Игорь Яковлев - Первоклашка

«Чем сын с окладом МНС*,

Не лучше ль выбрать ВМС**?!»

Вообще, Захар слыл в своём отделе балагуром и ловеласом, но при этом добропорядочным и ответственным человеком. Ему частенько доверяли роль организатора внутриинститутских «посиделок» по поводу различных праздников, и он охотно на эту роль соглашался. «Корпоративы» Захар любил. Они были ещё одним поводом временно отвлечься от домашних и внутренних личных проблем. Это был «мир, где хорошо». Мир, в котором было всегда весело, не нужно было глубоко задумываться; в котором Захар, по его ощущениям, был востребован, понимаем и ценим…

* Младший научный сотрудник

** Внутриматочная спираль (средство контрацепции)

Привычно предъявляя старенький пропуск у «вертушки» на проходной института, Захар взглянул на висевшие напротив входа большие электронные часы с красным табло, которые поочерёдно показывали время, дату, и температуру воздуха в помещении. Он опоздал всего на пять минут, пройдя путь от дома до работы с нехарактерным для него проворством. В пути он здорово взмок, несмотря на довольно прохладную погоду, и тяжело дышал. Видимо, давали о себе знать симптомы трёхдневного добровольного отравления.

Однако, постоянные невесёлые мысли обо всём случившемся поглощали его и позволяли не замечать физического дискомфорта. Не расслышал Захар и улыбчивого приветствия вахтёра, пройдя мимо с мрачным лицом. Вахтёр удивился и даже немного обиделся, провожая Захара взглядом.

Стол рядом с рабочим местом Захара последние три— четыре года принадлежал Михаилу. Тот был переведён в отдел, где работал Захар, несмотря на сокращения штатов, откуда-то из тревожной Средней Азии на должность младшего научного сотрудника. Произошло это по договорённости некоего чиновного Мишкиного родственника напрямую с директором института, что, в своё время, вызвало свежую волну сплетен в «скучном болоте» годами сложившегося коллектива.

«Привет, ты чего опаздываешь?» – ответил Михаил на короткое «Здрасьте» Захара, которое тот бросил, войдя.

«Да так, проспал», – угрюмо соврал Захар, совсем не желая начинать разговор.

«Взъерошенный какой-то… Никак не отойдёшь, что ли?» – Мишка понизил голос, чтобы их диалог не был слышен окружающим.

«Миха, от меня жена ушла…», – неожиданно для самого себя выпалил вдруг Захар, и сразу поймал себя на мысли, что впервые вслух озвучил произошедшее. Фраза прозвучала как-то странно, будто речь шла вовсе не о нём. Михаил оторвал голову от бумаг. «Да ты чооо?!» – протянул он и негромко присвистнул, – «во дела! Что произошло-то? С чего вдруг так резко?»

«Да нифига не резко…» – Захар вздохнул, – «долго рас- сказывать, короче…»

«А дочь с кем? И как ты теперь жить будешь? Квартиру разменивать будете?» – Михаил сыпал традиционными в подобных случаях вопросами.

«С дочкой вместе ушла, к тёще. С квартирой не знаю пока… Наверное, им оставлю, сам к матери уйду, а там видно будет», – Захар отвечал быстро, обрывисто, будучи явно недоволен тем, что приходится объяснять посторонним то, чего он сам ещё толком не осознал. Да и женщины-коллеги со своих рабочих мест уже стали бросать подозрительные взгляды в их сторону.

«Да ладно, Миш, ты пока не распространяйся на эту тему, а то начнётся сейчас „чо“, да „как“…»

«Ну да, может, ещё и устроится всё. Вы ж, вроде, нормально жили… Ты это, Захар, если что, ко мне приходи, поживёшь пока. Я-то один. И мне, глядишь, веселее будет!»

«Ага, у тебя один твой горбатый диван чего стоит! Без боков останешься!» – Захар шутил, не улыбаясь, – «Давай работать, а там разберёмся…»

В перерыве Захар разыскал своего бывшего друга Виктора, по кличке «Мессия», который теперь возглавлял один из смежных отделов института. Кличку свою Виктор получил в институте ещё в молодые годы с лёгкой руки тогдашнего директора. Тот, читая заявление о приёме на работу молодого специалиста, был очень изумлён, и, громко смеясь, произнёс в присутствии работников ад- министрации: «Нихрена себе, с кем работать приходится: с мессией!» Дело в том, что дед и бабушка Виктора были глубоко верующими людьми. И, по невероятной иронии их нелёгкой крестьянской судьбы, деда звали Осипом, а бабушку – Марией. Соответственно, своего новорождённого первенца, будущего отца Вити, они по взаимному со- гласию назвали Иисусом, испросив на то предварительное благословение деревенского священника. Священник, поразмыслив, благословил их, строго наказав при этом отчитать сорок раз молитву, раскаиваясь и прося прощения за то, что младенец был зачат самым традиционным, «порочным» способом. Никто не решался спросить Виктора, принесло ли святое имя счастье в жизни его отцу, Иисусу Осиповичу Шмыге, прожившему всю жизнь в «непостижимой умом» русской глубинке. Но друг Захара, Виктор Иисусович Шмыга, по кличке «Мессия», натерпелся за свои сорок лет немало всяких неудобств из-за доставшегося ему отчества. И будучи уже взрослым мужчиной, не решился сменить его лишь из-за уважения к своему покойному батюшке, да ещё из-за страха возможного возмездия со стороны истинного Сына Божия.

Захар с Виктором сели перекусить вдвоём за столиком в небольшой институтской столовой.

«Ты какой-то озабоченный в последнее время ходишь. Случилось чего?» – первым начал разговор Виктор.

«Да нет, так, не выспался», – соврал Захар, не поднимая глаз на собеседника и делая вид, что очень сосредоточен на всасывании висящего у него на губе длинного листка морской капусты из салата. Немного пожевав и подумав, он всё-таки решился спросить то, что его волновало.

«Слушай, Вить, а у тебя в отделе не работает, случайно, никто из мужиков по имени Мефодий?»

Виктор, вначале без тени улыбки на лице, поднял глаза кверху и, загибая пальцы на руке, будто вспоминая, стал перечислять:

«Таак, Аристарх есть… два Евлампия есть… Христофор… а вот Мефодия ни одного, блин!» – тут он уже открыто расхохотался.

«Захар, у тебя что, ремонт дома? Ты клея нанюхался? Какой Мефодий, ты о чём?!»

Захар на этот раз не разделил иронии друга. «Ну чего ты ржёшь? Ты ж там на планёрки всякие ходишь в администрацию, ну и так… может, слышал где? Надо человека одного найти…» Видя нехарактерную для него абсолютную серьёзность давнего товарища, Виктор, пережёвывая «фирменную» столовскую гороховую кашу, посмотрел в глаза Захару, и, нарочито громко вздохнув, ответил:

«Нет, ты вправду очень странный стал, Захар! Мы с тобой в институт вместе работать пришли. Ты, как и я, каждую собаку тут в лицо знаешь. Много ты у нас за эти годы „Мефодиев“ встречал?»

Захар уже пожалел, что затеял этот разговор. Он постарался поскорее «замять» его.

«Ладно, всё, проехали!»

Уже поняв, что результата он здесь никакого не получит, Захар «на автомате» добавил: