Леонид Ефремов - Право на выбор. Повести

Взвесив ещё раз все «за» и «против» своего плана, он приказал своим бойцам приступить к организации засады. Сначала ребята, отвечающие в группе за взрывное дело, заложили взрывчатку на дороге. Так, чтобы не задело машину с генералом, которая замедлит ход на повороте. Затем они расположились в кустах со стороны скалистого склона напротив мест закладки взрывчатки. Сам Перов с лейтенантом Куницыным, негласно считавшимся его заместителем, соорудив из палок небольшие салазки, для того чтобы на них скатить пленного генерала по поверхности скалы, замаскировались в кустах с другой стороны дороги у самого её изгиба. Наступило томительное ожидание. Через полтора часа послышался отдалённый гул моторов. Перов поднял вверх руку, что означало полную боевую готовность. Ребята замерли.

Вскоре на дороге показалась колонна с немцами. Охрана у генерала оказалась серьёзная. Впереди процессии ехал мотоцикл с коляской, в которой сидел пулемётчик. Далее следовала самоходка, а уже за ней, метрах в десяти, – легковая машина. В ней, по всей видимости, и находился генерал. Замыкал колонну грузовик с солдатами.

Перов рассчитал всё правильно. Первый заряд взорвался между самоходкой и мотоциклом, который, сделав сальто, упал прямо на водителя и пулемётчика, не оставив им ни единого шанса. Второй заряд взорвался точно под днищем грузовика, который, проехав ещё метра три по инерции, перевернулся набок и вспыхнул, как спичечный коробок. Лишь самоходка, резко затормозив и уткнувшись передними колёсами в разбитый мотоцикл, сильно не пострадала. Но пока немцы даже не успели понять, что случилось, бойцы майора забросали дымовыми шашками дорогу впереди и сзади легковой машины и открыли беспорядочную стрельбу.

Всё заволокло дымом. Перов с лейтенантом Куницыным бросились в сторону машины. Генерал с двумя вооружёнными офицерами и водителем как раз пытались покинуть её. Пока майор разбирался с двумя охранниками, Серёга вырубил шофёра. Но тут из клубов дыма показалась рука с «вальтером», направленным прямо ему в лоб. Генерал оказался не из трусливых. Серёга «на автомате», как учили в разведшколе, вывернул правой рукой запястье генерала и, резким движением перевернув его в воздухе, бросил на спину. Но одновременно с этим раздался роковой выстрел. Пуля непроизвольно попала генералу в шею. Времени на раздумья не было, и Серёга, выбив из его руки пистолет и взвалив его на спину, бросился к приготовленным салазкам. Тут же к нему со стороны машины выскочил Перов.

Сметая своими телами и салазками скользкий мох, они через пару секунд достигли окраины густого леса. Как выяснилось позже, они оказались не одни такими расторопными. Один из офицеров, сопровождавших генерала, последовал их примеру. Но он не успел причинить им никаких хлопот, потому что взрывники, отстреляв всю обойму и скатившись за командиром с Серёгой по скале, прямиком влетели во фрица, сбив его с ног. Профессионально вырубив немца, они проверили у него документы. Офицер оказался адъютантом генерала. Майор решил прихватить его с собой. Тем более что генерал истекал кровью, и выживет он или нет, было неясно. Пока немцы в панике, беспорядочно стреляя, метались по окутанной дымом дороге, его группа с двумя захваченными языками успела уйти далеко вглубь леса на безопасное расстояние. И лишь тогда Перов дал приказ на короткий отдых.

Генерал оказался совсем плох. По-видимому, пуля задела на шее артерию. В таком состоянии доставить его живым через линию фронта возможности не было. Получается, что задание командования они провалили.

– Как это случилось, лейтенант? – зло спросил Перов Сергея.

– Он бы меня убил, – оправдываясь, глухо проговорил Серёга. – Ещё секунда – и всё. Я же просто руку ему с пистолетом вывернул, как учили. А он выстрелить успел. Прямо в себя.

И тут майор в сердцах бросил фразу, за которую не мог простить себя и по сей день:

– Ты же задание провалил! Ты хоть понимаешь, чтó ты наделал? Да лучше бы он тебя убил, но жив остался!

А в этот момент, когда он распекал лейтенанта, генерал пришёл в сознание и, незаметно вытащив из кармана кителя небольшой, более похожий на дамский, браунинг, прицелился в майора. Движение генерала увидел только Серёга и моментально прикрыл телом командира. Он бы мог успеть выстрелить или метнуть в него нож, находящийся у него в руке. Но он не сделал этого. Второй раз он не мог подвести своего командира. Ярость ослепила Перова, когда он, резко развернувшись, подхватил оседающее тело лейтенанта. Забыв обо всех правилах и не задумываясь о последствиях, он выстрелил генералу точно между глаз прямо из-под руки Серёги.

Это уже потом, когда они удачно пересекли линию фронта и доставили в штаб портфель с документами, принадлежавший генералу, и его адъютанта, началось следствие. Вели его особисты-НКВДшники из штаба округа. Особенным рвением отличался молодой старший лейтенант, очень похожий на капитана Степанова из окружения полковника Усачёва. Схожий с ним по беспринципности и умению проводить допросы на грани с пытками, получая от этого звериное наслаждение.

В вину группе Перова и ему лично вменяли смерть генерала, которого, по заданию, необходимо было доставить живым. Причём со свойственными тому времени обвинениями в предательстве Родины и шпионаже. Сначала особисты пытались доказать причастность одного из его подчинённых к наличию второго пистолета у генерала, из которого был убит лейтенант. Якобы при досмотре его специально не заметили. Когда из этого ничего не вышло, взялись за командира группы. Тем более что один из бойцов его группы не выдержал допросов с пристрастием и подписал документ о том, что необходимости стрелять на поражение у товарища майора не было. Перов не был в обиде на своего подчинённого. Он знал, как умеют эти ребята выбивать нужные показания.

И вот, когда его в очередной раз привели на допрос в землянку к особистам, Перов понял, что скоро участь его будет решена. От него, по сути, уже ничто не зависело. Рядом с ним стоял захваченный адъютант со связанными руками и окровавленным лицом. В землянке ещё находились садист – старший лейтенант, – его начальник из НКВД – майор, – а также начальник разведки, представитель штаба армии, писарь и незнакомый ему мужчина в штатском. По-видимому, переводчик. Всё было предопределено. Сейчас немец даст показания, что майор выстрелил генералу в голову с расстояния в пару метров. Это не сошло бы с рук даже солдату-первогодке с плохим зрением, а уж ему – профессионалу… Тут и доказывать ничего больше не надо было. А понятие аффекта или душевного состояния при потере боевого товарища таким воякам, как старший лейтенант, ни разу не бывавшим ни на линии фронта, ни тем более за ней, было неведомо.