Рафаэль Файзирахманов - Книга жизни. Письмо в будущее

– Говоров. – Я не стал за себя ему ничего говорить. Но про себя в дальнейшем разобрал вопрос.

– По национальности? Что мне разорваться, что ли? Что имя мое итальянское, фамилия арийская. Родился я в Еврейской области, в Надеждинском селе.

Своего деда генерала Говорова, имя забыл, но брат его Афанасий – отец моей бабушке, а Маршал Говоров – кровный дядя моей бабушки Варвары. Значит, я внучатый племянник. И дед Нашир под Ленинградом тяжелое ранение получил. Если посмотреть по ветке фамилии Файзрахманов, там тоже все в порядке. Мой прадед и прапрадед были Мулла. По ветке Гельман можно сказать, что я немец, так как я, мама, дед и дальше родились блондинами. После восьми лет мой волос постепенно темнел. Бабушка по материнской линии Сергиенко. Дед Виктор говорит, что ему говорил его дед о том, что нельзя копаться в прошлом Гельманов. Правда скрыта. Родимое пятно на бедре в виде ракушки говорит о том, что в крови есть предки чернокожие. Если бы фашисты выиграли бы эту войну, то меня бы зарезали в первую же минуту света в моей жизни. Вся та ненависть к фашизму – крошка, если сравнивать, то ради чего мы выжили в той войне с тем, что в итоге происходит. Все перевернулось в моей голове.

– Война еще не кончилась?

Пока я думал, на часах уже было за два часа ночи. В дежурной осталось только двое. И я тут третий. Они думают, что я их не слышу.

– Я не могу понять. Как Кирилл не увернулся? Ты бы видел, что он с ним сделал. Ужас!

– Может давай хлопнем его при попытке к бегству?

– Как так – просто?

– А что? Вон там, за двор, выведем и отпустим.

– На фиг, это не надо. Кирилл сам потом придумает что-нибудь. Это его проблема. Как деда привезли, я не видел. В три часа меня повезли в психушку на осмотр к врачам на освидетельствование моего состояния. Милиционер прямо так из кожи лез, хотелось ему, чтобы я был выпивший или укуренный. Облом. Его ухмылка слезла с рожи. Я оказался полностью вменяемый. Вот только с врачом был разговор.

Женщина. Сразу видно – добрая, но подневольная. Она не может мне ничем помочь. И все же честно написала. Спасибо ей за это.

– Сестра! Скажите, что со мной? Я ничего не боюсь. Я спокоен. Но мое сердце так сильно стучит, что кажется, что сейчас взорвется. Оно вырывается из груди. У меня такого никогда не было, даже когда я дрался. Это началось сейчас. – Медсестра ответила:

– Это нормально. У тебя до сих пор еще не прошел шок. Слишком много адреналина в крови.

– Вы считаете, что это нормально? А с вами-то… с вами-то все нормально?

Вернулись в клоповник. Там тоже всех ехидн ожидал большой облом.

После разговора со следователем и его якобы справедливого помощника пришли к выводу, что никакой стрельбы и серьезного происшествия не было.

Якобы была небольшая потасовка и обоюдная ссора, драка. Ничего страшного. После добрый следователь отвез меня, деда и одну девушку, приблизительно 20 лет. Она очень устала от этого капкана, в который она попала, которая, как я понял, убила ножом своего мужа в ванной. Он был намного старше ее, хотел изнасиловать.

У деда на лбу насчитали три обоюдных разреза от молотка. У меня был небольшой синячек под глазом. Про то, что он ударил меня молотком, я почему-то забыл, потому что я не чувствовал боли. За всю драку он ударил лишь однажды. А если бы я думал бы только за себя, то суеты насчет молотка бы не было. В руках моих сперва топорик был. Повезло не только нам с дедом. И тем парням тоже был подарен шанс. И дед успел подумать, когда топорик под диван забросил в момент нападения на него. Я мог найти топорик. Но он не попался на мои глаза второй раз. Этот шанс есть. Я его и тот боевик увидел эту суть. Я уверен. По прошествии лет он понимает это лучше, чем тогда.

В шесть утра нас с дедом отпустили. Вести нас не стали. У них были не лица, а морды. Я понимал, что это может быть самое громкое дело в нашем городе, которое показывает реальную картину мира, я даже не знаю, как это можно назвать. Жизнь или сплошной облом. Тупость? Глюк? Стоит ли жить в таком мире, где человек не ЧЕЛОВЕК, а гнида, клоп или животное под маской – Суть?

До этого момента я думал о людях и знал, что…., но теперь я знаю то, что я совсем ничего не знаю о жизни, и какая она должна быть. За меня все решают вот такие люди.

Двери в квартиру нараспашку. Это не дверь, а что-то похожее на нее. В квартире бардак. Телевизор со стеклами на полу. На стенах и в некоторых местах струи крови присохшей. Кровавые коврики, подушки, простыни – все это было похищено. А и так же молоток, топорик, гильза от пули.

– Надо найти пулю. Мы в момент выстрела стояли вот так. Значит, пуля прошла в двери шифоньера. – Пулевое отверстие в бетонной стене на уровне солнечного сплетения. Пуля прошла между нами и попала в бетонную стену, пролетев примерно в пяти сантиметрах от моего деда. Пули, конечно, тоже не было.

– Как я смогу доказать свою правоту?

Дед посмотрел на эту картину и пошел на кухню проверить ту начатую им днем бутылку водки. Дед не стал пить. Он выпил всего рюмочку. Он был в ту ночь абсолютно трезвый. К его удивлению он думал, что его черпак тоже украли.

– Бутылку не нашли. Вот бандиты. Не так, так по-другому они… но все же сделали свое воровское дело. Где теперь коврик, телевизор, молоток, который я, будучи токарем, для себя тридцать лет тому назад лично сделал. Сынок. Фронтовик. Давай выпьем с тобой.

– Этой ночью ты принял бой. Все живы. За это надо выпить. – Я пить не стал.

Держа в руках гнутый на 90 градусов вырванный дверной замок, я вспомнил об училище. Учитель предмета право нам как раз рассказывала о подобных сюжетах, связанных о неправомерном исполнении служебных обязанностей со стороны Закона. Превышение служебных полномочий.

В субботние дни в училище проходит практика. Городские должны быть там обязательно учиться сварному делу. Это мне можно в субботу не приходить, так как на выходные мне, допустим, надо быть в деревне. Проще сказать, что у меня есть такое право и сварочный аппарат тоже. Практики дома хватит.

Я не стал звонить в деревню. У нас там телефона пока еще не было. Родители все равно в понедельник приедут сами.

– Все дела нужно делать прямо сейчас.

В девять часов утра я пришел в мастерскую. Наш мастер Александр Николаевич не поверил мне.

– Ты что, Рафаэль? Такого быть не может. Тебя бы не отпустили.

Учитель по праву не стала меня слушать. Она крутила носом.

Нашлись люди, которые меня выслушали и поняли. Я понял, что они тоже попадали в такие ситуации и видят то же самое. Ну, хотя бы приблизительно. Туманно. С одной стороны, трудные подростки. Общаковцы. Парни из моей группы подтянули меня на квартал.

– Да. Вот ты тоже понял, в чем тут дело. Ты знаешь, кто я такой?

– Братва? Люди заодно?