Рафаэль Файзирахманов - Книга жизни. Письмо в будущее

– Он отпустил меня. Я оцепенел. Зеленый плащ продолжил:

– За смертельное нападение на сотрудника милиции при исполнении своих прямых обязанностей тебе грозит от восьми до двенадцати лет строгого режима. На твоем месте я бы подумал о будущем, … хотя Кирилл выйдет из госпиталя и ты вздерёшься. – Мне он все сказал, что мог придумать, перешел к своим шестеркам.

– Все тут прибрать. Этих пока в клоповник. – Он быстро ушел.

От этого разговора я потерял дар речи. То будущее, которое он мне пообещал, меня не устраивало.

– Они все такие. Я все перенесу. Я выдержу любые издевательства, но доберусь до вас однажды. Я буду очень медленно убивать вас, но перед этим дам прочувствовать ту же несправедливость, – думал я про себя. Я понял, что с ними бесполезно спорить. Стал вглядываться в их глаза. Запоминать эти мерзкие, ехидные и однообразные морды.

Зашли врачи. В моих глазах появился лучик надежды на справедливость, и независимые свидетели нужны. Но тут же эта надежда пропала. Эти врачи такие же животные, как и остальные. Они смеялись над нами, особенно женщина. Привлекательная. Видно было по поведению, что они все меж собой давно знакомы. Они оказали первую помощь бандиту. У моего деда тоже голова вся в крови, но его никто не замечал. Дед стонал от боли. Мент с врачихой говорили смеясь:

– Похоже, это чмо пьяное. Давай-ка посмотрим. Проверь его. – Медсестра открыла аптечку. Достала оттуда рюмочку. Налила в нее какую-то жидкость. Вылила ее обратно в бутылочку и поднесла ко мне.

– Дыхни в рюмку! – Я понюхал рюмку, она пахла водкой.

– Дыхни в нее. – Я подумал:

– Так надо, наверное. – Дыхнул. Затем понюхала она и сказала:

– Да. Что-то есть. Он пьян. – Затем дала понюхать менту.

– Ох, ни хрена себе! Ты где так нажрался, скотина?

– Она врет! Она вперед в рюмку водку наливала. Вы же сами это видели.

– Это спирт был, а не водка. Сидеть теперь тебе немало.

– Понятно. Вы все здесь за одно. Покажите мне свои документы. Я должен знать каждого беспредельщика пофамильно!

– Какие тебе дать документы? По голове, если только выпросишь. Ты попал, парень.

Кирюха тебя в КПЗ задрочит. Ты покойник. Сам в петлю полезешь!

– Ну что? Надо вести их. Тащите их в машину.

– Мне надо одеться. Снимите наручники.

– Какой на хрен одеться. Тебе одежда ни к чему. Сейчас к девкам тебя закинем.

– Собаки! Суки! Твари поганые! Дайте одеться! Сними наручники, иуда!

– Тащите его. Что стоим, я не понял?

– Так нельзя. Надо дать ему одеться. Там холодно.

– Давай тогда по-быстрому. Смотри за ним. – Среди всех козлят нашелся один майор, который было видно, что не совсем козел. Он приказал молодому сержанту присмотреть за мной, пока я одеваюсь. Он снял с меня наручники. У этого сержанта глаза бегали от непонимания. Он чувствовал себя скотиной.

– Ты видишь, что вы наделали? Как можешь ты носить эту форму? Снимай ее и кинь в костер. Не позорь. Беги с мусорной, пока еще человек. Так жить нельзя. – Парень опустил глаза.

– Я не виноват. Я сам уже ничего не понимаю. Как так может? Одевайся быстрее. А то и мне попадет.

– Но если ты человек… тогда дай хоть ты мне свои документы. Ну, назови себя. Чего ты боишься?

– Э, ты меня тут не грузи. Тебе же сказали, что документы мы не показываем в таких случаях.

– А, ты тоже пропал, парень. Вы все пропали.

Обуваясь в прихожей, наручники снова одели.

– С нас побои снимать будут? – Меня не слышат. – Нас повезут в больницу? Я спрашиваю вас, твари, глухие! С нас побои снимать будут?! Нас повезут в больницу?!

– Ты добазаришься. Будет тебе больница. Сейчас все тебе будет.

Мы вышли из подъезда. Во дворе стояли четыре милицейских уазика и одна скорая помощь.

– Понятно. Эти три машины мы сами лично навели на себя. А я-то думал, почему удары не слабеют, а, наоборот, усиливаются?

Проезжая в милицейском уазике мимо морга, офицер-омоновец мне говорил:

– Смотри туда. Таких, как ты, пацан, мы многих перещелкали. Тебе сегодня очень повезло. Второй раз, можно сказать, родился. Могли бы тебя вести не мы, а та медпомощь и не в клоповник. И не надейся. Там тебе лучше не станет. Это только начало.

– Неужели все так плохо? – Думал я про себя, смотря на водилу. Захотелось бить его ногами и в суматохе бежать и бежать.

– Но куда? Город маленький. Некуда бежать. Меня всюду найдут и потом не будет оправдания. Мне можно доказать свою правоту. Улики есть. Пуля. Она должна быть в квартире. И все, что они натворили… улики прочные. Надо только дожить до понедельника. – Звонок домой не разрешили.

В милиции горотдел, на часах было 45 минут первого часа ночи. В дежурной части все скучковались вокруг меня, как в механке смеются, как лошади, и снимают приколы. Были две красивых на внешность женщины, тоже в милицейской форме. Так они были намного ужаснее в своих кровавых фантазиях.

У меня забрали ремень и шнурки. Почему-то они думают, что делают мне этим одолжение. Я не собираюсь вешаться. Они уже все сами придумали. Все лица как один. Глаза. У них так всегда. Под маской прячутся шакалы.

Я стоял молча, и вот-вот, думаю, сейчас… – Вот этого самого главного в дежурке, самого бессовестного…. Я умру, но сделаю его. Пусть им станет тошно. – Слезы не текли, комок в горле был такой, что думал лопнет.

В этот момент кто-то вовремя решил, что мне было бы лучше побыть наедине с собой за решеткой.

Клопов пока не было. Поздней набежали. Видел прокурора, который бегал веселый со второго этажа на первый в дежурку, хвастаясь, прыгая чуть ли не до потолка, как будто бы он Джина за бороду взял.

– Есть! Поймал. Теперь он от меня никуда не денется! – Гладя свою козлячую бородку.

По их разговору, что Джин – тот предприниматель, которого он уже два года вылавливает, но мужик по документам чистый. Соблюдает закон. Прокурор-то лучше знает, какой закон поинтересней будет. Сколько денег должно быть у предпринимателя своих, и, конечно же, самое главное – сколько денег из этой суммы его.

Пришли еще люди. Ходили, смотрели, смеялись с меня. Кто-то тоже смеялся, но потом приходил в себя и на мгновение серьезно думал.

– Ты похож на Колю с будущего. С фильма «Гостья из Будущего».

Один парень. Можно сказать, я после понял. В народе говорят – техушник. По-граждански одет оперуполномоченный, спросил меня:

– Откуда ты, чудо?

– С Недеждинского.

– И что у вас там в Надеждинском все так вот с молотком на вооруженного милиционера?

– У нас там все в порядке. И милиции почти нет. И двери на крючке не держим.

– Ты кто по национальности?

– Русский.

– Какой же ты русский? Ты чурка.

– Мой дядя в войну против фашистов бился. Генерал—лейтенантом был. И оборонял Ленинград. После маршалом стал.

– И кто же он?