Мари Веглинская - Тени забытых пиратов. Повести и рассказы

Любаша была красива. Такое правильное хорошее русское лицо с тонкими, но благородными чертами лица. Особенно выделялись глаза: большие, синие как васильки, в обрамлении длинных темных ресниц, и изящно изогнутые брови, а волосы совершенно неопределенного цвета, то ли золотисто-соломенные, то ли рыжеватые, с темными каштановыми прожилками, словно мелированные в три оттенка, заплетённые в длинную толстую косу. Это была очень породистая девочка. Особенно поражали ее руки, изящные, грациозные, с тонкими длинными пальцами, аккуратными ноготками, так навязавшимися с руками девушки, которая доит корову. А доить корову Любаша умела, о чем с гордостью рассказала в первый же день. Даже Яна отметила красоту ее рук:

– Такими бы пальчиками, да на пианине играть, а ты корову доишь!

Из-за постоянных Янкиных нападок Лёня и Любаша перестали бывать в нашей компании. Но время от времени приглашали к себе, особенно когда дядя Лео и Софья Григорьевна уже уехали в Израиль, и Любаша чувствовала себя в доме полноправной хозяйкой. Причем, она умудрилась изменить в доме все, включая обстановку. Если бы Софья Григорьевна вернулась, то несомненно упала бы в обморок. Но она не вернулась. И Любаша все сделала по-своему. Янка побывала там только раз. Она тут же ехидно все прокомментировала и больше не появлялась. Да и мы бывали редко. Как жили Лёнька и Любаша, мы почти не знали. Чем занималась Любаша, Лёнька не рассказывал. Но Ленка как-то обмолвилась, что Любаша поступила в какой-то техникум на бухгалтера, поскольку у нее только 8 классов, в институт идти она не могла. Это тоже не прошло мимо Янки. То, что в Москве эта милая деревенская барышня вполне обжилась, стало понятно, когда они вместе с Лёнькой пришли как-то на Новый год. Заграничные израильские шмотки изменили Любашин облик, но коса осталась, и никакой косметики, как и раньше. Вела Любаша себя так же скромно, чувствовала себя с нами неуютно, и они с Леней быстро ушли, а с ними Ленка и Лёнькин друг Миша. Все это Янку дико взбесило. Если бы Любаша услышала, что говорила про нее в тот вечер Янка, то не появилась бы уже никогда. Возможно, кто-то все же передал ей, но больше Лёня и Любаша не приходили, как-то совсем отдалившись. Теперь на все праздники они уезжали к Любашиным родителям в деревню, где еще жили ее братишка и сестренка. Из деревни чемоданами пребывало домашнее сало, соленья с вареньями, картошка, морковка, свеколка, грибочки и прочий гостинец. Обо всем этом мы узнавали от Ленки, смеясь, она как-то сказала, что Лёня скоро в дверь не пройдет. Лёнька и правда стал еще толще и мясистее, но Любаша стала ограничивать его в еде и даже посадила на диету. Все это было так смешно и нелепо! Мы не верили своим ушам.

Тем временем обучение близилось к концу, мы все писали дипломы, нервничали, защищались, получали свои корочки об окончании института и страшно радовались. Как-то мне позвонила одна из девчонок из нашей компании, Вера, с удивительной новостью, которая буквально всех сразила наповал:

– Ты представляешь, Лёнька Ирвин идет в аспирантуру!

– Да что ты! Впрочем, он умный, туда ему и дорога, – ответила я, пребывая в легком недоумении.

– Нет, ну ты представляешь, – волновалась Верочка, – Лёнька, разгильдяй и лентяй! Он же никогда толком не учился! Да и не собирался. Позвоню узнаю, как поживает его книга об НЛО!

Тут я припомнила, что последние два года Ленька действительно взялся за ум, не пропускал лекции и сессии сдавал вовремя, как сдавал я не знала, но, судя по всему, хорошо.

– Предки свалили, никто не заставлял, а он взял и стал учиться! – не унималась Верочка, – вот чудак.

Это правда было очень странно.

