Иван Быков - Сказки фея Ерофея

– Читать не умеете? – тут же «выстрелил» Антон.

– Мы живем на стыке, как бы на горном хребте, – фей не обратил на мальчишеский укол никакого внимания, – где один склон – мир реальный, физический, а другой – мир, созданный вашими снами, фантазиями.

– Нашими снами и фантазиями? – переспросил Антон. – Нашими – это чьими?

– Человеческими, – Ерофей вильнул хвостом – откликнулась собачья натура, добродушно привязанная ко всему человеческому. – Мир нельзя разложить по полочкам, упрятать в коробочки всевозможных наук и логически выстроенных понятий. Сны и фантазии позволяют вам словно бы сгладить шероховатости, помогают «объять необъятное»…

– Вот! – радостно зацепился за слова собеседника начитанный Антон. – «Объять необъятное» – это же из Козьмы Пруткова. А говоришь, что феи не читают.

– Нам не нужно читать, – вздохнул Ерофей. – Мы лишены этого удовольствия. Все написанное, все сказанное, все подуманное – уже часть нас. Так же, как и мы – часть написанного, сказанного и подуманного вами.

– Говорун, – смирился Антон, решив пояснить, – это птица такая, с двумя клювами…

– Да, знаю я, – Ерофей перевалился на бок, сев в «позу дворняги». – Говорю же: любое слово – уже часть нас. Я лишь хотел уточнить, почему ты меня сравнил с говоруном.

– Эти птицы способны летать между звезд. Ну, или планет, – Антон вспомнил поправку Ерофея по поводу Венеры. – Феи тоже так умеют?

– Нет, – Ерофей покачал тяжелой мохнатой головой. – Драконы умеют. Они все умеют. А нам-то зачем? Наш мир здесь – у каждого фея, так сказать, свой шесток. Мой – рядом с тобой, на Кисельной восемь.

– Значит, на Венеру нам слетать не получится, – как будто бы с огорчением, а на самом деле облегченно вздохнул Антон; он уже начал переживать – вдруг псина, пользуясь неожиданно вселившейся «фееричной» силой, действительно решил запустить в космос собственного хозяина.

Ерофей вдруг залился то ли лаем, то ли смехом. «Смеялся» так, что чуть не свалился с крыльца, – видимо, попытался покататься спиной по траве, как делают обычные собаки в порывах собачьего счастья, да забыл, что до газончика целых четыре ступеньки, выложенные коричневой плиткой. Так что пес ограничился лишь тем, что улегся на бок и уморительно дергал лапами до тех пор, пока к нему не вернулось серьезное настроение. Фыркнув в последний раз и выдержав паузу, фей посмотрел Антону прямо в глаза – так посмотрел, что Антон почувствовал, как утопает в этом необъяснимо мудром взгляде.

– Почему же нам? – спросил Ерофей, вовсе не ожидая ответа. – Насколько я помню, попасть на Венеру – мечта твоя, не моя и не наша. Разве я не говорил, что могу лишь указать путь? И лететь не придется. К мечте не летают. К мечте идут. Идут, преодолевая препятствия, падая и вставая, проигрывая и побеждая, отчаиваясь и ликуя. Сложный путь, захватывающий путь. Путь длиною в жизнь.

И тут Антон вдруг осознал, что все происходит не понарошку, – всерьез, да еще в какой серьез!

– Глупости! Не хочу я ни на какую Венеру! – почти закричал Антон. Ему очень захотелось в дом – подальше от этой говорящей собаки, от этого невозможного лохматого фея. Растопить камин, стащить из папиного бара (авось и не заметит) бутылочку вина, включить телевизор… Да все что угодно, лишь бы вырвать, выдрать, вытащить себя из этой пугающей сказки братьев Гримм!

