Дмитрий Шашков - Донбасс / «Бездна бездну призывает…»

Встретившись с ним случайно где-нибудь в коридоре или столовой, она не могла подавить волнения и не знала, как себя вести, хотя сразу решила не скрывать своих чувств – для этого вроде бы не было оснований, – однако служебная пропасть между ними казалась слишком великой, а законы военной субординации были для неё строгими и непонятыми. И однажды утром он заговорил с ней сам:

– Свет! – сказал он неофициально, без «товарищ такая-то». И откуда только он знал её имя? – Поедешь сегодня с нами в поле, нужно будет помочь.

Она радостно закивала и хотела ответить «по форме», как её успели научить товарки: «Так точно, товарищ…», – но замялась, а он заулыбался. Внимательно глядя на неё светлыми глазами, сказал:

– Можно просто Андрей.

Не очень понимая, куда это – «в поле», и не поинтересовавшись, что ей нужно будет там делать, она была просто счастлива. С ним – хоть на край света! Теперь она уже позволяла себе помечтать о том, что для её дочек не найти лучшего отца взамен того, за которого она когда-то так рано вышла замуж…

На дороге перед частью выстроилась, ревя моторами, колонна тех самых уродливых военных машин, напоминающих лодки, возглавлял которую «Урал» с КУНГом, называвшийся, как она уже знала, «ка-ша-эм». В нём с относительным комфортом расположились трое: она, её герой и ещё один офицер в летах, отвечавший, как она знала, за связь. Дорóгой офицеры беседовали, в основном между собой, всё больше о войне и политике, иногда спрашивая и её мнение, наверное, больше из вежливости… «В поле» начались учения: машины, двигаясь сначала колоннами, разбивались потом на группы по три, перестраивались, обстреливали мишени, из машин высаживалась пехота, двигаясь за машинами и тоже стреляя куда-то. Он же, её герой, вооружившись радиостанцией и надев гарнитуру, организовывал все эти слаженные действия гусеничных бронемашин, бороздивших поля и по команде проламывающихся сквозь лесопосадки, словно исполняя в зимнем поле какой-то замысловатый мрачный танец больших машин и маленьких на их фоне людей в форме.

После этой «танцевальной программы» был перерыв: машины, вернувшись, выстроились в колонны, словно отдыхая, с ними бок о бок отдыхали люди. Из части приехал ещё один «Урал», привёз зелёные военные термосы с обедом, распределил их по колоннам. И тогда пожилой офицер ушёл из КУНГа к машинам налаживать кому-то связь.

Их недолгий, в общем-то, разговор с глазу на глаз она помнила потом всю жизнь. Теперь она была полна надежды на новое счастье, хотя ничего определённого сказано вроде бы не было… – Давай дружить, – ласково заключил он.

– Пэ-ка-эм – машина серьёзная, это тебе не с автоматом бегать, – поучал дядя Женя нового бойца, уже не «робота». – Вот тут сверху открываешь крышку, закладываешь ленту. Вот коробá для лент, бывают на сто и на двести пятьдесят. В ленты будешь заряжать каждый четвёртый трассёр – вот они, с зелёными мысками, – чтобы ночью видеть, куда летит.

– Да и вовсе он не тяжёлый, – довольно сказал Петя, перехватывая пулемёт в одну руку и лихо закидывая его на плечо, – всего-то килограммов десять!

– Ну, это пока не тяжёлый, полазаешь с ним сутки к ряду, побегаешь… Плюс запасной ствол, плюс бэ-ка.

– Что?

– Что «что»? Боекомплект.

– А-а.

Пете предстояло заступать в караул, а на другой пост заступал Худой, тоже попросившийся в ополчение. Петя с удовольствием отметил, что командир принял его охотно, без колебаний, в отличие от Худого, доверил пулемёт и поставил на самый видный пост – на дороге, Худого же поместил позади здания бывшего клуба на пост, наблюдающий за полем.

– Мы на тебя ещё и броник наденем, – улыбался Саня.

– Давай, конечно! И гранат побольше!

– Да нет, с гранатами пока подождём, – остановил его дядя Женя, – подорвёшься ещё чего доброго…

– Подорваться готов только вместе с укропами, – парировал Петя.

