Розалия Степанчук - Под чёрным крылом войны

Они замолчали, думая каждая о своём. Нюра не поверила подруге, что она будет смотреть на жизнь по-другому: – Этого просто не может быть. – Подумала она.

С речки начал подниматься туман. А на белёсых крыльях тумана парила ночь, скрадывая все звуки. Свет электрических лампочек на летней кухне и туалете, проступающий из тумана, был похож на глаза хищных зверей в дикой глуши. А там, куда этот свет не проникал, царила кромешная тьма. Ночная прохлада заставила девушек, зябко поводя плечами, отправиться спать.

Нюрка приехала домой 15 августа. Помылась, переоделась, что-то перекусила на ходу, и помчалась в госпиталь. Она взлетела на третий этаж, даже не заметив ступенек. В палате все спали. Нюрка тихо прошла к кровати Кирюши и остановилась. Непонятно было, спит он или нет. Он не спал, нашёл её руку и посадил рядом с собой. Она прошептала:

– Как ты узнал, что это я?

– Я смогу отличить тебя среди многих других. Я чувствую тебя, потому, что мы с тобой на одной волне. – Также шёпотом, ответил Кирюша. Потом добавил: – Я ждал тебя.

– Я тоже скучала по тебе, ты самое дорогое, что есть в моей жизни. – Неожиданно для самой себя, прошептала Нюрка. – Я знаю, мы скоро расстанемся, но я всё равно буду любить тебя всегда.

– Да, я знаю это, спасибо тебе, добрая моя. Да, мы скоро расстанемся, врач сообщил мне, что через две недели меня выпишут, и мама увезёт меня к себе в Свердловск. Мне предстоят ещё трудные дни – операция, быть может, и не одна, долгое лечение и восстановление. Я не знаю, сколько времени это продлится. Но когда я приду в норму, обещаю тебе, я напишу тебе, и ты приедешь ко мне повидаться. Ты представляешь? Я тебя даже не узнаю, ведь я ни разу не видел тебя. Я знаю только твой голос и улавливаю твоё присутствие, но и это тоже не мало. Постарайся эти две недели приходить сюда каждый день, хорошо?

– Я буду приходить.

– А когда приедет моя мама, я познакомлю вас, я ей о тебе рассказывал.

– Хорошо.

Две недели пролетели мигом. Нюра встретилась с Аделаидой Петровной, и они друг другу не понравились. Кирилл почувствовал это, и сказал матери:

– Мама, я так благодарен Нюре за её доброту и участие.

Она кивнула головой, и показала Нюрке на дверь палаты. Нюрка поняла и вышла. Следом за ней вышла и мать Кирилла. Под её цепким взглядом Нюрка поёжилась.

– Я хочу отблагодарить тебя за заботу о моём сыне. – И она протянула Нюрке деньги.

– Мне хватило бы и простого «Спасибо», но только от души. А деньги оставьте себе.

– Как хочешь, милочка! Если ты рассчитывала на моего сына, то напрасно. У него другая дорога. А тебе, для начала, неплохо было бы освоить грамматику и писать без ошибок.

Нюрка повернулась и пошла своей дорогой.

– И эта отповедь вместо благодарности?! Может быть, я и наделала ошибок, когда писала ей письмо, но разве это главное?! – Рыдания душили её, не давая дышать. Самое обидное было то, что эта женщина сказала правду – она действительно надеялась на чудо, не желая расставаться с Кирюшей навсегда. А пришлось…

Нюрка не видела, как увозили Кирюшу, не попрощалась с ним, и была безутешна. Теперь она не ждала от жизни ничего хорошего и углубилась в учёбу.

Когда Надежда получила на мужа похоронку, то думала, что жизнь её кончилась. Она никак не могла поверить, что больше никогда не увидит своего Мишаню. Многие тогда получали похоронки, смерть косила всех без разбора, но Надя была уверена, что с её Мишей ничего такого случиться не может, ведь у них дети и они очень любят друг друга. И вот, случилось. Эта похоронка чуть не убила её саму.

Они прожили вместе почти 15 лет. Всякое бывало в их жизни – и ссоры, и драки. Они люди простые, и не умели сдерживать свои эмоции, оба были вспыльчивыми, а орать друг на друга было привычно для них с самого детства – так жили и их родители. Но размолвки были не долгими, происходило бурное примирение с объятьями, поцелуями и раскаянием, обещаниями больше никогда… и ни за что… и жизнь продолжалась.

Они поженились в 1926 году. Закончились первая мировая война, на которой воевали их отцы и Мишина мать, Фрося-пулемётчица, революция, иностранная интервенция, гражданская война. Сглаживалась послевоенная разруха. Жить было по-прежнему трудно, но легко наша страна никогда и не жила. Тотальные репрессии, их семей не коснулись – ни тогда, ни потом. Они слышали о них, краем уха, но не придавали этому значения – они свято верили всему, о чём говорили по радио и писали в газетах.

Зато наступил мир. В 1926 году им было по 16 лет, но они считали себя вполне взрослыми – тем более что ранний брак тогда был не в диковинку – время было такое. Они торопились жить, как будто чувствовали, что мир этот, ненадолго. Их родители не возражали – они были вполне современные люди. В то время и регистрация брака и развод были парой пустяков – взяли паспорта, забежали в ЗАГС, 10 минут, и вы женаты. То же самое и с разводом. Так что, не поживётся молодым – разбегутся, рассудили их родители, лучше пусть сын женится, чем свяжется с кем не надо – по глупости. А тогда это запросто могло быть – в народе, особенно среди молодёжи, пышным цветом расцвела тюремная романтика.

Родители Миши жили в перенаселённой коммуналке, зато у семьи Нади от бабушки остался вполне приличный дом на окраине города. Там и поселились молодые Бурковы вместе с родителями Надежды.

Первых, два года, о ребёнке они не думали – вместе ходили на танцы, в кинематограф. Вели себя, как жених с невестой. Точнее, как любовники – и это было интересно. Но родители стали донимать, что хотят внуков, что хватит по танцам бегать: «Так, гляди, помрёшь и внуков не понянчишь». Тогда в 1929 году молодые родили дочку Нюрку. Время бежало без остановки. Надежда окончила курсы машинописи, и работала машинисткой. Михаил выучился на шофёра, и работал на заводе. Брак оказался на удивление прочным – молодые по-настоящему любили друг друга, хотя частенько «сталкивались лбами», в основном, из-за ревности. В декабре 1935 года Надя родила сына Кольку. Она тогда сказала мужу:

– Это тебе, Мишаня, подарок к Новому году.

– Спасибо, роднуля! А у меня для тебя тоже есть подарок. Закрой глаза.

И он надел жене на шею кулон – овальную капельку из гранёного хрусталя на позолоченной цепочке. Надя редко надевала этот кулон – берегла, и хранила его в красивой коробочке.

Жили, как все в то время, растили детей. Работа машинисткой очень нравилась Надежде. Они с Мишей и, с помощью родителей, купили даже собственную печатную машинку, чтобы зарабатывать, даже, находясь в декретном отпуске. Надежда и Нюру научила печатать, когда та пошла в пятый класс. Печатала Нюра довольно бегло, но пока с ошибками.

Не успели, как следует обжиться – грянула война. Отцу Нади в 1941 году было 56 лет, но он, как старый коммунист, записался в труд. Армию. Он рыл окопы у Новгорода и погиб в августе 1941 года, при бомбёжке оборонительных сооружений. Мать недолго его пережила – она умерла от сердечного приступа. А в феврале 1942 года Надя получила похоронку на мужа: