Сергей Красов - Заочница

– А где живёт сторож аэропорта Куницкий? – спросил он у дневального, решив, что не мешало бы опросить и его по поводу пропавшей девушки.

– В нашей секции такого нет, по моему, в соседней.

Распахнув дверь в соседнюю секцию, Тарасов отметил, как резко дёрнулись двое осуждённых. Они сидели на койке в середине секции. Больше в помещении никого не было. Быстро подойдя к ним, Тарасов отметил рассыпанные по койке спички. Обычно спичками отмечали счёт при игре в карты.

– Карты сюда, быстро! – Он требовательно протянул руку к растерявшимся осуждённым.

– Какие карты, начальник… – начал было один, но второй, вздохнув, потянулся и вытащил из-под подушки колоду самодельных карт и протянул Тарасову:

– Виноваты, гражданин майор, больше не будем.

– Фамилии, какая бригада, почему не на работе? – Задавая стандартные вопросы, Тарасов машинально перетасовывал в руках колоду карт, приглядываясь к нарушителям режима. Лица незнакомые, с виду – работяги.

– На выходном сегодня, бригада двадцать пять, «новая» лесобиржа.

Записав фамилии, буркнув «вас вызовут», Тарасов направился к выходу, Потом, вспомнив, обернулся:

– Куницкий здесь живёт?

– Числится здесь. Но практически всё время на выходе, только пожрать приходит в столовую, да отметиться, – с готовностью пояснили игроки.

«Этих деятелей отдам на усмотрение Кравцову. Можно убрать с бесконвойки за нарушение, можно наказать, можно вербануть, – пусть Серёга решает», – думал Тарасов, направляясь к выходу из жилой зоны, машинально тасуя колоду конфискованных карт.

– Гражданин начальник! – окликнул его пожилой осуждённый, что подметал территорию метлой, – хотите фокус покажу? – он смотрел на мелькавшие в руках майора карты.

– Ну, покажи, – Тарасов оглянулся по сторонам и протянул ему колоду. Взгляд скользнул по бирке на груди старичка. «Воробьёв», – машинально прочитал он, – «почему не знаю?»

Ловко перетасовав колоду, зек положил её себе на левую ладонь «рубашками» кверху.

– Какую карту достать? – Он, улыбаясь, смотрел на Тарасова.

– Семёрку… бубей.

– Пожалуйста! – Правой рукой Воробьёв извлёк из колоды карту и, не глядя, показал её Тарасову. Это была бубновая семёрка.

– Ещё?

– Туз крестовый, – Тарасову стало интересно.

– Пожалуйста! – опять быстрое движение пальцами, и перед глазами майора появился крестовый туз.

Назвав ещё три карты с тем же результатом, Тарасов отобрал колоду.

– И как с тобой можно играть, если ты любую карту сдашь и мне и себе?

– Так со мной никто и не играет!

– Научишь фокусу?

– Научить то можно. Без проблем. Только тут ещё нужно пальцы разрабатывать…

– Ни чё, нам с тобой ещё долго вместе сидеть.

Тарасов поднялся в дежурную комнату и поинтересовался у Воронина, когда отмечается сторож аэропорта Куницкий.

– Обычно утром после развода и вечером после съёма. Он там, в аэропорту, круглосуточно. Раз в три-четыре дня продукты получает в столовой. Кстати, он в зоне сейчас, за продуктами пошёл, пока не выходил.

– Будешь выпускать, скажи ему, чтобы ко мне в кабинет зашёл за зоной.

– Да, Андреич, чуть не забыл, тут тебе каптёр свёрток какой-то просил предать. – Воронин достал из стола газетный свёрток, перетянутый верёвками.

– Ага! Молодец Михеев, быстро обернулся, – Тарасов прихватил свёрток и пошёл на КПП.

Оперативные будни.

Рабочий день у большинства сотрудников колонии, носивших погоны, состоял из двух частей. Утром, с развода, то есть с семи – восьми часов, до обеда: 12—13 часов (в зависимости от объёма работ и обстановки в колонии). И вечером с 17—18 часов до отбоя, т.е. до 22 часов.

Но оперсостав редко когда укладывался в установленные рамки. Особенно вечером. Поработав после съёма с осуждёнными, получив информацию о спрятанной на рабочем объекте браге и других запрещённых предметах, опера вынуждены были бежать на лесобиржу или другой рабочий объект, проводить обыски или устраивать засады, руководствуясь полученной информацией. Обычно всё это делалось после того, как начальник колонии вместе с замами ушли домой, мало ли зачем можно понадобиться начальству.

В редких случаях, с разрешения начальства – после съёма осуждённых с рабочего объекта.

Тарасов с Борткевичем частенько устраивали вечерние рейды на рабочие объекты для проверки полученной информации. Иногда просто устраивали тщательный обыск в очередной бригаде. Открыв дверь найденным ключом, они включали свет и, заткнув все окна и щели, чтобы снаружи не было видно, планомерно, буквально по сантиметру проверяли всё подряд. Двигаясь вдоль стен параллельно друг другу, тщательно проверяли рабочую одежду, обувь, стол, скамейки, все подозрительные доски в стенах и полу, щели. При этом все вещи оставляли на своих местах.

Бывали случаи, когда обнаруженный тайник оставался нетронутым. Если из запрещённых предметов там лежала, например, колода самодельных карт или другая мелочь. Этот тайник периодически аккуратно проверялся, пока в нём не оказывалось что-нибудь серьёзное (нож или что-то приготовленное к сбыту – пачка писем для нелегальной отправки, какие-то самодельные сувениры, дрожжи и т.п.) Однажды во время такого обыска парни услышали характерное тарахтение мотоцикла поблизости. Ночью на мотоцикле на рабочий объект мог приехать только кто-то из жителей посёлка, с целью что-то спрятать или забрать спрятанное.

Быстро погасив свет и выйдя из будки, опера притаились в темноте поблизости. В мотоциклистах они по голосам опознали вольнонаёмного сотрудника отделения Петрова и одного из бесконвойников с ночной разгрузки. Причём Петров бывший поселенец, жил в Росинке уже лет десять. Он был убеждённым холостяком, подозревался в гомосексуальных связях с «петухами» из числа поселенцев и бесконвойных. А прикативший с ним бесконвойник невысокого роста Пятаков как раз и относился к категории «петухов».

– Я такую начку забубенил, никакая б… дь не найдёт! – послышался хвастливый голос «петушка». Петров что-то неразборчиво пробурчал глухим басом.

Наблюдая из-за угла домика, как Пятаков осторожно разбирает и откладывает в сторону поленья из кучи дров, Роман, едва сдерживаясь от смеха, спросил шёпотом:

– Будем задерживать?

Тарасов отрицательно покачал головой:

– Зачем? Глянем сначала, что они притараканили.

После отъезда мотоциклистов, парни, подсвечивая фонариками, проверили тайник. В солдатском вещмешке были плотно упакованы две бутылки водки, кусок копчёного сала килограмма на полтора, две банки тушёнки, около килограмма высушенных дрожжей, тридцать пачек сигарет «прима» и несколько плиток чая. Неплохой улов! Ещё бы: есть и выпить и закусить, дрожжи придётся уничтожить, а чай и сигареты пойдут на вознаграждение агентам. Что в свою очередь позволит съэкономить деньги, получаемые для этих целей по секретной статье.