Мари Веглинская - Тени забытых пиратов. Повести и рассказы

Вот так и получилось, что Женька в основном торчала здесь с бабушкой и дедом. Дед у Женьки был не родной. Он женился на бабушке после войны, где она потеряла мужа и 3 сыновей, вот только мама и осталась. Бабушка тогда жила в Калязине, а дед приезжал в этот небольшой волжский городок по делам Партии. Приглянулась ему добрая и заботливая вдова, работавшая на фабрике, где валяли валенки, и он забрал ее в Москву. Так Женькина мама стала москвичкой, а уж сама Женька в столице и родилась. Но если бы кто-то сказал девочке, что ее дед, это вовсе не ее дед, ох, держись! Уж Женька бы ему показала! Ну к кому она бежала, когда соседский мальчишка отобрал у нее велосипед? Кто стойко, независимо от погоды, водил ее в музыкальную школу? Кто вечерами после трудного дня в саду шел ловить с ней рыбу, несмотря на боль в ногах? Кто любил Женьку больше всех на свете? Конечно же дед! Он всегда был рядом, и никогда, никогда не ругался на Женьку. Бабуля тоже Женьку любила. Но как-то очень строго. Она говорила, что приучать к жизни надо с детства, вот она уже в 5 лет печь топила и обед мамке готовила, и полы кирпичами натирала, а в 7 уже корову доила. Вот какая она была работящая. А жизнь ее все равно потрепала. Такая вот она, жизнь , коварная. Не жди от нее хлеба с солью, а только кнут да соль без хлеба. «Вот узнаешь жизнь…» , – говорила она внучке, и многозначительно качала головой. Ей было очень жаль Женьку, когда она узнает жизнь . Все это было странным и непонятным, но чего ее знать, эту жизнь . Вот она, прекрасная и радостная, в самой лучшей стране в мире. Но бабушка только смеялась, потому что она-то эту жизнь уже познала, и цену ей понимала. Правда дед над бабушкиными причитаниями только посмеивался, и, крепко прижав к себе девочку, говорил: «Никакой жизни я тебя в обиду не дам!» А раз дед сказал, значит, так оно и будет. Но все равно было странно.

В деревне Женьке не было ни весело, ни скучно. Просто хорошо. Как бы сейчас сказали – комфортно. Она любила валяться на цветущем лугу в лужицах колокольчиков, собирать букеты ночных фиалок, от которых вечерами дурманило голову, ходить с дедом по грибы и по ягоды, а вечерами, сидя на лодке, рыбачить, глядя, как солнце, уставшее за день от собственного жара, охлаждаясь, уходило за мост. Вот этот мост и не давал Женьке покоя. Он находился километрах в трех от деревни, именно по нему ходили железнодорожные составы, и поезд, на котором можно было добраться до деревни. Но Женьку привозили и увозили на машине, и она не знала, что там, за мостом. Но так хотела узнать!

Женька была фантазеркой. Выдумщицей, как говорила бабуля. Впрочем, добавляла она, с возрастом это пройдет. Женька точно знала, что в цветах живут цветочные феи, она сама не раз слышала, как они чихали, надышавшись цветочной пыльцой, что в лесу можно отыскать целые гномьи города, только они под землей находятся, что на водяных лилиях по вечерам водяные принцессы, совсем крохотные, отчего их часто путают со стрекозами, любят устраивать посиделки. А еще Женька знала, что есть на свете такая страна, Волшебная-приволшебная, куда если попадешь, то тут же станешь взрослой, и тебе враз исполнится 18 лет. И не надо будет ходить в школу, зубрить таблицу умножения, или по сто раз наигрывать гаммы в музыкалке. Оно само в голове уже будет. В этой стране есть, естественно, столица – Городок, да-да, так и называется – Городок, где все мостовые выложены белым мрамором, а дома разноцветные, как радуга. Живут там крохотные человечки, которым, разумеется, всегда по 18 лет. Они любят вечерами пить чай на балконах, ходить в лес за ягодами, а каждая ягода черники для них, как для нас арбуз, и путешествовать. Поэтому, если очень захотеть, то можно разглядеть в траве маленький паровозик, или увидеть в небе крохотный самолет, или кораблик с жителями Волшебной-приволшебной страны. А если повезет, и он остановится, то нужно туда обязательно сесть, и тебя отвезут в страну, где не нужно на обед есть ненавистный картофельный суп, выслушивать, что ты еще маленькая, стоять в углу и ложится спать в 9. Конечно, Женьке никто не верил. А ведь это была чистая правда: и паровозик, и пароходик, и крохотные человечки, которые черничную ягоду режут как арбуз, и дети, которые однажды станут взрослыми.

