Рафаэль Файзирахманов - Книга жизни. Письмо в будущее

– Я считаюсь в общаке шпанюк. Общак – это общество с криминальным уклоном. Мы идем на квартал «Осенняя». Мы шли украдкой, как будто мы шпионы. Он авторитетный парень воровского мира. На него идет охота. Поэтому ему необходимо всякий раз проделывать новый путь и не повторяться в своем маршруте. Женя – Рыжий. Казалось, что за каждым домом может на крыше сидеть снайпер и целиться в него. Или еще хуже. Не дай бог, чтобы его сфотографировали.

– В этом деле, Рафаэль, надо соблюдать конспирацию. Нельзя, чтобы кто-нибудь знал, что мы солдаты невидимого фронта. В каждом микрорайоне есть свои точки, базы, где прикуп – все на котел и общаковскую кассу. Половина с прикупа, который ты сделал, – твое.

– Цель. Смысл этого сообщества в чем? Борьба с беспределом туда входит?

– Конечно. Это основная задача этого сообщества. Нас, если посчитать в этом маленьком городке, только нашего возраста можно собрать в один день 2000 человек. Должен быть порядок, ответственность и соблюдение воровских понятий. Это святое. Надо помочь людям, которые попали в такую же ситуацию ни за что в тюрьму. Во благо дальнейшей здравой жизни на земле. С гадами надо бороться. Где поймал – там его и нахлобучил. Тем самым очистим мир от грязи. Одному не выжить в этом мире. Одному он не нужен. Надо собираться в группы. Вместе собравшись, можно сделать все. – Мы пришли на Осеннюю. Походили по его знакомым. Он прикалывал их за мою сегодняшнюю ночь.

– Что это у тебя на голове?

– Где?

– Подожди, я посмотрю. Это присохшая кровь. – Я забыл об ударе о молоток. Я думал, что с головой все в порядке. Но на ней был глубокий разрез в пару сантиметров.

– А что же тогда с его головой? Да менты говорили, что его в госпиталь отправили на лечение.

– Прикинь, за деда опера поломал. Такого еще не было.

– Так они меня сами Молотобойцем окрестили.

Меня хотели приобщить к общему. Я не стал сразу соглашаться на мутное дело.

Я сказал, что подумаю над этим и в понедельник дам ответ.

Вернулся я обратно к деду на квартиру около 12 часов дня. Я позвонил своему другу Пинчаку Сергею, чтобы он позвал моего брата к трубочке. Брату и затем матери я объяснил суть дела, и в воскресенье, рано утром, они уже были в городе, прихватив с собой видеокамеру и нейтрального человека. Мы не стали ждать, когда меня посадят в тюрьму, и провели свое независимое внутреннее расследование.

Оказалось, что милиция весь подъезд так перепугала, что они все разом память потеряли. Но все же из всех квартир нашлась одна честная. Хотя я даже не рассчитывал на них. В этой квартире жили три сестры. Я с восьми лет их знаю. Они били меня по лицу, а я говорил, что мне не больно. Они рвали мои волосы, но я и здесь не подавал вида. Моя сестра говорила, что я дурак. Надо было побить их. А я отвечал: «Ты не понимаешь, сестренка, они проиграли. Ты посмотри, какая у них жажда причинить кому-нибудь боль. А со мной это не выходит». Девочки думали, что если мы из деревни, значит мы дураки. Они оплевывали нам двери. Я заставлял их смывать, но они прятались за свою старшую сестру.

– Я хоть из деревни, но вашу дверь не оплевываю. Я не дурак!

Девчонки подросли. Преобразились. Одна девушка рассказала, как все было.

