Исаак Ландауэр - Шизофрения. Том 2

– Непременно, однако при должном умении и старании, – далее последовало едва заметное многоточие. – Наш общий друг не больно-таки сходится с людьми и потому вынужден подбирать себе команду близких по духу сотрудников на месте, а это открывает способным молодым людям ряд возможностей, – завершающее напутствие, к счастью, было произнесено на привычном английском, иначе смысл рисковал ускользнуть от слушателя.

Поблагодарив старшего товарища на его родном языке и тем вызвав на лице улыбку одобрения, озадаченный разведчик продолжил выяснять личность завоевателя. «Скажи мне, кто твоя жена, и я скажу, кто ты», – гласила только что выдуманная Михаилом истина, и, вооружившись ею, он отправился в отдел выяснять подробности семейной жизни объекта.

На пути, впрочем, оказалось ставшее уже привычным препятствие в виде супервайзера, заведовавшего всеми передислокациями в и из московского офиса, relocation, хорошо известное экспатам слово, но несчастный Николай, менее полугода как назначенный на столь блестящую для него позицию, до сих пор, говорят, не мог справиться с переводом на русский язык названия собственной должности, в результате чего, по слухам, заказал два комплекта визиток с двумя, соответственно, вариантами: «Руководитель отдела релокации» и «Супервайзер подразделения перевода». Обе версии с головой выдавали отчаянное скудоумие носителя высокого звания, помимо того, что вносили некоторый сумбур, поскольку, так и не склонившись окончательно ни к одной их них, тот принял истинно соломоново решение: перетасовав их подобно картам в колоде, раздавал кому какую придётся, видимо, рассчитывая, что коллективный разум подскажет ему, как было бы почётнее называться молодому успешному руководителю.

В последнем Николай не сомневался ни на йоту, благо судьба подбросила ему не самый трудоёмкий участок работы, и, купаясь в грубой лести многочисленных полуголодных подрядчиков, он с каждым днём убеждался в исключительности собственной роли в компании. Отчасти этому способствовало то объективное обстоятельство, что, будь ты хоть трижды руководитель целого регионального представительства с тысячами сотрудников, рано или поздно тебе захочется взять с собой в рабочую поездку какую-нибудь не слишком взрослую местную даму с девственно чистым загранпаспортом, и тогда, к примеру, столь необходимый шенген ей светит лишь по приглашению соответствующего европейского, да в сопровождении letter of employment отечественного офиса, а вот здесь-то услужливый неболтливый Колян к вашим услугам. Запросит у иностранных коллег необходимое, подпишет у российских, что требуется и, подобострастно выгнув спину, положит без лишних слов обновлённый проездной документ на стол, удалившись молчаливо. Он и так-то в глубочайшем образе, а тут с ним ещё лично за руку здоровается первое лицо: как тут не потерять голову вчерашнему студенту.

К несчастью, лишь этот божок протокола имел возможность проникнуть в сокрытые от посторонних глаз семейные тайны, а потому требовалось навестить его лично. Особенных препятствий здесь не ожидалось, поскольку у каждого, имеющего подрядчиков, хоть иногда, но появляется необходимость или оплатить счёт побыстрее, или не слишком вдаваться в детали, а значит и отказать в небольшом содействии Михаилу не было причин, но фигура именно этого коллеги раздражала его особенно. Каждого гостя тот любил усадить напротив себя в тесном кабинете, многозначительно прикрыв дверь, вникнуть в обстоятельства, долго и нудно описывать подвиг, который он сейчас для Вас совершит, и лишь наигравшись вдоволь в начальника, отпускал с богом. Всё это время страждущий, если, конечно, ему не посчастливилось оказаться хотя бы на ступень выше по служебной лестнице, вынужден был давиться запахом одеколона, щедро вылитого на явно отечественного покроя пиджак, наблюдая перед собой рыхлое в пятнах раздражения от тупой бритвы лицо с рядом кривых, почти не знавших щётки зубов. Картина, способная испортить настроение на весь оставшийся день, и поднимавшийся по лестнице Михаил настраивал себя на как можно более отрешённо-философский лад, когда прямо в коридоре столкнулся с погруженным в служебное рвение Николаем. Что-то там не срослось в административных недрах, потому что, выслушав почти на ходу его короткую просьбу, он коротко ответил: «Хорошо, подойди к Тане, она всё распечатает» и стремительно умчался вниз по лестнице, впервые, может быть, проигнорировав очевидные удобства неторопливого лифта.

Привитая двумя годами работы административная смекалка, однако, не подвела его и здесь, поскольку происхождение распечатанной копии установить в отличие от присланной по e-mail гораздо сложнее. Кто знает, быть может, имел место тот редкий случай, когда должность и человек были предназначены друг другу самой судьбой. Любуясь декольте исполнительной сотрудницы, пока та отправляла на принтер желанный документ, он в очередной раз подумал, как часто имя женщины отражает её сущность. К примеру, Татьяна со времён Пушкина, как правило, серьёзная, лишь в самой ранней юности ветреная барышня, не слишком, впрочем, удачливая в любви, но зато и последовательно несгибаемая, ради достижения гармонии семейного счастья не брезгующая подчас и некоторой жертвенностью, если объект таковой представляется ей достойным. Даже и вступив в угоду обстоятельствам в брак по расчёту, она, подобно одноимённой героине поэта, станет верной женой и ласковой подругой, но та единственная, а она не разменивается на несколько сильных увлечений, любовь не покинет это сердце до самого, может, быть конца. Её стихия – страдание. Лишения и жестокие компромиссы раскрывают одухотворённость этой натуры, в тихом же недолгом счастье с любимым она обыденна до пошлости, что закономерно и делает радость взаимной привязанности непродолжительной: порывистая, жадно манящая её страсть отчего-то неизменно засыпает рядом с мужчиной, которого определила она в спутники жизни, и та, что ещё вчера поражала контрастом решительной смелости и нежной женственности, вдруг превращается в унылую податливую куклу, чуть лениво поглядывающую вперёд на расстилающуюся перед ней прямую нехитрую дорогу.

– Ещё что-нибудь нужно? – стянутая в приятную ложбинку грудь вдруг оказалась почти у самых глаз, и, превозмогая здоровое мужское желание честно и прямо, несмотря на обстоятельства, ответить на двусмысленный вопрос, Михаил отрицательно покачал головой, вздохнул, заставив девушку невольно усмехнуться такой хотя и молчаливой, но всё же откровенности, и, развернувшись, отправился докладывать представителю Её Величества о проделанной нелёгкой работе. С фотографии в паспорте на него взирала некогда красивая истая нормандка, родившаяся в таинственном месте под названием Ternopol, и хотя это открытие и не добавило сколько-нибудь радости, головоломка, по крайней, мере разрешилась. Мудрая супруга не оставила и следа от девичьей фамилии, так что редкий европеец смог бы теперь связать имя Olessya с какой-нибудь Маслюк или Дыбенко, и лишь предательски неистребимый след родного города выдавал, откуда на её милой головке взялись по-скандинавски светлые, благо копия оказалась цветная, длинные волосы.