Светлана Никонова - Вариации на тему бессмертия

Старый писатель приподнял брови и покачал головой.

– Возможно. Возможно, вы правы… – отозвался он.

– Интересно, есть ли смысл ждать тех, кого оставил там… живыми. Придут ли они сюда? – говорил К. художнику Петеру, прогуливаясь с ним по набережной и глядя задумчиво на мерно плещущиеся внизу волны.

– Да, наверное, куда же им деться? Придут. Но ждать? Это лет пятьдесят ждать можно. Да и… пожалуй, может, они и не придут именно сюда. У каждого свой рай…

– Рай!.. Это рай? – К. задумался. – Тогда, может, ад для всех один?..

На другом берегу, за спокойным и величавым пространством воды золотились на фоне выпуклых облаков тонкие шпили многочисленных башенок.

– Красиво…

– Да, правда!

– Шпили блестят в воде, как будто… – К. улыбнулся и протянул руку к открывающемуся простору, словно хотел что-то сказать. Но осекся и замолк.

– Как будто что?

– Нет, ничего, – он вздохнул. – Шпили как шпили, – он помолчал еще. – Петри, но признайся, эта река недавно была гораздо уже!

Художник только посмотрел удивленно.

– Ну хорошо… – они дошли до беседки, замыкающей край ровного берега, дальше набережная кончалась, уступая место плотно сомкнутым кронам парка, а тропинка шла в сторону и в гору. Откуда-то с воды доносилась музыка: скрипки и смех. Показалась и направилась мимо украшенная цветными шариками свадебная лодочка. К. взбежал по выщербленным ступеням и сел на скамью между тонких колонн дощатой веранды.

– А знаешь, я тут надумал жениться! – крикнул он сверху догоняющему его другу.

– Да ну! – бодро отозвался художник. – На ком?

– Анни, она держит книжную лавку напротив моего дома. Очаровательное создание!

– Прекрасно! Поздравляю, – художник наконец вошел под навес и смотрел веселыми глазами. – Что же, ты сделал предложение?

– Еще нет, но она согласится, это наверняка! – сказал К. беспечно, вновь встав и подойдя к парапету.

Ветер с силой подул в лицо.

Художник усмехнулся.

– Ну тогда рассказывай: какова же собой эта чаровница?

– Ах – какова собой!.. – К. прислонился к колонне. – Тебе бы все картинку нарисовать… Какова собой… – лицо его на миг вновь стало светлым, но тут же он вздрогнул и с силой стукнул рукой о шершавое дерево перил. – Нет, как положено говорить?.. Волосы, как пух, кожа, как бархат, глаза, как незабудки… или как звезды? Почему или то, или другое? Как незабудковые звезды. Как звезды в будках. Тьфу. Иначе. Ее руки, как крылья, и груди – как набухшие бутоны… роз, наверное? Или капусты. Черт! – он поморщился нервно, оглянулся, посмотрев на друга в упор. – У нее светлая челка, серьезный взгляд и веселый нрав. Но скажи – как может жениться человек, не способный найти ни одного приглядного слова для своей возлюбленной? Ни даже такого, чтоб оно сошло хоть для дешевого чтива!.. – и он быстрым шагом направился вверх по уводящим с набережной ступенькам.

Однако, возвращаясь домой, он все же зашел к Анни пригласить ее прогуляться с ним вечером у моря. «Там плавают яхты, усеянные фонариками, играет музыка и смеются люди». Она согласилась. Даже не переспросила ни слова.

В теплых сумерках они и правда гуляли у моря, оно было спокойно и ласково, по нему там и здесь беспечно скользили веселые треугольники огоньков, и искры отсветов рассыпались по темному, мерно колыхающемуся пространству до самого горизонта. Где-то играла чуть скрипучая труба, и разморенные мягкой свежестью подходящей ночи пары безмятежно бродили мимо. Голоса, словно отраженные всплесками волн, звонко отдавались в воздухе.