В последний раз мы виделись на выпускном, который организовал Янкин папа в гостинице «Белград». Лёнька пришел с Любашей, посидел недолго, пошутил, посмеялся и ушел из нашей жизни навсегда.

Наступили лихие 90-е, и жизнь здорово всех нас потрепала. Наш выстраданный диплом оказался никому не нужен, балом правили неучи и бандиты. Мы выживали как могли. Кто-то ушел в бизнес, кто-то в политику, кто-то стал бомжом, кто-то спился, а кто-то умер. Янка вышла замуж за какого-то сына какого-то шишки, и их с мужем отправили в Прагу в представительство «Аэрофлота». Ходили слухи, что Лёнька с Любашей уехали в Америку, но толком мы ничего не знали. Да и не хотели. Каждый шел своей дорогой, обрастая новыми друзьями, забывая старых. Наверное, так и должно быть в жизни. Каждый проходит только ему положенный путь, оставляя в прошлом былых попутчиков, безостановочно двигаясь к собственной цели.

Наверное, мы бы никогда не встретились, если бы вдруг кто-то очень умный не придумал социальную сеть «Одноклассники». И случилось это буквально за 2 года до двадцатипятилетия с момента окончания нами института. Вот это да! И кто бы мог подумать! Постепенно из небытия, постаревшие и изменившиеся, выпорхнули на свет божий все наши друзья. Почти все. Мы списывались друг с другом, буквально целыми днями пропадая в Одноклассниках, находили друг друга, ликовали, радовались, делились крупицами сведений. И наш юбилей решили отметить все вмести. «Белград» к тому времени уже перестал существовать, и мы выбрали небольшой уютный ресторанчик недалеко от института. Занимался всем Миша, который не пошел в науку, но зато стал большим человеком в Московском правительстве.

Я пришла поздно, когда все уже собрались, расслабились, выпили и встретили меня ликованием и громкими возгласами. Впрочем, так встречали всех. Хотелось расспросить всех и сразу обо всем. Трепались, пили, искренне радовались встрече. И вдруг Ленка, сильно располневшая, но ухоженная и красивая, она теперь была косметологом, встала и захлопала в ладоши, привлекая внимания:

– Ребята, тише!!! Послушайте, Лёня Ирвин и Люба сейчас придут, они по делам ненадолго приехали из Америки!

– Уррраа!

Все были искренне рады. Янка оживилась:

– Так они все же в Америке?

– В Америке, – подтвердила Ленка, – давно уже. Леня преподает в университете, профессор, у него своя лаборатория. Кстати, очень известный ученый с мировым именем!

– А я говорил, что он будет физиком! – крикнул довольный Миша.

– Вообще-то он биолог, – улыбнулась Лена, – его в Сколково приглашают. Так что, будем видеться чаще! Впрочем, он сам расскажет.

– Ну надо же! – кисло проговорила Яна.

К тому времени она уже развелась с мужем и вернулась из Праги, что ее сильно огорчало. Все ее разговоры были только о том, как хорошо жить в Европе, и как погано в России, и никаких перспектив, одно дерьмо, и что она все равно свалит, любой ценой. И то, что Лёнька прижился в Америке ее не обрадовало.

И вот мы увидели Лёньку и Любашу. Они шли через зал и улыбались. Два красивых, стройных, высоких человека! И если Любаша почти не изменилась, то Лёнку мы узнали исключительно по мясистому носу. Он сильно похудел и стал стройным и статным, на носу висели дорогие очки в золотой оправе, волосы на висках поседели, но выражение лица осталось прежним! А Любаша была великолепна: дорого и элегантно одетая дама, тонкая и изящная, моложавая, ухоженная с головы до ног, с дорогой сумочкой в руках, уверенная в себе. Косы уже не было, хорошо уложенная прическа, и немного косметики, в меру, чтобы только подчеркнуть природную красоту. Лёнька радостно стал обнимать всех подряд, а Любаша села на любезно освобожденное место. Я видела, как смотрели на нее наши мужчины – с недоумением и восхищением. Любаша оказалась напротив Яны. Мне кажется, она сделала это намеренно. Теперь они сидели друг на против друга и были явно на равных.