Сергей Красов - Заочница

– Есть такой. У них там своя компашка. Держатся втроём: Баранников Катранов, Смазнов, Все на равных, главного нет. В конце секции занимают угол.

– Блатные что ли?

– Нет. В блатные не лезут. Все работают на Новой бирже простыми работягами. Причём, на самом деле работают, а не числятся. Но довольно авторитетные, серьёзные парни. С ними считаются.

– Баранииков был на свидании недавно? Приезжал к нему кто-нибудь? Не знаешь?

– Не слышал. Можно в спецчасти узнать.

– Ладно. Как раз туда и иду.

Начальник спецчасти майор Фомин на вопрос о возможном свидании Бараниикова ответил сразу, не задумываясь:

– Так у нас за последний месяц только к Воейкову приезжали на свидание. Жена – трое суток на длительном были. А больше ни к кому, даже краткосрочных не было.

– От Баранникова было заявление с просьбой вписать в личное дело невесту – заочницу, – добавила инспектор спецчасти худенькая блондинка Валя, – я не помню, подшила его в дело или ещё нет, сейчас посмотрю.

Она порылась в куче личных дел на соседнем столе и выдернула одно из них:

– Вот… так… не подшито ещё, начальник разрешил, вот его виза.

– Дай-ка, я его дело к себе возьму, – и пока Валя записывала в журнал учёта на вынос, Тарасов начал листать личное дело осуждённого Баранникова. Потом расписался в журнале, вернулся в свой кабинет и углубился в чтение.

Большую часть своей работы в органах МВД Тарасову приходилось общаться с особо-опасными рецидивистами, для которых пятая – седьмая судимость были нормальным явлением. Держать в руках дело осуждённого отбывающего «всего» третий срок было редкостью.

Первую судимость Баранииков получил в несовершеннолетнем возрасте за хулиганство, – два года воспитательно-трудовой колонии. Потом раскрутка в зоне по сто восьмой УК – тяжкие телесные повреждения. Трасов быстро прикинул возраст и время второй судимости. Получалось, где-то сразу после перевода с «малолетки» во «взрослую» колонию. Видимо, пришлось самоутверждаться, доказывать всем, что роль пидора не для него. И через полгода после освобождения снова осуждение по ст. 108 УК РСФСР, опять тяжкие телесные. В коротком приговоре более-менее детально была описана обычная пьянка группы молодых полузнакомых парней. Кто-то кого-то оскорбил. Возникла драка, в ходе которой Баранников ножом, взятым со стола с закуской, пропорол живот оппоненту. В результате – четыре года строгого режима, три из которых уже отбыто.

Обычная биография начинающего рецидивиста. Все три годовые характеристики, написанные как под копирку, стандартными фразами характеризовали осуждённого с положительной стороны. Постановление о предоставлении права передвижения без конвоя, – тоже с положительной характеристикой. Одно единственное взыскание – выговор за попытку нелегального отправления письма. А вот и само письмо. Конверт без обратного адреса, – явно шло мимо цензуры. Адресовано Арсентьевой Ирине, город Зея Амурской области.

Читая письмо Олега Баранникова, Тарасов как-то сразу засомневался, что зек, который отбывает уже третий срок, сможет так грамотно и детально описывать свои любовные чувства. Наверняка письмо сочинял какой-нибудь профессиональный «писатель», что подрабатывает за пачку сигарет всем желающим. Вспомнился Яшка Артиллерист: «Да я всей батарее писал любовные письма… Ваши трёхдюймовые глазки путём прямого попадания в моё сердце…» и т. д. Хотя, всё может быть. А вдруг у Олега у самого талант такого писателя?

– Схожу я, пожалуй, на строгий режим прогуляюсь. Рома, если кто спросит, – я в зоне, – Роман кивнул, не отрываясь от бумаг.

Дневальный в секции, где проживают бесконвойники с «новой биржи» на вопрос, где койка Баранникова, уверенно показал в дальний от входа угол:

– Там они, гражданин начальник, втроём живут. А Баранников вот тут на верхнем ярусе, под ним Смазнов, а рядом – Катранов.

Рядом с крайней двухярусной стояла кровать в один ярус. Тарасов оглянулся, все остальные кровати в секции были двухярусные. Видимо, специально убрали «второй этаж», чтобы никого постороннего не подселили. Между кроватями стояла широкая нестандартная тумбочка, явно изготовленная по спецзаказу.

Тарасов присел на кровать и заглянул в тумбочку. В правом углу на верхней полке лежала стопка писем на имя Олега Баранникова с одним и тем же обратным адресом: город Зея Арсентьевой Ирине. Просмотрев почтовые штемпели на конвертах, Сергей понял, что они лежат по порядку и верхнее письмо – последнее.

Развернув письмо, под зорким взглядом дневального, Тарасов внимательно вчитывался в аккуратный женский почерк. Если отбросить эмоции, смысл письма сводился к одной фразе: «С нетерпением считаю дни до нашей встречи!»

Положив письма на место, Тарасов машинально перебрал вещи в тумбочке, осмотрел саму тумбочку на возможное наличие тайников, двойных стен и т. п. Ничего подозрительного не заметил.

– Они что тут, самые крутые в секции? – Спросил он у дневального, поднимаясь.

– Так оно, начальник, – дневальный оглянулся – в секции кроме них никого не было, – хотя они блатных из себя не строят.

– А кто из троих самый главный?

Дневальный задумался:

– Да никто не выделяется. Все на равных. Они по свободе друг друга знают. Общаются только между собой. С остальными только по необходимости. Ни с кем не задираются. Но их уважают и даже побаиваются – парни то все крепкие.

Тарасов задумался. В его личном оперативном обслуживании были осуждённые, работающие в десяти разделочных бригадах на «старой» лесобирже. Этот участок работы был самым ответственным, так как бригады делали главный показатель в производственной жизни колонии. Комплектовались они из особо-опасных рецидивистов. Здесь был самый высокий уровень зарплаты. Здесь же по традиции концентрировалась большая часть криминальных авторитетов, отбывающих срок в колонии.

Тарасов занимался осуждёнными разделки ещё с лейтенантских времён. Все бригады были у него плотно перекрыты агентурой, и всё, что там творилось нехорошего, он знал. Или почти всё. Так же знал в лицо всех авторитетов, картёжников, разрабатываемых, – в общем, всех, кто выделялся из общей массы.

После объединения двух колоний, добавилось ещё несколько рабочих объектов, в том числе ещё одна лесобиржа – «новая». Рабочие бригады на ней комплектовались из бесконвойников.

Тарасов физически был не в состоянии лично обеспечивать агентурное прикрытие всех рабочих объёктов разросшейся колонии, где трудилось в общей сложности около тысячи человек. Объекты были распределены между сотрудниками оперотдела. На Тарасове оставалось общее руководство как начальника отдела. За бесконвойников отвечал Кравцов. Поэтому о жизни осуждённых из бригад с «новой» лесобиржи у Тарасова были очень поверхностные знания.