Виктор Бейлис - Клубок Мэрилин. Рассказы, пьесы, эссе

– Недурное заклинание, – усмехнулся Бахтин, – «изыди, Федор Михайлович!» – И его потянуло на дачу.

Всю неделю он как-то торопливо собирался, посреди сборов вдруг задумывался и садился за стол, бросал написанное на полуслове лишь для того, чтобы положить в сумку какую-то пустяковину, после чего зачеркивал только что сочиненное и опять вскакивал. Он уже не был уверен в том, что на даче будет хорошо работаться, но знал, что переселиться туда необходим о. В субботу – поехал. Его ждали: у калитки стоял Лева, на участке его приветствовал Николай Федорович, через окно веранды махал рукой Федор Михайлович и из летней кухни вышла, снимая на ходу передник, улыбающаяся Людмила Григорьевна.

– Добро пожаловать! – сказал Николай Федорович. – Вот, прошу знакомиться: наша домоправительница!

– Здравствуйте, Людмила Григорьевна!

– Я рада, Максим Менандрович! – быстро вскинув ресницы, произнесла хозяйка.

Сразу бросилась в глаза какая-то смесь напористости и смущенности в этой женщине. Что-то почти наглое было в ее чертах при явной застенчивости в выражении лица. Никак не укладываемые, лежащие на плечах черные волосы, черные, как бы испуганные, глаза, нервный рот, вздувшиеся на шее жилы (одна жилка бьется, заметил Максим), грубоватые руки, ноги тяжелые. На разглядывание Бахтин потратил не больше времени, чем это было прилично, но, отвернувшись к дому, успел перехватить цепкий и заинтересованный взгляд Федора Михайловича, который тут же отвел глаза.

– Начинается, – подумал почему-то Бахтин.

– Вы располагайтесь, Максим Менандрович, а я пока на стол накрою, – сказала Людмила Григорьевна.

– Что вы, что вы, не беспокойтесь, я бы не хотел вас обременять.

– Тут нет ничего обременительного: мы в это время обедаем, – вмешался Николай Федорович, – и надеюсь, вы окажете нам честь,

– Спасибо.

– Можно я помогу вам распаковывать книги? – спросил Лева.

– Конечно, пойдем.

Максим стал разбирать вещи. Лева и не думал принимать в этом участия.

– Вот книги – смотри, если хочешь.

– Да я уже видел – ничего интересного тут нет.

– А что же ты?

– Я… нет, ничего. – Мальчик дождался, когда собеседник посмотрел на него, и предупреждающе скосил глаза в сторону стены, за которой была комната деда.

Бахтин понял, что следует молчать, а Лева заговорил быстрым шепотом:

– Дед подсмотрел, как вы дали мне 20 коп, и нажаловался отцу. Отец был в неуверенности, как со мной поступить: я слышал – он с матерью советовался, говорил, может ничего, так и нужно, а она почему-то заладила: пусть отдаст, пусть отдаст. Вот отец и велел мне отдать.

Он остановился. Повисла пауза.

– Так что? – тихо спросил Лева.

– Что ты имеешь в виду?

– Отдать?

Максим пожал плечами.

– Тогда вот что: я сейчас громко скажу, что положено и как будто верну вам деньги – вон все та и ждут: в окошко поглядывают.

Максим украдкой выглянул и увидел, что Лев Николаевич прав. А тот между тем откашлялся и сказал:

– Я тут… это… в прошлый раз брал у вас взаймы 20 копеек – вот… возвращаю, – и он стукнул монетой по столу, но тут же сгреб ее в кулак и произнес без голоса: – Так я оставлю себе, ладно?

Бахтин кивнул, уже во второй раз уличив себя я педагогической неловкости.

– Отвечайте же что-нибудь, – шипел мальчик.

– Гм, если тебе больше не нужно. Ты уже распорядился как-нибудь?

– Да, спасибо большое, я хотел купить одну марку.

– И что же, купил?

– Нет.

– Что же так?

– Да Степка уже продал ее.

– Ты, кроме марок, ничего больше не коллекционируешь?

– Еще старые деньги.

– Ага, я так и думал. Тогда у меня есть для тебя подарок. Возьми вот ту книгу, видишь? В ней закладка должна быть. Нашел? Это ассигнация 860-х годов. Такие деньги сжигала Настасья Филипповна.

– Как сжигала? Это что же, из огня?

– Ты не понял, – засмеялся Бахтин. – Я почему-то решил, что ты уже читал «Идиота». Настасья Филипповна – героиня романа.

– А-а… Я читал только «Двойника». Мне не понравилось.

– А почему именно «Двойника»?

– Мне дед дал… А за ассигнации спасибо.

– Может, это компенсирует тебе потерю марки.

– Да, спасибо.

– Левушка! – позвала Людмила Григорьевна. – Приглашай Максима Менандровича к столу!

За столом разговор все вертелся вокруг литературы, как ни пытался Бахтин повернуть его в какую-нибудь другую сторону. Людмила Григорьевна рассказала о своей сослуживице, которую выбрали в профком, и которая нагло присвоила себе том переписки Достоевского с женой вместо того, чтобы разыграть книгу. Ну, да ничего, Николай Федорович достал этот том, хоть и с небольшой переплатой. Николай Федорович заметил, что Анна Григорьевна отдала письма в печать изуродованными – она же так поначеркала, что до сих пор разобрать не могут, вот баба! А Федор Михайлович поинтересовался насчет переписки Достоевского с Сусловой – не найдена ли? Бахтин нехотя отвечал, что слышал, будто бы в Ленинграде живет старый букинист, который держал эту переписку в своих руках и теми же руками ее и уничтожил, опасаясь, что интимные бумаги могут быть обнародованы.

Осведомленность Бахтина пробудила нескрываемый восторг Людмилы Григорьевны, само же сообщение вызвало у всех единодушный гнев, и Бахтин, было, совсем заскучал, но тут Левушка вызвался рассказать недавно услышанный в школе анекдот про зайца, и Максим посмотрел на него с благодарностью, в то время как родители взглянули на сына укоризненно.

Бахтина благодарили за беседу, а он, в свою очередь, поблагодарив за обед, отправился на первую свою прогулку. Когда же часа через два он возвращался, прямо перед ним каким-то клубком влетела в комнату группа орущих людей: два мальчика, одним из которых был Лев Николаевич, мужчина и женщина. Войдя вслед за ними, Максим услышал:

– Не воровал я! Это не я! (кричал Левушка).

– А кто же? Кто взял?

– Почем я знаю! Не брал я твоего велика! У меня свой есть, а твой мне ни на фиг не нужен!

– Ты взял, ты! Больше некому! Там больше и не было никого.

– Степка был!

– Степка не брал!

– И я не брал!

Женщина сказала визгливо:

– Родители, да сделайте же что-нибудь! Ваш сын украл велосипед и где-то припрятал его.

– Вы хотите, чтобы мы наказали его? – спросила Людмила Григорьевна.

– Это ваше дело. Нам велосипед нужен.

– Вы, должно быть, хотите обыскать дачу? – вмешался Николай Федорович. – Или позволите нам самим разобраться?

– Николай Федорович, – примирительно заговорил мужчина, – здесь в поселке ни для кого не секрет, что у вашего сына случаются приступы клептомании. Ну и, сами понимаете, мы пришли к вам…

– Меня вы, стало быть, ни в чем не подозреваете?

– Помилуйте, Николай Федорович!

– Тогда позвольте, мы сами все выясним и, если найдем велосипед, Лева возвратит вам его незамедлительно. Всего доброго!