– Ладно, ладно, герой!.. Заступление в караул – дело само по себе серьёзное. Это тебе впервой. В армии, я как понял, ты не служил, так что слушай лучше внимательно. Ставим тебя пока днём на дороге, это наш самый приятный пост, потому что днём тут нескучно: тормозишь проезжающих гражданских и досматриваешь машины. Ничего особенного не требуется: просто заглядываешь в салон, просишь открыть багажник, чтобы там оружия не было. Если грузовая – в кузов, обязательно. Там целый миномёт можно провезти, причём собранный. Вообще все относятся с пониманием, то есть нормальные гражданские, так что, если кто упирается, можешь считать, что диверсант. Ну, впрочем, так, в открытую, они, понятно, не поедут, потому что знают, что мы смотрим, поэтому надо смотреть. Понял?

Петя призадумался, понял ли он эту аргументацию.

– Военная логика, привыкай, – заулыбался дядя Женя. – Самое смешное, что это работает!

Первый караул проходил для Пети бодро и весело. Он наслаждался своим новым статусом военного.

– Ага, в салоне ничего. Теперь багажник открывайте!

Гражданские вели себя по-разному. Некоторые не говорили ни слова, робко поглядывали на пулемёт, спешили выполнить всё, что скажет Петя. Причём Петя не мог понять, чего они так боятся. Неужели думают, что он начнёт в них стрелять? А может, это и есть диверсанты? Им есть что скрывать, вот и боятся? И Петя досматривал тщательнее.

Другие были разговорчивые и приветливые. Говорили в основном про политику и, особенно женщины, хвалили: «Молодцы, ребята, что вы нас защищаете!» Это было очень приятно слышать. Предлагали сигареты, приносили даже домашнюю снедь, хотя Петя давно заметил, что на блокпосте и так ни в чём нет недостатка.

Третьи были угрюмы и искали сочувствия: «Когда же всё это кончится?», «Вы-то, ребят, хоть знаете, скоро ли войне конец?» Откуда же Петя мог это знать? Но ему хотелось, чтобы не очень скоро: надо ещё успеть отличиться… Чтобы явиться потом к Светке и дочерям при параде, в орденах.

– Броник затяни на поясе, легче будет, – сказал появившийся вдруг у него за спиной Саня.

– Да для меня он и так пушинка, – весело отозвался Петя, хотя поясницу действительно уже поламывало.

– Да ты в нём и с «покемоном» просто Шварценеггером выглядишь! Дай сигаретку, небось, надавали уже?

– Да-да, конечно, держи пачку. Тебе какие?

– Давай эти.

– О, братан, а ты опять стал богатый, я ж говорил! – появился тут же и Худой. – И погремуха теперь Шварц будет, тебе идёт! Во! Только меня, брат, не забывай. Мне любые, лишь бы дым пускали!

– Держи-держи. А ты что не на посту?

– Да не гони, нормально всё. Мне ж тоже волыну дали, – Худой похлопал по автомату. – Значит, я тоже теперь свой, ополченец!

Его логики Петя даже не пытался понять.

Отдельный разведвзвод собирался на боевые. Бойцы, выстроившись на плацу и выслушав боевую задачу, повязывали теперь полоски бинтов или ветоши на руки и ноги – для опознания друг друга, – подтягивали поудобнее ремешки разгрузок, вкручивали запалы в гранаты. Выдвигаться предполагалось в кузове газельки – для неприметности. Дальше, на передовой, предстояло спешиться, скрытно приблизиться к позициям противника, выяснить приблизительную численность живой силы и количество бронетехники, особенно танков. Подобные задания они выполняли нередко, однако теперь было неожиданное новшество: с ними на задание пойдёт один из старших офицеров – Андрей. Не вполне понимая, зачем такому большому чину, в звании майора, лазить с ними по полям, бойцы, однако, одобрительно поглядывали, как он готовится разделить их работу: подтянул ремешки разгрузки, плотно обхватившей его мощную фигуру, разложил по многочисленным карманам магазины и гранаты, повесил на грудь бинокль, затем автомат с двумя смотанными скотчем магазинами и подствольником и, наконец, закинул за плечи внушительный тубус реактивного огнемёта. Кто-то хотел пошутить между своих – мол, может, ему ещё пулемёт дать? – но не решился. Всё-таки желание быть непременно на передке вызывало уважение. Только один военнослужащий был недоволен – командир разведвзвода, – но сказать, конечно, ничего не мог.