Рустем Шарафисламов - НеПравильные люди

Семён поднял тяжёлую голову. Сил почти не было. После каждого привала, которые были все чаще и чаще, подниматься становилось все тяжелее и тяжелее…

А лес все не кончался. Так продолжалось уже неделю, с тех пор, как он потерялся. Семёна раздражала непроглядность леса. И его невероятная бесконечность.

Он устал от неопределенности. Впереди, и сбоку, и даже сзади были только одни деревья. Иногда кустарники. Целая неделя сплошных рядов деревьев.

В самом начале он забрался на высокое дерево, чтобы осмотреться и увидеть хоть что-то похожее на цивилизацию – строения, опоры электропередач, вышки, но кругом были только верхушки деревьев. От этого сделалось жутко.

Слезая, Семён потерял нож, и как не искал, не смог его найти. Решил идти без него, пока светло, надеясь все-таки выйти к своим. Как он пожалеет потом об этом…

В первый день, под вечер, он решил разжечь огонь. Пришлось вспомнить пионерское детство и все передачи про ОБЖ в лесу, где он много раз видел, как из подручных средств, без спичек и зажигалок, опытные люди добывали огонь. Стерев в кровь ладони, Семён бросил это дело и, свернувшись калачиком, попытался заснуть возле дерева без костра… Спалось плохо. То было холодно, то комары… Каждый раз просыпаясь, он долго всматривался в темень, силясь понять или вспомнить где он находится…

Их поселили в хороших номерах. В совсем новый отель, который недавно построили для любителей экзотического отдыха. Кто устал от жаркого солнца Турции и Египта.

Намечались путешествия по дальним тропам, конные маршруты по перевалам и даже сплавы на плотах.

Заезд собрался хороший. Все одного возраста и, наверное, мировоззрения. Постоянно шутили. Одинокие мужчины флиртовали с девушками. Те в свою очередь, принимали игру.

На территории пансионата находилась большая танцплощадка. С будкой местного диджея. Вечером были танцы, как когда-то в далеком детстве.

Местный диджей с утра до ночи гонял, популярную в то лето песню, то ли румынской, то ли молдавской группы про Нума- Нумае…

За то небольшое время пребывания на турбазе, Семён возненавидел эту песню.

Диджей Саня неукоснительно начинал с нее вечер. И в процессе ведения дискотеки, мог ставить ее ещё неоднократно. Пьяненький народ охотно ее воспринимал, радостно вскидывая руки вверх и подпрыгивая в такт. Сопротивляться было бессмысленно.

Нумае, так Нумае…

Хотя один раз, в хорошем подпитии, он все же полез драться к Сане и даже порвал ему рубашку.

– А че, хорошая вещь.., веселая, живая! – обиженно защищал песню диджей, придерживая порванный воротник.

На второй день продвигаясь по лесу, он искал ягоды, небольшие лужи или ручьи. Найдя, жадно пил. Как будто пытался напиться на всю жизнь.

На третий день ловил ящериц и лягушек. Садился на поваленное дерево и медленно жевал холодное мокрое мясо. Мозг приказывал жить.

На четвертый день пришла усталость и опустошение. И безнадежность. Это подкосило сильнее. Уже не было сил ругать себя за то, что как глупый мальчишка, отстал от группы и заблудился.

Несуразность была в том, что он такой молодой ещё и сильный, оказался совсем беспомощным в лесу. Обидно было погибнуть в обычном лесу. Не тайга же все-таки…

Потом дни слились в один. Бесконечный, долгий и пустой.

Вечерело. Губы ссохлись. Руки саднило. Семён поглядел на себя. Одежда изодрана. На одном кроссовке не было шнурка. Все штаны в репейнике.

– Как бомж буду, когда найдут… – сам себе усмехнулся. Провел по заросшей щеке рукой:

– Точно бомж… Они тоже не бреются…

Он прошел ещё целый километр, пока окончательно не обессилел. Не сел, а почти свалился возле дерева. Уставился в ночное уже небо, и лег.

– Вот так и умирают, – невольно пришла мысль. – Насколько ещё меня хватит..?

На душе было спокойно. На ум пришла песенка про Нумае Мае.. Пришла отчётливо, как любимый сингл.

– Совсем тебе хреново, парень – сам себе подумал Семён. Можно было и другое что-то… напоследок, – обращаясь к Проведению.

Но музыка не закончилась. Он отчётливо слышал каждое слово. Потом припев. Приподняв голову, Семён напрягся и прислушался. Песенка шла ровно с края леса. Из последних сил он привстал, и теперь уже отчётливо услышал музыку. Поднялся и пошел на звук. Шел так, как будто не было за спиной недели бестолкового шатания в лесу. Как будто отлучился от веселой компании всего на минуту поговорить по телефону.

А музыка слышалась все громче и громче…, и шаги становились все увереннее.

– Завтра Саню пивом напою… Можно чем и покрепче… За Нумае, – подумал он и вспомнил слова диджея – И, вправду, хорошая вещь… Веселая, жизненная… Жизнеутверждающая, даже бы сказал…

***Аут (out) – ситуация (или команда судьи), означающая, что игрок нападения выведен из игры.

***

До матча с «Уингз» оставался всего час.

Стив задёргался. До стадиона нужно было проехать через весь город, загруженный пробками.

Они с друзьями заранее купили билеты. И наконец, сегодня вечером долгожданный финал чемпионата.

– Ты прокатишь меня? – Стив не успел закрыть дверь машины. На него смотрело детское, немного наивное и смешное лицо его отца.

– Слушай, пап, давай не сейчас, а? – он посмотрел с огорчением, с досадой и с плохо скрываемым раздражением, – Я и так опаздываю!

Он никак не мог привыкнуть к новому образу своего отца. Буквально за неделю, вместо взрослого, уравновешенного мужчины, которого он безмерно уважал и которым всегда гордился, из больницы ему вернули беспомощного, глупого и капризного старика, с обезьяньими гримасами и ужимками.

Отец осторожно положил руку на крыло автомобиля. Его губы обиженно, как у ребенка, затряслись. Ещё немного и он бы заплакал.

Стив зло сплюнул, и вышел из машины.

Отец вскинул седой обросшей головой и смешно захихикал, обрадовавшись, подошёл к двери автомобиля.

Усаживая его в пассажирское кресло, Стив суетился. Нога отца никак не поднималась и не хотела укладываться в нишу. Он спешил, ругаясь про себя и злился на папу, на город, на пробки, на эту болезнь, которая сделала его похожим на четырехлетнего ребенка.

Отец послушно и молча сидел, смотря как Стив безнадежно пытался усадить его в кресло. В сердцах, Стив не выдержал и с силой толкнул ногу. Она неудобно вывернулась. Брючина задралась, обнажая белесую и сухую старческую ногу в несуразном носке, выглядывающим из старой поношенной туфли. Отец вскрикнул от боли. Они резко посмотрели друг на друга, их взгляды встретились. На голубых, почти выцветших, глазах отца появились слёзы.

– Ну, хватит хныкать! – рассердился Стив, – Не будь как маленький!

Через минуту он почти впрыгнул в машину. Двигатель взревел, и она резво стартанула с места.