Вдалеке пыхтел еле слышно огромный сверкающий пароход. Они шли к темной груде деревьев прибрежного парка. Дошли до беседки – при рыжеватом свете фонарей она казалась больше. Поднялись по ступеням. К. взглянул на колонны, прохладный сероватый камень был чуть запыленным. На гладкой поверхности одной из них кто-то нацарапал уже немного стершееся бранное слово.

Анни остановилась у парапета и с улыбкой смотрела куда-то вверх и вдаль. Он встал рядом.

– Анни, – сказал он чуть нерешительно. – Анни… Вам не кажется, что это море еще недавно было узкой гнилой речушкой?

Она обернулась и покачала головой, но глазки ее лукаво сверкнули.

– Ах, вы в своем роде, господин К.! Признайтесь, работаете над каким-то большим и мрачным трудом? – она улыбнулась с нежностью, потом вновь посмотрела на переливающийся в темноте водяной простор. – Нет, так хорошо, что этот город стоит на море! Кажется, можно бы было задохнуться, если бы не было такой широкой воды…

О, она была прекрасна в этот момент, с чуть закинутой верх изящною головкой, с длинными светлыми волосами, небрежно сплетенными сзади и рассыпающими по плечам тронутые завивкой локоны, в длинном летнем платье, спокойными складками ниспадающем вокруг ее стройной фигуры. «Олимпия!» – хотел позвать он и едва удержал себя от этого возгласа.

– Анни, – произнес он. – Анни… Вы так красивы…

Ночью дома его ждало письмо. Это писал господин Г. Он сообщал: один знаменитый богач, ценитель искусств и щедрый меценат, грек по происхождению и венгерский князь, устраивает большой прием, на который должны собраться виднейшие литераторы… К. среди приглашенных – приглашение не замедлит прийти на днях. Старый писатель умолял его принять это приглашение: сам он уже немощен и скоро уйдет, уйдет на вечный покой… Но хотел бы еще раз встретиться со своим молодым другом. Они могли бы встретиться по пути, например в ближайшем маленьком городке, и оттуда уже поехать вместе утренним поездом в сторону тех мест, где высится замок князя, там их встретит княжеский экипаж.

Приглашение принес ему через два дня высокий черноглазый и подтянутый человек в узорно расшитых одеждах. Через неделю намечалось отбытие. Он собирался, не особенно думая, хочется или не хочется ему ехать. Старушка-служанка качала головой то ли с довольством, то ли с грустью. Художник Петер пришел его проводить и помочь донести чемодан до вокзала к вечернему поезду, который рано утром доставит его в один городок, чтобы встретить там великого писателя. Впрочем, чемодан был совсем легким.

Анни как раз закрывала лавку. Она помахала рукой.

– Господин К., ну что же, уезжаете? Надолго?

Он улыбнулся и пожал плечами. Девушка протянула на прощание руку. Он подумал, что нужно поцеловать, но вместо того взял ее и пожал крепко.

– Прощайте. Прощайте…

Девушка смотрела им вслед. Она вздохнула и тоже улыбнулась.

Рано утром воздух был еще прозрачным и зябким, а робкие лучи серебрили влажные бока паровоза. К. сошел с высоких металлических ступенек, отдал свой багаж на попечение услужливым носильщикам и осведомился о прибытии поезда, который привезет сюда его знаменитого друга. Он должен был прийти с минуты на минуту. К. вышел на перрон, бездумно изучил попавшиеся ему на глаза объявления, обошел вокзал и глянул с любопытством на усаженную по кайме круглыми липами, начинающую оживать и согреваться площадь. Вернулся на перрон, прошел несколько раз взад и вперед. Поезд задерживали. Странно. Задерживали. Почему-то. Наконец объявили: задерживают не меньше, чем на полтора часа. Он вернулся в здание вокзала, заказал себе кофе, сел за столик и закрыл глаза. Время текло удивительно незаметно, и казалось, что прошло не больше пяти минут, когда он услышал рядом радостный возглас, заставивший его очнуться: это господин Г. пробирался к нему между невпопад расставленных стульев.