Таня Д. Дэвис - Когда начинается всё самое интересное

Конечно она помнит, The Ebony Tower её любимое произведение. Надо же, какие интересные аналогии.

– Дурак, – покраснев, сказала она.

– Пусть я «дурак». Мне Илья сказал, что на русском дурак не всегда обидное слово. Дураки в России счастливые.

– Дуракам на Руси счастье?

– Ну да. И знаешь ещё почему ты мышь? Потому что эта поездка на Байкал была самым лучшим опытом в моей жизни (the best experience in my life, конечно, разговор шёл на английском, просто для удобства читателей перевожу). И не только из-за Байкала, из-за тебя. Ты была рядом и мне было хорошо, ты моя муза, мышь. (Muse, mouse). И кстати, вот тебе на память – та самая лягушка из арбузного кварца, которая тебе понравилась на Ольхоне. И поверь мне, красота полезна всегда, даже если ты её не можешь оценить сразу.

Спустя девять месяцев у Лизы родился мальчик, копия того самого ирландского фотографа, такие же внимательные серые глаза и огненно-рыжая шевелюра. Лиза назвала подарок судьбы, а именно так она, напуганная диагнозом «бесплодие», восприняла рождение ребёнка, Денисом.

Денис, Динька, звонкоголосый колокольчик Динь-Динь сразу стал любимцем всех её подруг и коллег по работе. Только неугомонная Машка иногда доставала: сообщи своему рыжему ирландцу о сыне, а то не по-человечески как-то. Такой малыш замечательный, тем более копия отца, разве что пока без фотоаппарата. Но Лиза не торопилась следовать советам, она родила ребёнка «для себя», как и хотела. И сейчас они с Динькой вполне счастливы и никакой экстремальный папаша им не нужен.

Со времени байкальского приключения прошло два года. Как-то в конце мая позвонила Маша, таинственным голосом сообщив, что в конторе Лизу ожидает сюрприз, только пусть она приходит с Динькой, потому что ребёнку сюрприз тоже будет интересен. «Наверное, друзья-коллеги столы к моему дню рожденья накрыли. Как никак почти юбилей, тридцать пять лет», подумала Лиза и, нарядив сына, поехала на работу.

Открыв дверь в просторный офис, где обычно собирались переводчики, она обомлела: посреди комнаты стоял рыжий ирландец Дункан Росс и о чём-то увлеченно беседовал с Машей. Увидев Лизу с ребёнком, он замер, не в силах отвести глаз от своей уменьшенной копии, маленького рыжего мальчика с большими серыми глазами. Справившись с шоком от первого впечатления, ирландец подхватил Диньку на руки, и они с интересом стали рассматривать друг друга. Глядя как сын крепко вцепился в рыжую шевелюру отца, Лиза поняла, что этот «союз рыжих» ей уже не разорвать никогда.

«Чёрт, опаздываю, а всё из-за того, что возле Метрополя машину припарковать негде, пришлось в переулках место искать», – Олины каблучки звонко процокали мимо ЦУМа, мимо Малого театра, осталось преодолеть подземный переход – и на месте. Она очень спешила, в ресторане гостиницы ждала верная подруга двадцатилетней выдержки Лиля, её надёжное плечо, а в случае необходимости и «жилетка», в которую можно было спокойно поплакаться. Хотя причин для плача у Ольги, счастливой успешной женщины сорока лет, уже давно не было, – любящий муж, четверо детей (три сыночка и лапочка дочка), дом полная чаша, интересная творческая работа (специалист по истории музыки на факультете искусств).

Заполнившая гулкое пространство перехода мелодия, которую на старенькой пианоле играл примостившийся у колонны уличный музыкант заставила остановиться. Её любимая А Comme Amoure в исполнении худого помятого мужика с седыми космами звучала не хуже, чем у самого автора, знаменитого французского пианиста Ричарда Клайдермана.

Подойдя ближе, Ольга окинула музыканта долгим внимательным взглядом, словно пытаясь под возрастным слоем уловить некогда любимые черты.

«Боже, неужели Антон? Тот самый Антон Ковальский, сокурсник по консерватории, из-за несчастной любви к которому она двадцать лет назад пыталась покончить с собой? Не может быть, как этот лучший ученик по классу фортепиано, участник международных конкурсов, которому все прочили блестящее будущее оказался здесь, в подземном переходе? Нет, не мог златокудрый красавец польских кровей по прозвищу Шопен так опуститься».

– Что изволит мадам? Любой каприз за ваши деньги, – оценивающе взглянув на красивую ухоженную женщину, наигранно лакейским тоном обратился к ней музыкант.

– Сыграйте эту пьесу ещё раз, пожалуйста.

Нежная мелодия зазвучала вновь, и, глядя, как длинные тонкие пальцы ласкают клавиши, Ольга невольно перенеслась на двадцать лет назад, в один из классов московской консерватории, когда она точно также смотрела на эти руки и мечтала только об одном, чтобы их обладатель Антон Ковальский обратил на неё хоть чуточку внимания. Один взгляд, одно слово, и она готова была побежать за ним хоть на край света, лишь бы смотреть на одухотворённое шопеновское лицо с прозрачными серыми глазами и слушать как волшебные руки творят прекрасную музыку.

Следует признать, что её сильное чувство во многом было спровоцировано именно музыкой – так эмоционально, так искренне, как Антон Ковальский не умел разговаривать с роялем никто. Даже знаменитую A Сomme Аmoure он исполнял лучше самого Ричарда Клайдермана.

Услышав, как рассыпается на сотни звенящих брызг кульминационный аккорд, Ольга отбросила все сомнения – да, этот потрёпанный мужчина именно он, Антон Ковальский, неповторимую манеру исполнения которого она узнает из тысячи, потому что двадцать лет назад целых десять дней, точнее всего десять дней, эта мелодия звучала только для неё.

Всё случилось весной, в конце четвёртого курса, когда Ольга с Антоном оказались в Варшаве в числе участников международного конкурса имени Шопена. То ли вольный воздух залитой солнцем польской столицы подействовал, то ли эйфория от победы на столь престижном конкурсе, но Антон вдруг ответил на чувства влюблённой девчонки. Да ей и не важно было, что послужило причиной столь неожиданной перемены в поведении предмета страсти, главное, главное то, что недосягаемый Антон Ковальский теперь с ней, и отныне они вдвоём навсегда, и впереди их ждёт долгая и счастливая жизнь, наполненная любовью, музыкой, и совместным творчеством. Со своим ярким талантом Антон наверняка будет востребован в лучших филармониях мира, а она, его верная Олька-бемолька, всегда будет рядом.

Но, как это часто бывает, романтические мечты – одно, а жизнь – совсем другое, так и Ольгино счастье оказалось коротким: по возвращении в Москву, Антон резко охладел, а узнав о беременности и вовсе прекратил отношения, прозаично предложив денег на аборт. Интеллигентная московская девочка в ужасе металась в поисках выхода, понимая, что нужно во чтобы то ни стало избавиться от ребёнка. Но как? Как сделать так, чтобы никто не узнал, тем более её строгие родители.