Игорь Макаров - Сказки моего детства и прочая ерунда по жизни (Неоконченный роман в штрихах и набросках)

Вся военная биография. Четыре года. Вообще-то я знаю ещё, что отец был командиром счетверенной зенитной установки, сбил два самолета, один из которых при подъезде к фронту, но приписан другому. Здесь я не скажу ничего вразумительного. Второй самолет он кокнул уже на фронте, но он, увы, наш. Слава богу, что летчик остался жив и посадил его относительно благополучно, обломав крылья при въезде в ворота чьей-то халупы. После чего он долго ругался с хозяином или просто матерился, так как до приземления мотался довольно долго над финской гостеприимной полосой обороны, но сбили его только при подлёте к нашим окопам. Хотя отец и предупреждал шефа, выдающего команду на уничтожение, что самолет свой, родной. Не послушал, гад, а бить своих приятнее.

Скорее всего был сбит и третий самолёт, но он упал за километра два от места боя, так что с этого самолёта взятки гладки – может и сам упал ро техническим пречинам, поскольку дырки в воздухе не держат, особенно если через них бежит бензин.

Бравый замком взвод с наганом, вместо штатного ТТ, и огромный тесак, вместо бог знает чего, на портупеи. Впрочем, тесака не было, а свой наган он протаскал просто в кармане всю войну. Так, по крайней мере, утверждает отец. И опять смутные темные слухи о командовании батальоном. Откуда я знаю? Не помню, хоть убейся. Только драка за высотку, где положено было половина состава личного и безличного, без поддержки артиллерии. После чего отец связал три буквы в кучу, отказавшись лезть снова на эту сопку. Штрафбат? Почему не он? Слух, только слух. Хотя, зная способность отца быстро, даже стремительно, выдвигаться на руководящие посты, это можно предположить. Он даже не был офицером, хотя запросто мог быть им, а может и был?

Впрочем, недавно я узнал, что он командовал взводом с самого начала войны, имея сержантские погоны, и в конце войны командовал батареей при тех же погонах.

Коммунист с сорок первого года, когда поутру часто недосчитывались солдат, находя лишь их следы, ведшие в сторону противника. Котелок пшенки раз в несколько дней. Бредущий часовой меж скрючившихся на снегу людей, которые, даже проснувшись, не могли сами встать, лишь хлопали глазами, пока не раздергивал часовой их замерзшие члены. Теплые печки без домов, и горящий тол в буржуйке. Десять тысяч патронов за несколько минут, выпущенные в то место, где предположительно могла быть кукушка. В то же время рассказ о передовой, рассказ пехотинца из окопа. Все как-то не вяжется в стройную картину замкомвзвода зенитчика. Ранение: раздробленный затвором палец, которым в горячке выковыривал перекошенный патрон в патроннике пулемета. После чего пришлось совершать несколько походов в санчасть, чтобы перевязать его, в свободное от войны время. Этот палец крив и до сего дня. Про него отец рассказывал с легкой улыбкой, как и о реке Свирь, что текла кровью, когда переправили через неё дивизию, от которой ничего не осталось. Он не нашёл даже упоминания об этой операции, оттого и рассказал мне. Две медали " За отвагу", за "Победу над Германией", "За оборону Советского Заполярья". Насчет пальца я слышал из его уст совершенно фантастическую вещь, которую я отношу скорее к его возрасту и частичной потере памяти, чем к тому, что могло место иметь. Хотя бог его один ведает. По его словам, слышанным мной совсем недавно, палец этот был не раздроблен, а его начисто оторвало затвором ДШК. Затем он был приторочен к руке таки дедовским способом, то бишь при помощи бинта и палочек. Естественно лечить в медсанбате его не решились, предлагая его просто отрезать. Но отец отказался и, в конце концов, он просто прирос на место без помощи и наблюдения со стороны медицинской братии. Впрочем, на войне всё возможно. Если отец говорил, что во время войны он спал на земле зимой и не только выжил, но и даже не болел. А зима была полярная, и температура была таки приличная, соответствующая условиям широты и долготы данной местности. Багамы! Багамы! Таити. Таити. Не были мы ни на какой Таити.

Затем демобилизация. Шесть лет тюрьмы и женитьба в ней. Сын и дочь. Сводного брата я видел, а судьба сестры осталась в тумане и доныне. Отец о ней тоже ничего не знает. Или знает? Бес его разберет, и душу его. У неё было слабое здоровье и её положили в больницу, из которой она пропала.

Окончание техникума, когда ему было за сорок. Он уже был начальником МТС. Затем должность зам начальника Управления сельского хозяйства, Главного инженера при этом. Когда ему было шестьдесят, то он не стал работать больше и дня, хотя здоровье имел отменное, и у него было на шеи три студента и дочь школьница. Он держал корову почти до восьмидесяти и бросил это дело только из-за смерти матери, помогая на сенокосе и в посадке картошки моей младшей сестренке, оставшейся с ним в З-х. Одна из нас четверых, водя машину, которую сам и собрал двадцать лет назад, при моем некотором участии.

Ныне я далеко от него, он даже не видел моего сына, которому уже двенадцать лет, а ныне и более, которого мне так хочется ему показать и заставить написать о себе, о своей жизни, перипетиях судьбы, дедах и прадедах моих, как старшего в нашем роду, а не те отрывочные рассказы о его жизни и судьбе, написанные может быть профессиональной рукой, но которым я не был свидетель. Я не показываю того, что написал о нём, пусть ему будет стыдно, как за бесцельно прожитые и протащившиеся годы, за свое молчание и не желание взяться за перо.

И ещё, звоня ему, я говорю: "Здравствуй, папа, это я", но сейчас это не делаю и не хочу делать, имея для того причины весьма веские.

Я уже говорил о старом охотничьем выражение: счастье копится. В этом я ни раз убеждался в своей охотничьей практике, но я убедился и в обратном: оно ещё и расходуется. Просто расходуется и в один прекрасный момент оно заканчивается. Если за этим счастьем нет ничего серьёзного, например: шли, шли деньги, а вдруг, как застопорились, – перестали. Перетопчетесь на изжоге и попрёте далее. Не везёт в любви? Значит не судьба – не ваша женщина или мужчина. Не везёт в смерти…

Этот рассказ о моём деде Гучарове Иване Ниловиче. Не знаю, но то, что он был счастливым человеком, это было однозначно. Первая мировая война прошла мимо, не задев его из-за юного возраста, но гражданская по нему проехалась катком. Не имея ни военного опыта, ни достаточного военного образования, он закончил её командиром пулемётного взвода ЧОНа. Ни смерть, ни раны его не тронули, а судьба позднее привела в Питер, после чего, по воли партии и народа, как говорится, забросила, в рядах двадцатипятитысячников, в деревню в Калининскую область, где он и сошелся с моей бабушкой, которую он гонял беспощадно из-за того, что она относилась к своим детям не то что плохо, а просто с некоторым холодком, что передалось и моей маме. Такова наследственность: бабам главное родить – няньки найдутся. Как говорят зоотехники по данному вопросу: маточное стадо. Конечно, я загнул до грубости: дамы не поймут и рыцари тоже, но ни один мужик не станет спорить, что они не сволочи. Оставим женское счастье, поскольку оно в семье, а мужики прилеплены к ней как-то сбоку, как савраска в оглобли. Правда, каюсь, не все, но у них такое c'est la vie, но мы говорим о счастье.