Иван Быков - Сказки фея Ерофея

– Можно и перемечтать, – неожиданно легко согласился фей, но легкость эта оказалась обманчивой. – Вот вернешься с Венеры – и мечтай себе снова на здоровье. А первую свою мечту предавать нельзя. Иначе вся жизнь потом насмарку. Так что я тебе расскажу сейчас что к чему, посидим на дорожку, и – в путь. Начнем инструктаж?

– Начинай, – и Антон вновь отыскал в ночном небе желтую точку «звезды» Венеры, которая отныне стала его мечтой.

Отправляться в далекий путь к собственной мечте – дело непростое, новое, незнакомое. Не начинать же его сломя голову или, как говорил отец, аллюром в три креста. Антону нравилось это выражение – «аллюром в три креста». В детстве оно ассоциировалось с крестиками, которыми своего сына научила вышивать мама Нина. Нравилось брать тонкую острую иголку, продевать черную нитку сквозь игольное ушко, протыкать разноцветные лоскуты ткани и выводить по ним таинственные крестообразные знаки, пусть неровные, не всегда похожие на кресты, но зато сделанные собственными детскими руками. И только много позже Нестор Иванович, отец, пояснил, что три креста – это знак на конверте, обозначавший скорость доставки депеши. Получив конверт с тремя крестами, курьер пускал лошадь в карьер, стремясь передать послание в кратчайшие сроки.

Антон твердо решил изучить вопрос досконально, от доски до доски, от корки до корки. Раз уж Ерофей посылает беззащитного ребенка к желтой планете через миллионы километров безжизненного вакуума, то пусть будет добр и снабдит путешественника всеми необходимыми сведениями.

В школе Антон и его одноклассники знали тысячу и один способ увести учителя от темы урока. Школьные учителя – люди увлекающиеся, немного не от мира сего; стоит лишь дознаться, каков конек преподавателя, – и все, любой урок можно направить в нужное русло. А какое русло любой старшеклассник считает нужным? Такое, что ни в одном учебном плане не прописано, ни в одном методическом пособии не предусмотрено. Школьная наука, по ученическому разумению, – штука абстрактная, а потому в реальной жизни малопригодная. Так что будь то опрос, эвристическая беседа, тематический доклад или обычная лекция – тем милее ученическому сердцу общение с учителем, чем меньше общение сие соответствует годовому тематическому плану.

Географ может часами говорить о рыбалке на озере в Барабоях; англичанка на чистейшем русском языке будет рассказывать о летней поездке в Барселону с подругой; учитель химии напрочь забудет о коэффициентах и валентностях, если позволить ей похвастаться выращенной рассадой помидоров и болгарского перца; учительница русского продиктует подробные рецепты приготовления закруток на зиму; историк, если попросить, даже принесет на урок часть коллекции средневековых монет, и тогда тоже будет история, да совсем не та.

У каждого педагога свое увлечение, а значит, своя слабость, своя «кнопка». Жми на кнопку и обязательно получишь нужный результат: увлекательный рассказ «про жизнь», вместо нудного повествования в рамках записанной на доске темы урока. Стоит лишь правильно задать вопрос – с заинтересованным видом, в нужное время, обязательно так, чтобы учитель ничего не заподозрил. И тогда даже самый проницательный, самый подкованный в области детской психологии специалист самой высшей категории сам превратится в ребенка и всю душу свою распахнет благодарным слушателям – лишь дай понять, что слушаешь внимательно. И ведь ничего не поделаешь с этим: только такие педагоги – способные учить и жить нараспашку – и вправе работать в школе учителями.

Правильно задавать вопросы Антон умел, пожалуй, лучше многих в классе. Актером тоже был неплохим – давно уже постиг искусство «превращаться в слух» и «есть взглядом». Наживку умел подбирать так, что редкий учитель «срывался с крючка» и распознавал манипуляцию. Как правило, именно подросток оказывался ведущим игроком, а взрослый профессионал с высшим педагогическим образованием получал роль ведомого. Или, как сказала бы учитель русского языка, ученик становился субъектом манипуляционного действия, педагог же – всего лишь объектом.

Собственно, Антон решил положиться именно на это свое умение – отвлечь от темы, увести от цели. Фей обещал перед «полетом» провести инструктаж. Что ж, пусть только начнет. Антон станет самым внимательным слушателем, потребует как можно более подробных и обстоятельных инструкций, будет задавать уточняющие и наводящие (вернее, уводящие) вопросы. Другими словами, постарается затянуть беседу с мохнатым наставником на несколько часов. А там, глядишь, и солнце встанет.

Начнет светать, и, стало быть, Ерофеев день и Ерофеева ночь сойдут на нет. Уснут беспокойные лешие, охранять дом и его хозяев станет не от кого, а потому духи-покровители вернуться в свои таинственные обители, недосягаемые элизиумы, вышние кущи. И Ерофей перестанет быть требовательным назойливым феем, вновь станет собакой – лохматым маламутом, очень большим, очень страшным и очень добрым. А главное, Ерофей снова начнет гавкать от радости и выть от тоски. Гавкать и выть, но ни в коем случае не разговаривать. И тогда можно будет вернуться в дом, включить телевизор и уснуть на диване – под теплым пледом и со свернувшейся калачиком кошкой Ка-Це в ногах.

Антон помнил сказки, которые перед сном рассказывал ему отец, которые, когда чуть подрос, читал сам. Помнил, что с любым сказочным существом можно договориться, а в крайнем случае, если сказочное существо проявляет злобу и агрессию, его можно даже обмануть. И вообще, «добра молодца» нужно сперва напоить, накормить, в баньке попарить, спать уложить, а лишь наутро в космос отправлять. Юный хозяин уже хотел было озвучить мудрую мысль сию своему четвероногому питомцу, но Ерофей заговорил первым. Точнее сказать, не заговорил вовсе, а запел. Да как! С танцами и спецэффектами!

Пес вновь метнулся вскачь по траве, по вытоптанному кругу, набирая скорость с каждым новым витком. Антону даже показалось, что маламут увеличился в размерах, что расстояние от забора до забора он преодолевает всего одним гигантским прыжком. Вот Ерофей уже размером с пони, вот – с теленка, а вот уже и тесно ему стало на участке, потому что крутится он на месте здоровенным боевым скакуном. Крутится-вертится, толстенными лапами вырывает кусищи мокрой после дождя земли с дерном, оставляя на газоне свежие раны, и припевает-подвывает-заклинает, по одной строчке с каждым оборотом: