Игорь Макаров - Сказки моего детства и прочая ерунда по жизни (Неоконченный роман в штрихах и набросках)

Мой дед был счастливым человеком. До войны у него родилось три девочки, старшей из которых была моя мама. Поскольку он был командиром запаса первого разряда, как и мой отец, то оказался в рядах Красной армии в первые же дни войны. Только до фронта моему отцу было тысяч семь мерных вёрст, а до тверской губернии война докатилась уже зимой. Летом он воевал уж точно, позднее я нашел, что это 285 дивизии. По словам моего брата, что это звучит как легенда, поскольку в книге потерь полка, он значится, как красноармеец. Принял он пулемётную роту с самого начала войны. Она конечно, не стрелковая рота, но в своём составе имела почти сто человек, по штату военного времени, правда, позднее, её сократили до двух взводного состава, из-за нехватки пулемётов. В первых боях дивизии рота погибла почти вся. Дед тогда из роты вывел трёх человек. Он был третий. Так что вторую свою роту он формировал почти заново. Из второй роты он не смог сохранить никого, а сам вышел в посечённой осколками шинели. Его счастье ещё не закончилось. Это было явное предупреждение судьбы. Я бы в такой ситуации сошел с этой дороги, но не всегда мы вольны в своих действиях.

Окончательно счастье моего деда истратилось видимо к поздней осени. Дивизия к этому времени находилась южнее Ладожского озере в составе 4 армии, которая сдерживала немцев, стремящихся полностью сомкнуть окружение Ленинграда, обойдя его и соединиться с финнами, которые наступали в Карелии. Так что мой отец в составе 114 стрелковой дивизии воевал спина спиной со своим покойным тестем. Немцы уже выдыхались и 26 ноября дивизия перешла в наступление, этим же числом была и сделана запись в книге потерь о моём деде, как о пропавшем без вести. Что это значило? Видимо командование стремилось приуменьшить свои потери, имея указания сверху, хотя бы для того, чтобы не платить пенсий вдовам, а может быть просто он остался на отбитой территории немцами и ими же был и похоронен. Второе менее вероятно, чем первое. Днём позже, через семнадцать лет, родился я. Такова жизнь и превратности судьбы…

Откуда взял свой рассказ брат? Его рассказала ему бабушка в детстве, а ей его земляки, которые были призваны из одной деревни и воевали вместе в одной дивизии и, возможно, в одной части. Впрочем, вероятнее всего, он был действительно стрелок, а выходил в составе остатков роты. Впрочем, детская память эмоциональна и не всегда достоверна.

Странно, только мой отец и мой дед были пулемётчиками, только счастье было разное, да и отец не тратил его понапрасну, не дёргал его за усы и не пытал, как висельника на дыбе, кроме всего прочего, прекрасно знал, что вернётся живым.

Как водится в нашем тусклом, освещённом только нашими душами мире, в жизни ничего такого необъяснимого с моим ближайшим предком, то есть с отцом, не происходило. Так если по мелочи. Правда, этот случай он привёл, как пример встречи скорее с непотусторонним, а с необъяснимым или, скорее, необъяснённым. Я объяснениями не собираюсь заниматься, поскольку тема эта не благодарная и малоинтересная, но поскольку это было на самом деле, моё свинячье дело – испохабить отцовский рассказ до своего светлого и возвышенного корыта. С самого низа это корыто, таки основательно захезано многочисленными его пользователями, а сверху в него даже наливают кое-какие помои, то бишь жратву.

После мобилизации, вопреки здравому смыслу, мой отец и его славная Свирская 114 стрелковая дивизия оказались в Монголии. Степь, пустыни и полупустыни тоже следует окарауливать от злых самураев, тем паче самураи не так давно грозно махали своими мечами под самым носом у некогда грозных воителей, если пересчитать по народонаселению и занятой ими территории на одну монгольскую голову. Даже Искандер двурогий не владел столь могучей империей, тем паче та тотчас и развалилась по его смерти, в отличие от империи Тимуджина. Поскольку япошки, однако, потеряли страх, размышляя о северных просторах ласковой Сибири, где их задние места быстро примерзнут к игрушкам, что они производят. Правда, они ещё не поняли и сейчас этого, из-за узости их островного сознания. Пока же они, это относится к сорок первому году прошлого века, гоняли достойного учителя китайского народа Мао Дзэдуна на пару с Чай Кайши, по междуречью Янцзы и Хуанхэ, однако с подозрением посматривая на северного соседа, который стремительно удирал по болотам Белоруссии под руководством не менее мудрого отца и учителя советского народа с тремя классами семинарии и пятью коридорами, в том числе тюремными, где организовать оборону было делом плёвым, оседлав дороги даже малыми силами. Но удирал вопреки всякому здравому смыслу, ставя под удар группировку войск, базирующуюся на Ридной Викраине, где и развернуться есть где, и клинья не в пример вбивать удобней, что мы и делали пару годами спустя. Удирали, бросая самые лучшие танки, бросая множество самолетов, так как не научились просто на них летать или воевать. Бросали из-за того, что не было чем их заправить, теряя вооружение и амуницию и самою жизнь.

Пока же на востоке было спокойно. "Над всей Испанией безоблачное небо".

Пока мудрые самураи размышляли о том, куда это деть свою дурную энергию, так как разумных компьютеров ещё не было, а мобильники, в лучшем случае, умещались в рюкзак или вещевой мешок славного сына Солнцевосходящей страны, такие же славные китайские революционеры таки тоже победоносно воевали между собой, вместо того, чтобы накостылять по шеи иноземным Микадо, то и рыть окопы, не дай божа войну на два фронта, пришлось срочно нашим сибирским мужикам по сопкам, близким к сопкам Манчжурии.

Так что, ещё не Краснознаменная 114-я, ещё и не Свирская, просто 114-я дивизия соизволила получить приказ вгрызаться в родную Монгольскую степь, для создания полнокровной обороны, для отражения поползновений товарищей из сопредельных территорий.

Роются они, значит, роются в земле – матушке. Одни роются хорошо, другие роются посредственно, третьих – хрен ещё заставишь рыться, если не дать пару хороших очередей поверх голов и пару пинков в Н-ское место для ускорения. Поверьте, после этого даже самые ленивые копают самую дрянную, мерзлую землю лучше крота, малость, отставая от экскаватора. В период, когда заветные очереди и свистящие пули не витают в воздухе, существуют отцы – командиры, которые, все-таки пытаются заставить выполнять свой долг перед Отчизной, особенно в таком неблагодарном ракурсе, как копание черствой от многолетнего зноя пустыне. На период отсутствия взводного, отцом – командиром, для всего взвода на период войны, был его заместитель, то бишь мой отец, который избегал офицерских погон до самого конца этой бойни, хотя закончил её, как и начинал, будучи старшим сержантом, на капитанской должности.