Сергий Чернец - Собрание сочинений. Том четвертый. Рассказы

Сила падших ангелов, если бы не ограничивалась Богом и Ангелами Его, погубила бы всех и всё. Но без попущения Божия они ничего не могут сделать не только человеку, но и животному. Это видно из прошения бесов, обращенное к Иисусу Христу: перейти из бесноватого в стадо свиней, чего не могли сделать без попущения Божия, как написано в Евангелии от Матфея гл. 8, ст.31.

После ужина, когда гости стали собираться, у бабушки блестели слёзы на глазах, как и у её подружки-старушки Виктории. Они воспринимали «беседы» батюшки близко к сердцу. Потому что отец Сергий говорил с каким-то обаянием: как вроде бы те же слова, что они читали в книгах, но с добавлениями слов простых, житейски-бытовых. Оттого рассказы-проповеди отца Сергия казались близкими и воспринимались… Он пользовался популярностью всех верующих во всех деревнях округи.

– Ах, как вы всё рассказали, – Вас интересно слушать. Согласитесь, что в жизни так много неразрешимых загадок! – сказала Виктория, и они первые с батюшкой подошли к дверям на выход из дома.

– Ни одной загадки, всё Писании раскрыто, смею вас уверить… – сказал батюшка, и, пропустив старушку Викторию вперед вышел вслед за нею продолжая разговор уже в сенях и на улице. За ними вышли другие гости, только один Саша за столом пил чай, он пил всегда по 10 чашек.

Проводив жениха, Света прошла в соседнюю, отделённую перегородкой свою комнату, где жила с бабушкой, тут стояли две кровати. Бабушка убирала со стола посуду, а Саша всё ещё сидел и пил чай. Светлана легла в постель и ещё слышала некоторое время, как бабушка всё пыталась накормить своего Сашеньку. Скоро Саша ушел и в некоторой тишине она быстро заснула, провалилась в сон.

Когда проснулась, было только 3 часа, четвёртый, начинался рассвет, за окном уже светлело. Где-то далеко уже слышны какие-то крики птицы, ещё ночной, спать не хотелось, лежать было очень мягко, даже неловко, – это бабушкины перины. Света, как и все прошлые майские ночи, села в постели и стала думать: она теперь «обручена», она теперь «невеста», и так далее. Мысли были неотвязные, мысли о том, как она познакомилась с Андреем-женихом, как он ухаживал за ней и сделал предложение, как она согласилась и рассказала бабушке и потом мало-помалу она оценила Андрея – доброго, умного человека. Но почему-то теперь, когда до свадьбы осталось чуть больше месяца, она стала испытывать страх, беспокойство, как будто ожидает её что-то неизведанное тяжёлое.

В большое старое окно виден был сад, дальние кусты сирени, цветущей в палисаднике, сонной и вялой от утреннего холода. И туман, белый, густой, тихо подплывающий к сирени и по улице от реки к верху деревни ползущий…

– Боже мой, отчего мне так тяжело! —

Быть может, то же самое испытывают перед свадьбой все невесты? Кто знает! Или тут влияние Саши своей агитацией? Но ведь Саша уже несколько лет подряд говорит всё одно и то же, как по писанному, всё в город приглашает, и всегда казался наивным и странным. Но почему-то всё-таки Саша не выходит из головы? Отчего?..

Смолкла давно ночная птица. Под окном зашумели обычные воробьи и синички, туман уже исчез, всё кругом озарилось весенним светом, точно улыбкой. Скоро весь сад, согретый солнцем, обласканный им, ожил, и капли росы, как алмазы, засверкали на листьях и розоватых с белым цветках яблонь; и не так уж старый сад, одногодок со Светой, казался таким молодым, нарядным.

Уже проснулась бабушка… Вышел Саша к чаю и закашлялся, как будто туберкулёзный. Слышно было Свете за стенкой, что бабушка поставила чайник и он кипел…

Часы идут медленно, но утро пришло. Светлана встала и вышла окунуться в свою обычную деревенскую жизнь: сначала по своему хозяйству – куры, корова с телёнком, а потом и на работу в полеводческую бригаду…

– — – — – — – — – — – — – —

Время за трудами проходит быстрее обычного. И не заметишь, как месяц пролетит. Начало лета выдалось сырое и холодное, деревья в саду были мокрые, всё в саду выглядело неприветливо, уныло, под тёмным с белыми просветами небом из черных тучек.

После ужина, вечерком любила Света посидеть в саду на лавочке со спинкой, которую изготовил Саша (спинку), под яблоней давно уже отцветшей. Она сидела, закрыв глаза, а Саша тихо ходил от яблони к яблоне по протоптанной им же «тропе» среди травы. Он всё говорил свою обычную «агитацию». Он любил свою «сестру» и желал ей хорошего будущего.

– Если бы ты поехала учиться. Поступила бы в институт… – говорил он. – Образование, важно сейчас в наше время. Нельзя же быть совсем «дремучей» деревенщиной… – и всё в том же духе продолжал он агитировать свою сестрёнку.

Он предлагал Свете поехать с ним и обещал помочь устроиться в городе. Сначала пожить в его общежитии, где комендантша и всё начальство были ему знакомы, и они сдавали комнаты приезжим рабочим (и девушкам) за меньшую плату, чем ежели снимать комнату у частников.

Поздно возвращаясь с работы из своего гаража МТС (машинотракторной станции) зашёл к ним во двор жених Андрей. Он нашёл их в саду с Сашей, беседующих. Агитация Сашина, который описывал красоты городской жизни достигла цели, и Свете ужу было жалко себя: «что пропадает молодость», что жизнь с фанатично-верующей «бабкой», даже телевизор считающей за дьявольское порождение – как жизнь «пещерного человека каменного века», (по Сашиным словам) и прочие эпитеты, довели жалость к себе юной и энергичной до слёз. Света уже хотела сказать Саше, что согласна поехать с ним в город, – но слёзы показались у неё в уголках глаз, она, вдруг, притихла, сжалась и вся ушла в себя.

В этом состоянии Андрей, жених и «как вроде» возлюбленный, подошёл и обнял её, вставшую ему навстречу.

– Дорогая, милая моя, прекрасная!.. – бормотал он, жадно целуя её лицо и руки, сжимая их в своих рабочих больших и мозолистых руках. Но от этих рук – грубых, с шершавой кожей, в трещинах на ладонях, родилось отвращение. Ей казалось, что это она уже давно слышала, очень давно, или читала в каком-то романе любовном, бальзаковском, в старом, в оборванном, давно уже заброшенном…, и это всё «прошлый век», – и слёзы потекли быстрыми каплями по её щекам.

Саша сразу же, как только увидел Андрея идущим к ним по двору, поспешил удалиться и давно скрылся в доме. Так что слёзы Светы Андрей мог отнести только к страстной любви её к нему: «соскучилась сильно» – подумал он. А она уже не знала – любит ли она этого «тракториста» с мозолистыми руками, пахнущими соляркой.

Света быстро простилась с женихом, и, чуть не бегом, быстрым шагом, пошла домой. «Женщины! Их не поймёшь! Может стесняется любви своей!» – подумал жених про себя.

– — – — – — – — – — – —

На следующий день, в воскресенье, в выходной, Андрей пригласил Свету посмотреть дом, который он купил на отцовские деньги и ремонтировал втайне от невесты для будущей жизни семьей, он не на шутку готовился к свадьбе – и дом был как подарок.