Эрнест Мельц - Кукловод

– Простите, пожалуйста, – я не понимал, собственно, за что извинился, но все равно чувствовал себя виноватым.

Мужчина поставил пакеты на стол, они завалились набок, и я увидел, что те были совсем пустыми.

– Попробуйте вон тот магазин напротив, пожалуйста, или еще, говорят, есть неплохой развал на той стороне железной дороги, может, получится подыскать что-нибудь там. Уверена, ваша девушка оценит.

Я развернулся и пошел прочь из магазина. Интересно, откуда она знает о развале?! Ноги еле переваливались, а ошметки порванных башмаков цеплялись за сверкающий мрамор. За спиной слышались усмешки, и на глазах непроизвольно выступили слезы.

Мой карточный домик рассыпался, ветер нещадно раскидал его по песку, а нахлынувшая волна унесла в открытое море. Я был опустошен. Все мои недавние фантазии и мечты о лучшей жизни рассыпались. Все было бесполезно, все мои попытки смешны. Я начал копаться в себе, силясь найти причины и ответы. Почему-то сразу вспомнились годы в приюте, синяя скамейка и муха, в последний раз за свою короткую жизнь ударяющаяся о стекло. Я злился и не понимал, почему мир так жесток ко мне. Какое они имеют право осуждать и смеяться надо мной? Они сами-то могут себе позволить ту одежду, что продают?! Почему люди, которые меня совсем не знают, уже делают обо мне свои неутешительные выводы и, что самое обидное, почему они так часто оказываются правы? Что они знают и видят такого, что не понимаю и не замечаю я? Почему я такой ущербный?! Все эти вопросы по цепочке рождали еще больше вопросов. Разум был не в силах ответить ни на один из них. Я чувствовал, как дыхание мое учащалось, перед глазами все плыло. То ли виной тому были накатившие слезы, то ли само сознание уплывало от меня.

Я не помню, как выходил из торгового центра, сколько прошло времени, но когда я собрался с мыслями, то обнаружил себя у того самого развала с одеждой. Я точно не мог позволить себе прийти на обед в своих лохмотьях, поэтому быстро пробежался по рядам и похватал, что мне хоть немного приглянулось. Цены отличались разительно. Примерочных у них не было, поэтому приходилось брать приблизительно, и только пиджак я решился накинуть на плечи. Сидел он совершенно иначе, мне не хотелось держать ровно подбородок, и осанку он мою не выправлял, но мне было все равно. Об обуви я и вовсе вспомнил только дома. Пришлось взять ботинки у Андрея, моего соседа, он был единственным, чей размер был близок к моему, но и они были немного велики.

Утром я встал пораньше, чтобы еще раз спокойно прикинуть свой наряд. Я мог забыть о какой-нибудь мелочи, что испортила бы весь мой внешний вид и все свидание. В действительности я буквально встал с кровати, глаз не сомкнул всю ночь. Разве что проваливался в небытие на несколько минут, заплутав в тумане своих мыслей. Вся ночь была ожесточенной борьбой, в которой никак не мог определиться победитель. То с таким трудом выстроенная логическая цепочка, казалось, окончательно взяла верх, но очередная предательская мелкая мыслишка ломала весь кавалерийский строй, и в рядах начиналась паника и хаос. И в этом облаке потерянных мыслей я блуждал, потеряв чувство времени и пространства. Изредка всплывали, казалось бы, совершенно четкие картинки. Но в попытках за них ухватиться меня подхватывал очередной вихрь фантазий, иллюзий и череда непонятных событий, мест, лиц, которые, как я ни силился с утра вспомнить, никогда не получалось. То снова начинала прослеживаться некоторая зависимость, и я мог уцепиться за свое сознание, что я существую здесь и сейчас, и тогда я приходил в себя. И как это бывало не редко, обнаружить себя я мог совершенно не там, где оставил. То сидя на корточках возле кровати, и, главное, так натурально, словно на секунду присел и задремал. То сидя в кресле, словно размышлял о чем-то бесконечном, глядя в ночное окно. А то и вовсе лежа посреди комнаты плашмя, словно меня внезапно выключили, когда я еще стоял, и свидетельство тому – мой красный ушибленный нос. Самое безобидное было проснуться лежа в ванной или справляющим нужду. По этой причине после одного такого случая я сплю голышом, чтобы к утренней суматохе не добавилась экстренная стирка. Я не помнил, как добирался во все эти места, и списывал все на усталость и стресс, от которого и были эти проявления лунатизма. Сегодня я проснулся, и на мне была натянута одна штанина, а все остальное раскидано по полу. Уж и не знаю, куда я там собирался, но я решил, что все это было из-за волнения по поводу внешнего вида перед предстоящим свиданием. Видимо, и во сне я прикидывал, в чем же мне пойти.

Как ни странно, но с утра я чувствовал себя довольно бодрым, сказывалось волнение, и я меньше всего думал о мешках под глазами, меня беспокоил тот мешок, который я собирался надеть на встречу с Мариной. Я стоял перед зеркалом и с тоской смотрел на себя. О каких мелочах, что испортили бы мой внешний вид, я мог вчера только думать?! Проблема была куда более фундаментальной.

– Дарен, если сильно болтаются, ты двое носков надень.

В словах Андрея не было ни издевки, ни сарказма, он действительно считал это решением проблемы. Оттого и я не злился на него.

– Спасибо, Андрей, ты меня и так уже выручил.

Он улыбнулся.

– Да ты не дрейфь! Ты отличный мужик, а это главное! Ну ладно, удачи, я на работу! Бригадир, зверюга, как ты ушел, стал следить за нами, проходу не дает. Эта скотина даже с утра объяснительную требует, если на пять минут опоздаешь. Так что я побежал, мне без работы никак нельзя. Не все же такие везунчики, как ты, да еще и красавчики, – он подмигнул мне и вышел за дверь.

Еще с минуту я стоял перед зеркалом, будто бы от этого что-то изменится в моем внешнем виде. Но изменилось что-то внутри – я смирился. Делать было нечего. Оттого я переоделся в рабочий комбинезон, аккуратно сложил остальные вещи в тот же пакет, в котором вечером все это притащил, и пошел на работу.

В офисе день был довольно спокойный, и мне никак не выпадало повода наведаться к Марине. Признаться, я трусил подходить без причины, боялся показать, как этот обед много значит для меня. Казалось бы, такая мелочь, а я из кожи вон лезу. Часы неумолимо отсчитывали время, а я все никак не решался. За тридцать минут до обеда в каморку влетел Николай, мой напарник, и, грозно расшвыривая стулья, плюхнулся рядом со мной.

– Вот черт, вот только соберешься на обед, так сразу работа находится! Ей-богу, они это нарочно! У них это, наверное, что-то вроде игры «доведи соседа».

– Не поминай имя…

– Заткнись, Дарен, вот только не надо сейчас этой своей религиозной хрени!

– Да, – многозначительно кивнул я в ответ, и тут же в голову пришла мысль: – А хочешь, я за тебя сделаю? Мне нетрудно.

Николай подозрительно посмотрел на меня.