Олег Демин - Вибрация

Жить и работать стало негде.

Для любой группировки это чревато – все, кто ее сместил, ожидают попытки реванша. У победителей в такой ситуации единственный выход – действовать на опережение. Перестрелять к чертям заводскую верхушку, разумеется, с Инженером, а оставшихся рассеять по коллективам.

Ситуация выглядела философской – не в классическом «быть или не быть», а в чем-то более важном. Определялось понятие, которого прежде не было – самого смысла выбора. Можно было атаковать, защищаться или начать маневры. Вопрос, ради чего. Возвращаться к началам, оставшимся в далеком прошлом… Инженер усилил охрану и просто стал ждать. Нужно было выяснить, откуда последует первый ход. А заодно прийти к выводу, как жить дальше. Осмысление вариантов казалось пока единственно правильным. Как человек, организовавший не один отстрел, он знал, что вопреки убойной статистике они часто срывались. Поэтому жизни на два-три случая он себе оставлял. На большее рассчитывать не приходилось. В этом плане закон был неумолим – если надо кого-то убить, пойдут на все, но убьют. Понадобится, пригонят танк и похоронят вместе с домом.

Пытаться вернуть район было бессмысленно. Казуистика ситуации заключалась в том, что если бы он попробовал отбить даже свой квартал, столкнуться пришлось бы не с кем-то отдельно, а с городом в целом. И квартал, и район не отошли никому, а делились на всех понемногу. Требовался какой-то выход.

Вариант с Петербургом объявился случайно.

Его привез Бригадир. Сбежав от ареста, во время следствия он просто исчез. Оказалось, что вместо Кипра, тайги или родной Ухты Бригадир отсиживался под Петербургом. А вернувшись, поведал массу занятного.

С его слов, Санкт-Петербург был чем-то загадочным – настоящим городом дураков. В нем никто не занимался наведением порядка. Местное население, двинувшееся на почве культуры, не умело ни организовать нормального рынка, ни регулировать. Все надзирательные функции были отданы приезжим. Рулили там все, кто хотел – казанские, тамбовские, московские и так далее. Мэр города косил под законченного интеллигента и подобными странностями не интересовался. Местные бандиты, по слухам, имелись, но вроде как в виде исключения. Создавать серьезные коллективы и держать районы никому даже не приходило в голову. Зато был популярен бизнес, считавшийся в других краях западлом – в Питере отнимали квартиры у стариков. По тому, как гладко все проходило, делалось это не без прикрытия сверху. Такой вот город контрастов – привлекательный и туземный. Приходи и бери.

Бригадир отсиживался в поселке Металлострой. Криминальный пригород, не обремененный интеллигентскими излишествами, даже не думал становиться чем-то вроде Люберец – подкачать молодежь и прихватить себе пару районов. И вообще держать территории там было не принято.

Инженер, слушая бригадирову сказку о земле Санникова, подумывал с недоверием, что так не бывает, и соратник его, после армейской контузии испытывающий определенные проблемы с действительностью, чего-то напутал. Вероятно, его заклинило и во время ссылки.

– И как они делят город?

– Кто? – уточнил Бригадир.

– Ну, эти, пришлые.

– По интересам. Одни рынками занимаются, другие наркотиками, третьи иномарками. Под кем-то порт. Есть даже те, кто чисто по криминалу…

Через месяц Инженер открыл в Петербурге транспортное агентство. Как он и думал, при ближайшем рассмотрении город оказался не так прост, как его видел соратник. Местные кадры присутствовали, но назывались почему-то одними из пришлых, которые контролировали большую часть региона. Складывалось впечатление, что и это лишь видимая часть айсберга. Городская схема влияния была настолько сложной, что ее еще предстояло осмыслить.

Осмысливали без торопливости. Чтобы не наломать дров, открыли контору с десятком грузовичков – скромную, но с говорящим названием – «Урал». Идея казалась здравой, заниматься малыми перевозками можно было в любом объеме, не сильно рискуя. И ни с кем особенно не пересекаясь.

Проблему с объявившейся вскоре крышей решили приватно – заводские, (теперь уральские) вошли в партнерство с теми самыми местными, что выдавали себя за приезжих. Знали о соглашении немногие. В результате переговоров у уральцев появилось в Петербурге право на труд, а у местных засадный полк на случай коллизий. Еще одна неучтенная единица.

Уральской группы как будто бы не существовало. О ней лишь ходили неясные слухи, но есть ли в городе таковая, никто не знал.

Вслед за транспортом стали осваивать прочие формы жизни. Некоторые из них давали прибыль, соразмерную старому доброму рэкету. Лекарства, дорогие вина и мебель… все это требовало сохранности. Так появилось их первое охранное агентство. Оформленное больше для вывески, оно быстро заработало репутацию, что объяснялось просто – сберегали собственный транспорт и свои же грузы, а потому на совесть. Следом пошли заказы от смежников. И охранять уже предлагали не только товары, но и людей.

Пришлось брать инструкторов со стороны – профессионалов с соответствующей выучкой. Братва, имевшая свои навыки, для защиты добра еще как-то годилась, а вот с тонкостями человеческой материи уживалась не очень.

С поиском инструкторов проблем не возникло, безработных силовиков хватало. Постепенно процесс пошел – тех, с кого раньше брали мзду, начали охранять. Диалектический материализм в этом был очевидный, о котором, впрочем, мало задумывались, считая, что действуют по ситуации. Через инструкторов подружились с силовиками, а через силовиков и тех же охраняемых – с чиновниками.

Через несколько лет у Инженера и его заводских, которых уже и уральскими не называли, был свой развернутый бизнес, устойчивая репутация и положение. В городской жизни сплоченный диалектический коллектив был представлен достаточно, вплоть до нужных органов власти. Бизнес присутствовал самый разный, в умелых руках все горело и складывалось как надо.

В числе основных направлений появилось и то, что привлекло Инженера еще на Урале. Предприятия.

Одним из таких оказался НИИ «Элемент».

Находился он в аховом состоянии. Некогда институт выполнял отраслевые заказы и считался закрытым. Потом пошли известные странности: элементная база российского производства была объявлена бесперспективной. По приказу сверху Военпром стал заказывать микросхемы за рубежом. НИИ не закрыли, но по большому счету он стал никому не нужен.

Директор института пытался образумить наивных, как ему думалось, генералов, чем подобные вещи чреваты. Новые стратегические партнеры, коих он открыто считал за жуликов, элементарно могли напичкать микросхемы клопами. И те заставляли бы боевую технику выполнять чужие команды, вплоть до самоподрыва. Если, например, на подводную лодку установить торпеды, оснащенные вражеским чипом…