Олег Буяльский - Последний Агонь. Роман о жизни в лабиринтах семьи и офиса. Книга 2. Квадривиум

«Целительные силы природы» к вечеру прошлой субботы набрали полную силу. Но у поднявшейся и набравшей силы волны – только один путь. Она падает вниз, растрачивает энергию и… достигнув нижней токи падения, готовится к новому подъему. В природе все развивается согласно волновому принципу. Длинна волны и ее частота колебаний определяют количество и качество происходящих (или не происходящих) событий.

К вечеру воскресенья «Целительные силы природы» исчерпали себя. Зато «Превратности судьбы» вошли в фазу активного развития и роста. Причем, это происходило в строгом соответствии с законами диалектики. Достигнув «точки бифуркации», 100важные изменения обрушиваются на голову человека… внезапно и вдруг. Как бы неожиданно. Этот феномен отражен не только в философских трудах Гегеля, но и в народных поговорках по типу: «не было ни гроша, да вдруг алтын» и «пришла беда – открывай ворота». Легко заметить, что народ давно уже подметил , что «плохое» наступает также неожиданно, как и «хорошее».

В воскресенье утром сходили с А’дамом в кукольный театр. Ya’ удивилась устройству сидений в зрительном зале. Часть кресла складывалась таким образом, чтобы дети сидели как бы на возвышении и наблюдали за тем, что происходит на сцене, с небольшого постамента.

Из названий спектаклей и «визуальной композиции» афиш становилось ясно, что большинство спектаклей – не для детей, а для взрослых. Это удивило. Судя по рекламным роликам, которые крутили на телеэкранах в кафе театра, спектакли ставились в «современном прочтении». До кукольного стриптиза и имитации механики любви , конечно, не доходило, но кроме кукол в представлениях участвовали и обычные артисты. В некоторых спектаклях лицедеи облачались то ли в ультрасовременные костюмы, выражающие идеи нонконформизма , то ли – в разодранные лохмотья.

Спектакль, на который пришли, назывался «Лисенок, который не хотел быть хитрым». Подобные спектакли интересны скорее взрослым, чем детям. Большинство того, что предназначается детям, на самом деле, делается взрослыми для взрослых. Подразумевается одно, выходит другое.

Социальная и этическая динамика «детских» спектаклей проста и незамысловата. Взрослым хотелось бы того же самого и от всамомделишной жизни: чтобы было просто, понятно, ясно и без проблем. Постоянная неопределенность жизненной комедии положений утомляет. Периодически тянет на что-нибудь определенное, в тонах черно-белой гаммы.

Лисенок, который не хотел быть хитрым, естественно, оказался в выигрыше и оставил всех с носом. «Правильное» послание спектакля примерно такое же, как и рекомендации авторов книг нучпопа 101по психологии для взрослых:

– Honesty is the best policy. 102

Язык так и норовит выговорить это по-английски. Почти как слово «интерфейс» или «катарсис», занесенный в наши края перестроечным ветром с Запада. По-русски «правда» и «политика» не сочетаются. Они не сочетаются и по-английски, но уровень толерантности разговорной практики англосаксов гораздо выше. Они и не такое говАривали , и уже ко всему привыкли. «Бумага все стерпит» – это как раз про «английский», «правду» и «политику». У нас слово «правда» ассоциируется с «силой»:

– У кого правда, тот и сильнее! 103

Однако, в быту используют упрощенную версию этой фразы:

– Простота хуже воровства.

Детскому сознанию сложно не поддаться соблазну и не увязать в один клубок «правду», «силу» и личную склонность человека к получению неоправданных и незаслуженных преимуществ по отношению к другим людям. Тем более сложно уловить зловещий оскал агрессии в простоте, к которой призывают философы и классики литературы. Впрочем, А’дам кое-что запомнил.

– О чем был спектакль? – спросил его после представления.

– Собаку заперли в клетке, – сказал А’дам.

Почему-то собакам всегда достается больше всех. Детское восприятие чутко улавливает несправедливость. Взрослые этот навык утрачивают, и поэтому совершенно не ценят дружбу, семейные узы и другие формы невротической привязанности.

…

После спектакля хотели все вместе заехать к моим родителям. Позвонил им из театра.

– Мы на даче. Вчера выпал снег, – сказал отец. – Сегодня убирали. Поедем обратно поздно вечером.

Сказал Ya’:

– Окажемся у них раньше, чем они вернутся из загорода. Давай заедем к ним в следующий раз. Зачем ехать к ним обязательно сегодня?

– Зачем, зачем… Чтобы помнили, что у них есть внук! – сказала Ya’. – Пока они едут, можно сходить куда-нибудь поесть. Хотела бы сходить в китайский ресторан…

– Куда-то конкретно?

– Нет… Поехали наугад… Куда взгляд упадет, туда и пойдем…

Последний раз искали ресторан наугад после похода в Океанариум. Оказались в «Двух палочках». Новым в этом сетевом заведении был только адрес: ресторан открыли в пешей доступности от дома. Туда и пошли. Бывает, что новое не отличается от старого, кроме еле заметных нюансов расположения в пространстве и времени.

…

Накануне похода в кукольный театр сказал Ya’, что в понедельник к работе приступают два новых Директора.

– Кто?

– Коммерческий по непродовольственным товарам и Директор по логистике.

– Мальчики, девочки?

– Один мальчик и одна девочка. Induction program 104включает совместный ужин в ресторане «Терраса». Сравнительно недавно там подписывали контракт со мной.

Ya’ посмотрела на меня с подозрением. В последнее время она стала так реагировать на все вечерние мероприятия. Предложил ей:

– Может, в «Террасу»?

– Нет, все же хочется в китайский.

– Тогда стОит поэксплуатировать интернет. Наобум что-нибудь найдем, но – нескоро. Интернет удлиняет время писка, но сокращает время поездки.

Не пользовался доступом в интернет через смартфон , кажется, со времени поездки в Москву, когда встречался с командой Коммерческой службы Центрального офиса в октябре. Это сейчас, чуть что – достают смартфон и лезут в интернет. Тогда, в 2011 году это еще не стало инстинктивной привычкой большинства.

Список китайских ресторанов оказался на удивление длинным. Первый ресторан – «Гонконг» – был недалеко. Поехали туда, но он оказался закрыт. На его месте открыли «ресторан европейской кухни».

– Не хотелось бы сдаваться… Хочется попасть в китайский ресторан, – сказала Ya’.

Во второй ресторан не поехали, – позвонили.

– Мы существуем, открыты, можете приезжать, – сказали по телефону.

– Существуете?

– Cogito ergo sum. Мыслю, значит существую 105.

Ресторан с называнием «Джун го» находился на Суворовском проспекте, сравнительно недалеко от Большого театра кукол на улице Некрасова, и закрытого «Гонконга» в районе Фурштатской.