Эрнест Мельц - Кукловод

Когда девушка остановилась, я побоялся, что она может меня увидеть, и поспешил уйти. Пятясь спиной от двери, я поскользнулся и рухнул на землю. В момент падения я чувствовал себя грязным мешком с картошкой, который с силой выбросили из вагона проезжающего товарняка. Мое худощавое тельце бултыхалось в огромном бушлате, и это смягчило мое падение. От меня даже полетели клубы пыли, быстро осев черной пеленой под тяжестью падающего снега. Я лежал и не мог прийти в себя, и вовсе не от удара в затылок. Тот удар был много сильнее и проник в самое сердце. На лицо неторопливо садились снежинки, а я лежал и смотрел, как некоторые из них от моего горячего дыхания тают прямо на лету и тяжелыми каплями падают в мои открытие глаза.

На следующий и все последующие дни до самой весны я вставал еще раньше и убирал дорожку перед ее магазином. И каждое утро любовался теплым светом из ее окон, чуть слышными разливами непонятной музыки и ее головокружительными танцами.

Весной того же года произошел случай, который впоследствии изменил всю мою жизнь, но тогда я этому, конечно же, не придал должного значения. Был солнечный день. Снег уже почти сошел, и площадь вокзала понемногу начинала приобретать свой обычный вид после открывшегося половодья. Дело было в том, что весь выпавший снег мы сгребали в одну кучу, которая росла с каждым днем. За ней раз в неделю приезжала машина. Но, как и во всем, здесь тоже экономили, а может, обыденная халатность, но за снегом приезжали крайне редко. Начальство, во избежание проверок, заставляло нас сгребать снег в самые дальние углы, подальше от глаз, перелопачивать, утрамбовывать, разве что есть его не заставляли. Поэтому с внезапно наступившей весной все быстро начало таять, превращая узенькие улочки в небольшие ручейки, а чуть позже – в полноводные реки. Уже ничего с этим нельзя было поделать, поэтому по большей части мы следили, чтобы талый снег не подтопил никакой подвал и чтобы люди хотя бы прыжками, но могли добраться до метро или к вокзалу. В воздухе чувствовалась весна, и ничто не могло огорчить людей, так долго ждавших первых теплых лучей солнца. Мы сидели с Холбеком в стороне так, чтобы не попасться на глаза диспетчеру, и, как и все остальные, радовались внезапно наступившей весне. Особенно радовался теплым лучам Холбек, хоть и привыкший за много лет к промозглой столичной погоде, но все же скучавший по палящим лучам южного солнца.

Недалеко находилась стоянка, и опаздывающие пассажиры то и дело устраивали мокрый забег от машины до вокзала. Автомобили подъезжали и отъезжали один за другим, кто-то сидел и ждал, кто-то уже дождался и радостно обнимал прибывших. Носильщики сновали с тележками, приставая к одиноким пассажирам, а таксисты поджидали тех у выхода на дорогу. У привокзального ларька, весело ругаясь, собралась небольшая группа бездомных, пуще всех остальных радовавшаяся концу затяжной зимы, которую не все пережили. Еще один повод напиться, и ни одного повода быть трезвым. На площадь уже подъехал грузовичок социальной службы, заботившийся о здоровье этих бедолаг. Хотя вряд ли это можно назвать заботой, больше похоже на нелепую попытку извиниться за то, что оставили их на обочине жизни. Из метро к торговому центру быстрым шагом проносится молодежь, а в другую сторону пробегают люди в костюмах, спешащие на работу в соседний бизнес-центр. Целый мир в миниатюре. Кто-то здесь живет, иных ждет дальняя дорога или радостное возвращение домой, третьи спешат убраться отсюда, но каждое утро я вижу все те же лица. Они отводят глаза и смотрят только вперед, словно их здесь нет, и то, что ты видишь, лишь тень, что отбрасывает их неповторимый облик под лучами весеннего солнца, которое светит сегодня исключительно для них. И все же мы все здесь, мы часть этого, независимо от того, хотим мы это замечать или нет.

Я решил обойти свой участок, показаться на глаза, чтобы нас не хватились, и проходил вдоль ряда припаркованных автомобилей. В одной иномарке заглушили двигатель, послышался звук открывающейся двери. Я невольно обернулся в ту сторону и увидел девушку. Она говорила по телефону и сползала с водительского кресла. Она опустила ногу на землю, даже не обратив внимания на то, что припарковалась у большой лужи. В действительности вся стоянка была одной большой лужей, и ей вряд ли удалось бы найти островок суши. Девушка выругалась и тут же извинилась перед кем-то в трубку телефона. Я улыбнулся – все это походило на немую сцену в кино. Но потом мне стало стыдно, ведь в этом была и часть моей вины. Девушка, видимо, спешила, так как, недолго думая, уверенно ступила обеими ногами в эту лужу и подошла к багажнику. Открыла его и стала доставать небольшую дорожную сумку, не выпуская из второй руки телефона. В следующее мгновение сумка зацепилась за край багажника и выскользнула из ее руки. Та повалилась на землю и окатила ее по колено талой водой. Она зажала телефон плечом и потянулась обеими руками за сумкой, через секунду уже телефон совершил свой прощальный нырок в воду. Все судьи – десять баллов! Еще несколько секунд виднелись пузырьки, а потом экран погас, по-видимому, навсегда. Девушка замерла в согнувшемся положении, не веря во все произошедшее, но сохраняла несвойственное такой ситуации молчание.

Я бросился в ее сторону, стараясь не забрызгать ее еще больше, и поднял сумку. Положил ее обратно в багажник и потянулся за телефоном. Девушка выпрямилась и протянула руку.

– Вот, возьмите, мне очень жаль!

– Ну, вы тут ни при чем. – Она все еще смотрела на свои ноги и на свой телефон, потом на сумку и снова на телефон. – Ну что за день-то такой?!

– Да, Сена снова угрожает Гран-Пале.

Она улыбнулась и подняла голову, глаза ее были прищурены от солнца.

– Вы были в Париже?

Девушка наконец смогла открыть сначала один, затем второй глаз и, все еще щурясь, уставилась на меня. Совсем не меня она сейчас ожидала увидеть: растрепанный работяга в резиновых сапогах и красном жилете.

– Ну да, только сегодня вернулся, вот даже переодеться не успел. Жилет из последней коллекции.

Она засмущалась и отвела взгляд.

– Кхм, спасибо вам за помощь.

– Рад помочь. Вот только телефону вашему, боюсь, уже ничто не поможет. Попробуйте его просушить хорошо и не включайте пару дней. Можете его в рис положить.

– В рис?

– Ну да, обычный рис. Целую пачку купите, высыпьте в чашку и закопайте телефон поглубже.

– И поможет?

– Должно. Я сам не пробовал.

Она снова улыбнулась, но уже не так открыто и дружелюбно.

– Спасибо.

– Только разберите его как можно скорее, выньте батарейку там, симку, не знаю, что там еще у вас есть.

– Да, собственно, спасибо, боюсь, ему действительно уже не поможешь.