Олег Демин - Вибрация

Директора быстро убрали на пенсию.

Новый руководитель оказался разумней – и с пониманием, как двигаться в ногу со временем. Институт занялся конверсией, внедрив совершенно гражданскую разработку – интеллектуальную начинку для телевизоров. Но и в этой области наступил уже полный зарубеж. Электронные производства на заводах исчезли, осталась одна только сборка.

Тогда директор махнул на все и пригласил в НИИ иностранцев. Те подписали договор о совместной деятельности и привезли в подарок компьютеры. После чего отсканировали все последние разработки и растворились в воздухе.

Скорость, с которой отданная информация была запатентована в чужой собственности, впечатлила многих. Не прошло и месяца, как директор понял, что продал за рубеж всю институтскую науку. После вызова куда надо и бесед об измене родине он слег с инфарктом и неделю пробыл в реанимации. Проблуждав по мерцающему коридору между жизнью и смертью, директор выжил – но перед тем как вынырнуть на поверхность, почувствовал просветление. Суть его была в том, что есть вещи более важные, чем суета сует. Он вернулся на работу с осознанием того, что терять уже больше нечего.

Институт, а точнее то, что от него осталось, стал разрабатывать все что ни попадя. В том числе электронные средства слежения и защиты.

Охранное агентство «Уралтинг» было покупателем этих средств.

Инженер решил сим фактом воспользоваться. Прибрать к рукам институт целиком было вряд ли возможно, он еще числился на брони у серьезных ведомств. Но войти в партнерство, арендовать, что есть… почему бы и нет.

Пугать директора незаконным предпринимательством не пришлось. Переговоры со стороны агентства велись не с позиции силы, а от имени предприятия, имеющего за плечами легальный опыт.

Агентство на тот момент уже впечатляло. Отставные силовики, обучая охранному делу бойцов, для серьезных задач привлекали чаще своих. Инженеру это не нравилось, но в таких случаях, как с институтом, он понимал, что без официоза и связей, имеющихся у специалистов, не обойтись.

Это сработало. Директор НИИ, купившись на возможность стабильного финансирования, больше обрадовался все же отставникам. Пообщавшись с ними, он понял, что заказы в кои-то веки начнет получать от вменяемых и понятных структур.

Союз вышел органичным. Продукция института, традиционно не бросовая, с лихвой окупала науку, сведенную до минимума – чтобы оправдать само существование НИИ. Так себе представлял Инженер.

Но он ошибался. Уровень заведения никуда не делся. Несколько лабораторий, оставленных для баланса, работали как работали, отгороженные от администрации и главного корпуса. Что в них творилось, Инженера интересовало мало. Приплачивая, он хотел лишь, чтобы сотрудники не разбегались, не смотрели на сторону и не высвечивались с результатами. Институт должен был выглядеть никаким. Неудача с уральской приватизацией показывала – любая идиллия заканчивалась, стоило покуситься на что-то серьезное. Появлялись силы, имевшие доказательства всех прошлых дел и возможность упрятать любого авторитета. Если надо, без доказательств и даже самих дел.

Пока все протекало спокойно и без эксцессов. Затраченного на институт хватало, чтобы держать его на поверхности. Изменений за последний год практически не было. Никто не уволился, а из новых сотрудников приняли лишь одного – в лабораторию микроволновых процессов.

С этого и начались проблемы.

Расширения штата не намечалось. Основа партнерства НИИ и фирмы «Уралтинг» состояла в том, чтобы просто выжить. Но прошло всего ничего, а директор вдруг обнаружил, что у него пустует штатная единица, и нужен сотрудник в лабораторию. Инженер, ничего подобного не припомнив, согласился без удовольствия. Баловать итээровцев не хотелось.

Дальше больше. В ту же лабораторию потребовалось новое оборудование. Об этом уговора уже точно не было. Но директор проявил невиданную настойчивость, пришлось уступить и в этом.

А потом в лаборатории случился пожар.

Предшествовал ему взрыв, небольшой, но загадочный – в институте, занимавшемся малыми токами, ничего сроду не взрывалось. Выяснить подробности удалось не сразу. Все, кого спрашивали, пожимали плечами, а кое-кто, похоже, темнил. Объяснения директора и завлаба были явно с недоговорками.

Парижские тайны со взрывами Инженер не любил. Можно было по старой памяти прижать директора или старичка завлаба и поговорить с ними по-человечески. Но вот так вот сразу переходить на нормально-конкретный язык с людьми, далекими от реалий, было недальновидным. Институт имел историю, таящую даже в новые времена сюрпризы. Непонятки могли оказаться любыми

Имело смысл позвонить Бригадиру. Выросший до неформального зама, тот курировал последнее время охранное агентство.

Инженер набрал номер.

– Говорить можешь?

Через час они прогуливались по берегу Финского залива.

Местность, выбранная для встречи, производила странное впечатление – сочетание свалки с промзоной. Наезжая сюда, Инженер не переставал удивляться градостроительным странностям Петербурга. Город, выросший у залива, не имел полноценного выхода к морю. Вместо набережных и пляжей это были помойки и камнеломы. Заботливыми руками нескольких поколений берег был превращен в индустриальную клоаку, территория которой даже в местах, не застроенных предприятиями, занимали свалки, оформленные под ведомственные пустыри. Один из таких, маскирующийся под окраину парка, был местом встречи. Беседа требовала приватности.

Лучшего человека, чем Бригадир, для обсуждения не было. После Афгана и 90-х он отвечал за разного рода вопросы. Претензий к его работе не было, так лишь, чудил иногда по ушибленности, но без большого ущерба для дела.

Инженер смотрел на неспешно накатывающую волну. Финский залив ему нравился, была в нем непонятно-угрюмая близость. Сбоку от парка в залив впадал заросший водорослями канал, на котором ютилось некое подобие яхт-клуба. Глядя на сиротливо сгрудившиеся у причалов суденышки, невозможно было понять, как им удается пройти по столь мелкому фарватеру.

Когда-нибудь, когда ляжет масть, он мечтал навести здесь порядок – выкупить берег, разобрать завалы, расчистить дно и построить цивилизованную зону отдыха. Не привычную, где нет ничего кроме песка, валяющихся тел и баров, а настоящую – со спортплощадками, лодками, рыбалкой и досками с парусом.

Пока вокруг ничего кроме мусора не было. Начиналось лето, опять обещающее быть серьезным. Климат менялся, и в пекло, которое с каждым годом накатывало внезапно, город превращался в китайскую душегубку у издевательски недоступной воды.

Действительно город дураков, – подумал он.