И вот как раз за этим мостом, как предполагала Женька, возможно, и была эта самая страна. А если и нет, то все равно, наверняка располагалось что-то очень важное и интересное. Но как туда попасть? Одну ее, разумеется, не отпускали, а взрослым тратить время на столь длинные походы времени не было. Мост был построен после войны. Он соединял два берега реки Волнушки полукруглыми бетонными арками, скрепленными наверху крест-накрест положенными перекладинами серого цвета. Ничего примечательного, мост как мост, таких в России пруд пруди, но для Женьки он был таинственным порталом в мир чудес и тайн, он казался ей скелетом доисторического животного, и она могла часами смотреть, как, освещенный солнцем, он перегоняет с берега на берег длинные товарные составы, и как вечерами сливается с такими же серыми сумерками.

– Да ничего там нет, – успокаивала ее бабушка, – такие же деревни, как наша.

Но Женька ей не верила. Откуда ей знать, если она там не была. И вечерами, сидя на мостках с удочкой в руках и глядя на медный диск солнца, зацепившийся за край бетонной балки моста, она размышляла о тайнах, спрятанных от нее до поры до времени, о Волшебной-приволшебной стране, в которую никто, кроме нее не верил, о будущем, в котором, как в кармане пальто, лежали события ее будущей Жизни .

И однажды она за мостом побывала.

В тот год сильно заболел папин брат, дядя Толя. Дядя Толя, или Анатолий Николаевич, как уважительно звали его остальные, был ученым «с мировым именем», как гордо говорил папа. Он жил в большой квартире, оставшейся от родителей, недалеко от Женьки. Семьи у дяди Толи не было, и когда он заболел, то и ухаживать за ним стало некому, кроме Женькиных мамы и папы. А заболел он, по словам бабушки, страшной болезнью , Женька хорошо представляла себе этого монстра, пленившего добрейшего дядю Толю, который теперь часто лежал в больнице, стал худым, слабым и беспомощным. И тогда на семейном совете решили забрать его к себе, потому что мама устала бегать туда-сюда . Поэтому Женьку, несмотря на то, что она уже училась во 2 классе, отправили в деревню с бабушкой и дедом уже в начале мая, отпросив в школе. Без подружек делать было нечего, и девочка проводила дни, заполняя их приятным бездельем. Тогда она еще умела ничего не делать, и могла часами лежать в гамаке, разглядывая проплывающие мимо облака, или наблюдать за шмелем, ныряющим из одной чашечки цветка в другую, или просто слушать поющих птиц, стараясь разгадать их удивительный язык. Конечно, было немного скучновато, и время ползло медленно, как тяжелый товарный состав в гору, зато мама с папой каждые выходные приезжали к Женьке в деревню. Правда мама все время жаловалась, что невыносимо устала и сама скоро туда отправится, папа укоризненно на нее смотрел, обижался и гордо обещал все делать сам , потом они ссорились, мирились, и так каждый раз. А бабушка только качала головой и приговаривала: «Так долго продолжаться не может». Но Женьку все эти проблемы не касались, и она продолжала вдыхать каждый день каникул, радуясь, что они неожиданно стали такими длинными.