Игорь Яковлев - Первоклашка

«Как сам, как детишки? Давно не общались».

У Виктора была всего одна дочь. И Захар это прекрасно знал. Поэтому Виктор, уже всерьёз озаботившись непонятным ему процессом, происходящим с его товарищем, спросил:

«О-о, брат, да с тобой вправду что-то серьёзное происходит! Ты как себя чувствуешь? Может, тебе „больничный“ взять? Я чем-то могу помочь?»

Захар наспех допил компот из сушёного чернослива.

«Не, Вить, всё в порядке, не переживай. Спасибо за компанию. Идём жить дальше».

Взяв поднос с грязной посудой, Захар поднялся и пошёл к мойке, желая по пути «приятного аппетита» обедающим коллегам. «Мессия» недоумённо провожал его взглядом. Когда Захар, задумавшись, вместо выхода ткнулся в соседнюю дверь, которая была исторически закрыта и даже выкрашена в цвет стены, – Виктор укоризненно покачал головой и негромко произнёс, вздыхая: «М-да… жаль парня: похоже, совсем спивается…»

Глава 6

Положа руку на сердце, надо сказать, что с момента преобразования института в начале «двухтысячных» из госструктуры в акционерное общество закрытого типа, жизнь сотрудников стала меняться. И хотя, по сложившейся традиции, работники по-прежнему недовольно ворчали на руководство, на условия труда, на обилие документации и на зарплату, работой они перегружены не были. И, за исключением периодов подготовки квартальных, полугодовых и «авральных» годовых отчётов, практически все служебные дела заканчивались до обеда. В этой связи ящики столов младших научных сотрудников «Лаборатории горюче-смазочных материалов и искусственных присадок к топливу», были напичканы не только ворохами всяческих бумаг, преимущественно формата А4. Прикрытые сверху бумагами, ящики ниже изобиловали разного вида нардами, домино, дорожными шахматами, игральными картами, а также сборниками японских и скандинавских кроссвордов, макраме, вышиваниями, вязаниями, и прочими вспомогательными инструментами для убийства свободного времени. Начальство знало об этих «схронах» и о фактах «нарушений». Однако, понимая, что требовать дисциплины в условиях фактической деградации отрасли – всё равно, что стегать по крупу умирающую лошадь, требуя от неё бодрого галопа, – в основном, закрывало глаза на эти факты. Дело ограничивалось периодическими начальственными «рейдами», да многолетними угрозами установить над рабочими местами камеры слежения.

Доигрывая с Михаилом партию в нарды незадолго до окончания рабочего дня, Захар набрал по телефону дочь, чтобы договориться о встрече. Даша разговаривала с отцом сухо, но встретиться согласилась. Условились увидеться в шесть вечера в пиццерии в центре города. Потом Захару, по уже многолетней традиции, надо было навестить мать. Он решил сказать ей всё немного позже: завтра-послезавтра. Захар понимал, что после разговора с дочерью, да ещё учитывая собственное самочувствие, выслушивать реакцию матери на уход Лизы у него не будет сегодня ни физических, ни моральных сил.

Выйдя из проходной вместе с Михаилом, Захар решительно отказался от предложения товарища «пойти поправить здоровье после выходных и снять стресс». Мишка, внимательно посмотрев на Захара, с абсолютно серьёзным лицом понимающе покивал головой, и они расстались. До встречи с Дашей оставалось ещё минут сорок, и Захар решил пройтись пешком. В голове его то и дело всплывал образ загадочно возникшего и внезапно исчезнувшего Мефодия, так уверенно «наступившего» ему на «болевые точки». Больше всего Захару хотелось поделиться, а может, и поспорить обо всём происходящем сейчас, именно с ним.

«Так, он сказал, что работает неподалёку от меня. Может, где-то рядом с институтом?» – размышлял Захар. Основную территорию через дорогу от НИИ занимал старый сквер с клумбами и покосившимися бордюрами вдоль них, до сих пор старательно выбеливавшимися к различным праздникам. Заведений рядом было немного, и Захар решил по пути зайти во все, в надежде получить хоть какую-то информацию о мужчине с редким именем. Первым на его пути оказался небольшой продуктовый магазинчик с укрепившимся уже в 21-м веке громким наименованием: «Мини-маркет». В торговом помещении было тесно из-за нагромождённых витрин и холодильников с напитками и водой. Одинокие покупатели подолгу, будто читая газетные статьи, наклонившись низко к витринам, рассматривали товары, видимо, сопоставляя их внешний вид с предлагаемыми ценниками. Продавщица, женщина лет тридцати пяти, с какими-то выцветшими безжизненными глазами, в синем рабочем халате с белым воротничком и накинутой сверху вязаной безрукавке серого цвета, с видом абсолютного безразличия скучала у кассы. Широко раскрывая рот и демонстрируя ряд стальных коронок с обеих сторон, она, нимало не стесняясь присутствующих, ковыряла в зубах обломанной спичкой, то и дело обнюхивала её, громко причмокивала, и, не закрывая рта, звонко икала. Почти не надеясь на то, что он вообще будет услышан, Захар всё же решился задать вопрос в это «лицо современной российской торговли».

«Девушка, простите, а у вас тут не работает мужчина по имени Мефодий?»

Явно недовольная жизнью вообще в принципе, и, в частности, тем, что её отвлекают от занятия, требующего «глубокой» сосредоточенности, «девушка» взглядом с ног до головы «просканировала» Захара. Видимо, не найдя в нём внешних признаков, достойных её уважительного обращения, она сморщила лицо в брезгливую гримасу и процедила:

«Чеево?! Сам-то понял, чо сказал? Проспись вначале, потом с людьми разговаривай!»

И, уже отвернувшись в сторону, недовольно добавила в пространство: «Нажрутся с утра, а потом ходят тут… людей от работы отвлекают!»

В углу за прилавком копался с коробками небольшого роста давно небритый кавказец, по всей видимости, владелец магазинчика. Услышав слова продавщицы, он оторвался от своего занятия, бросил беглый взгляд на Захара и, явно желая подчеркнуть, что на этой территории он не какой-то гость-арендатор, а «самый главный» хозяин, эмоционально произнёс с сильным акцентом: « Люда, щто ти с ними разговариваещь?!»

И, уже, обращаясь к Захару, активно жестикулируя руками, прокричал: «Давай, иди давай! Нэт здес дружки твои, и „чикушка“ тоже нэт! Не хади здес давай!»

Захар в какой-то бессильной злобе развернулся и, смачно выругавшись, попытался посильнее хлопнуть дверью, выходя. Хлопнуть, однако, не получилось: дверь оказалась с доводчиком. Идя по скверу, Захар пребывал в ярости. И, хотя он уже не расслышал угроз выскочившего на порог магазинчика горячего «сына гор», он долго ещё не мог успокоиться. Прикуривая дрожащими руками одну сигарету от другой, Захар уже даже не мог ответить самому себе, на что именно он так злится. Казалось, весь мир раздражает его, и он сам в этом мире противен самому же себе. В голове гремело: «Я бесхарактерная тряпка: любая безграмотная торговка, или гастарбайтер могут мне нахамить и вытереть об меня ноги! Я слабак: так и не смог сказать жене, что хочу уйти от неё, а она – смогла! Я неудачник: не состоялся как учёный, не смог начать свой бизнес, лишнего гроша за душой не имею! Я плохой отец: дочь не ценит меня и не стремится ко мне! Я всю жизнь всего боюсь и поэтому вынужден постоянно всем врать!» – тут Захар, увидев чуть впереди на тропинке валявшуюся коробку из-под обуви, что было сил, остервенело пнул её ногой.