Но пес продолжал смотреть; пес молчал, и молчание это пугало сильнее всех леших, что беснуются в Ерофеев день. Антон быстро поднялся с крыльца, буквально вскочил на ноги и бросился к двери. Дверь оказалась закрыта, хотя быть этого не могло – Антон не запирал дверь, незачем было, ведь он просто вышел покормить собаку. В отчаянье парень обернулся, чтобы приказать этому зловредному псу немедленно прекратить свои колдовские штучки; крикнуть фею «Не сметь!», так, как приказывал собаке «Сидеть!» или «Лежать!». Но Ерофея на крыльце не оказалось – он бегал кругами по траве газона, весело виляя хвостом.

Сперва Антон ощутил несказанное облегчение: поела себе собака и радуется. Не было никаких бесед о феях, леших, мечтах и планетах. Пес просто резвится, как и положено сытому и здоровому псу. И действительно: собака, носилась по кругу как бы в погоне за воображаемой дичью и даже весело погавкивала и подвизгивала, сама себя подзадоривая. Пес то замирал, припадая на передние лапы, то вновь пускался лошадиным галопом, практически врезаясь в забор, но каким-то чудом умудряясь в последний момент резко менять направление кавалерийской атаки.

Антон наблюдал за этой привычной картиной почти умиротворенно. В лунном свете резвящийся пес, травяной газон, очерченные серым фоном забора, казались феерией, ожившими кадрами какой-нибудь ретроспективной картины черно-белого кинематографа или даже – глубже в прошлое – ожившими картинками волшебного фонаря.

– Ерофей! Догоню! – крикнул Антон, подначивая пса. Жизнь возвращалась в привычное русло. Смущала разве что запертая дверь за спиной, но и с этой проблемой, несомненно, можно будет справиться без труда. Может, просто выскочила и запала в паз «собачка» замка. Ничего, есть и другие способы вернуться в дом. Например, через окно или… В общем, Антон был уверен, что сейчас обязательно что-нибудь придумает. Стоит только захотеть. Еще пару минут поиграет с собакой и отправиться спать, предварительно включив какой-нибудь развлекательный телеканал. Или, наоборот, какой-нибудь фильм поскучнее, чтобы не задерживать приход спасительного сна. Может быть, даже черно-белый фильм. Может быть, даже немой. С Чаплином, например (правда, Антон больше и не помнил других актеров немого кинематографа).

– Ко мне! – приказал Антон собаке, и через мгновение маламут статуей замер перед крыльцом. – Сидеть! – распорядился хозяин, выкинул руку во властном жесте и пес тут же послушно сменил позу.

– Вот и молодец! – похвалил юный хозяин своего питомца. – Умеешь же быть нормальной собакой, когда захочешь.

– Могу! – согласился Ерофей. – И собакой могу, и кошкой могу, и даже мышью. Кем угодно могу. Разве что змеей – нет, не умеем мы змеями, это не из нашей компетенции. Ну, и людьми тоже – это и так понятно.

Все ухнуло, все оборвалось, мороз побежал по коже и сердце екнуло в груди Антона.

– Что ж ты так?! Что ж ты?.. – только и смог выговорить юноша.

– Спокойствие! Главное спокойствие! – сказал фей голосом Василия Ливанова, что озвучивал Карлсона в известном мультфильме по сказке Астрид Линдгрен.

– Где уж тут спокойствие? – Антон обреченно присел на верхнюю ступень крыльца. – Я надеялся, что ты хороший пес, а ты – вредный, несносный фей.

Ерофей радостно завилял хвостом в подтверждение сего тезиса.

– Будешь отправлять в космос? – смирился хозяин. – Скафандр хоть дашь? С минимальным запасом кислорода? Проинструктируешь? Ты ж пойми, я вот так, по вертикали, только на самолетах – из города в город. И то не часто. Не люблю я путешествовать. Только с родителями, по их настоянию. А так, чтобы с крыльца родного дома сквозь все слои атмосферы – на вторую планету солнечной системы… Нет у меня такого опыта. Или все же сумеем договориться? – спросил Антон с робкой надеждой. – Может, я это, перемечтаю как-нибудь?