Милицию вызвала женщина с пятого этажа. Ее муж кинулся на нее с ножом. Он не ударил ее, а просто напугал и ушел из дома. Он уехал на дачу. Его жена подумала, что он выпивает с дедушкой, и вызвала криминальный отдел милиции, и заявила о покушении на ее жизнь. Милиция не стала разбираться в подробностях и сразу же начали выбивать дверь. Они думали, что двери сразу вылетят. Получат премию за успешную ликвидацию особо опасного преступника. Двери выбить не смогли. Нашелся верхолаз, который решил отличиться. Он думал, что нахлобучит упитых бичей, как описала им тетя с пятого этажа, – и все вершки его. Хотели газом травануть, но у самих масок нет. Они долго били двери. И соседи помогали. Как минимум с трех квартир из нашего подъезда проявляли свою сноровку. Двери толкало человек пятнадцать. Стать на площадке некуда было. Они сами все охирели от такой брони. Потом стрелять начали. Скорая приехала. Милиционер весь в крови был. Парень кричал, что с дедушкой живет. Машин понаехало.

Я соседей не слышал, и в окно смотреть времени у меня не было. Да и вообще я не думал, что это милиция. Я знал, что это бандиты. Если бы приехала милиция, то удары должны были бы прекратиться. И тем более звонили же по телефону три раза. Адрес и все остальное они знают. Неужели нельзя было сказать в трубочке деду, что это сама милиция беспредельничает?

Отец снял все это на видео пленку и отправил в прокуратуру на расследование. Хотя бы пусть двери восстановят. Не просят извинений.

Дело стало в тупик. Там прямо сказали: могут голову оторвать. Здесь даже Москва не поможет. Отец написал в газету статью под названием «По чьей наводке брали хату?», но эту статью не пропустили. Шолохова, работающая, как она до этого считала, в независимой и свободной газете, вскоре поменяла свое мировоззрение и уволилась из газеты. Потом смирилась и устроилась в газету уже с другим названием. Муж той женщины с пятого этажа развелся с женой и куда-то уехал. Милиционер не выдержал насмешек, получил строгий выговор. Уволился и уехал подальше из России в государство Израиль. Человек, державший меня за шею, стал начальником криминальной милиции города Биробиджана и ЕАО. Тоже татарин.

В воскресенье я приехал в Надеждинкое и пошел с парнями на дискотеку. Танцевать желания не было. Я много думал обо всем, что случилось.

– Этот голос кого-то: «Не вздумай! Держись! Есть еще шанс!» Выстрел. Парни, успевшие уехать. Кровь. Запах смоли. Запах смерти.

Паша внезапно решил уехать в Сибирь к родственникам.

– Братело, не грузись. Все живы, здоровы. Чего еще надо? Все хорошо. Давай плясать. Я через неделю уезжаю навсегда. Давай запомним этот вечер! – Мы стали танцевать, веселиться.

Вышли за клуб. Там парни химку курили. У одного парня брат в милиции работает. У нас с ним зашел спор. Он не мог поверить в это и назвал меня балаболом. Мы с ним подрались. Я справлялся с ним, но среди ребят были люди, которым больше хотелось, чтобы победил он. Я самый младший среди всех, но самый загазованный. Быстрый. Ему подсобили. Я проиграл бой.

В понедельник Жене общаковцу я ответил:

– Нет, Женя. Я не хочу быть таким, как вы. У вас, похоже, там тоже многие врут. Тут я уже не стал продолжать.

– Привет, Эйнштейн. Ну как дела?

– Да все нормально. Как всегда.

– Вчера сказал один чудак, что вечности, мол, нет. Ты вечный двигатель собрал?

– Да нет, братан, бухаю. Иду налево – спотыкаюсь. Направо – падаю всегда.

Наутро просыпаюсь и снова я пытаюсь пройти прямей свой путь просторный. И натыкаюсь на вопрос: «Я что свободный? И выхода другого нет, как вечный двигатель собрать». Над этим я работаю и часто выпиваю. Теряя память под луной, я часто разбиваюсь. Сегодня палец мне сломали. Что поломают завтра, я не знаю. Сейчас обед, и мы хороним парня. Его три дня назад машиной сбило.