Екатерина Андрусевич - Улей

И особенно приятно было то, что именно в этом Улье Натэлла лично сообщала все новости по громкой связи, что делало жилище ещё более человечным и привычным.

Именно поэтому всех новичков всегда доставляли сюда, чтобы переключение из обычной жизни на жизнь в Улье была для них наименьшим стрессом. Ну а потом, через год или каждые пять лет, можно было переехать в более современный и роботизированный Дом, где спокойно и размеренно проживать остаток всей своей долгой жизни. До тех пор, пока тело не испустит дух и не отправится на сжигание в доменных печах Дома. А соту займёт кто-то новый. Круговорот.

Макс попрощался с Вадимом у его соты и медленно побрёл к своей.

– Может быть и правда заняться чем-то ещё, кроме перепихона? Я ведь совсем забросил дело своей жизни. То, ради чего пришёл сюда, – думал Макс, переставляя ноги.

– Эй, подожди!

Максим оглянулся и замер от удивления – рыжая девушка из зала прибытия бежала за ним по коридору, приветливо улыбаясь и размахивая рукой. «Кто ещё пустил сюда?» – Макс недоумённо переступал с ноги на ногу.

Подбежав, она торопливо зашептала, обжигая дыханием его ухо и кожу на висках.

– Слушай! Пойми меня правильно. Времени мало, чтобы всё объяснить нормально. Я знаю, что здесь отбирают коннекторы и всякую связь с внешним миром. Нас обыщут и заберут всё. Но мне нужно его сохранить! Очень нужно! Пожалуйста, возьми, спрячь у себя. А я заберу, когда у меня появится своя сота.

Макс почувствовал, что она аккуратно тычет ему чем-то в бок. Посмотрев вниз, он увидел тонкий экран коннектора, приклеенный к её ладони. Она пыталась опустить её в передний карман его джинсов.

– Слушай, ээээ, так нельзя. Зачем? Стой. В этом нет смысла. В радиусе нескольких километров нет ни одной импульсной станции, даже если его никто не найдёт, он проработает неделю-полторы, а потом разрядится. И ты всё равно не сможешь им пользоваться.

– Да знаю я! Не волнуйся, это будет уже не твоя проблема. Просто поверь мне и пойми – я не могу иначе. От этого зависит.… это очень важно, понимаешь? – она заглянула в его глаза и он вздрогнул.

– Девушка, вы с ума сошли! Кто позволил вам передвигаться по Улью, не пройдя процедуру регистрации? – прямо по коридору к ним шёл один из стражников Улья. Он выглядел таким раздражённым, что, казалось, сейчас заискрится.

– Ну же, возьми! Умоляю! – она зашептала ещё быстрее.

Макс двинул корпусом и позволил ей запустить руку в карман. Она скинула внутрь коннектор и вытащила ладонь назад.

Сразу после этого очень резко повернулась и пошла в сторону охранника.

– Ой! Слава богу! Хорошо, что вы меня нашли! Я искала туалет, потерялась и хотела спросить у молодого человека, как мне выйти назад.

– В зале прибытия четыре туалета, зачем вы вышли в другое помещение? – Охранник ничуть не расслабился. Наверно его ждали крупные неприятности за зевок с Рыжей.

– Простите меня, пожалуйста. Я очень взволнована и сама не знаю, как это вышло. Давайте скорее вернёмся назад? Здесь же нельзя шуметь, нас уже предупреждали об этом.

– Да, девушка, соблюдайте правила. Шуметь запрещено! Или нам придётся отправить вас наружу без возможности даже временного посещения Улья. – Он заметно смягчился, тем более, в коридоре, кроме Макса уже никого не было. И, кажется, инцидент не заметят.

– Нет, нет, ну что вы! Я буду самой примерной на свете. Никогда не доставлю вам хлопот, – она попыталась взять его под руку, но он отпрянул, хоть ещё больше смягчился от внимания такой красотки, – хотите, я расскажу, как там сейчас? Снаружи! Месяц назад изобрели одну очень весёлую штуку…

Она наклонилась к уху охранника и он подался корпусом ей навстречу. Они зашагали по коридору, назад к залу прибытия. Он уже был её, полностью. Хотя и не осознавал пока это.

Макс продолжал растерянно стоять, нащупывая в кармане гибкий экран коннектора. Девушка его взволновала. Он не мог подобрать слов в своих мыслях. «Такая… ммм… такая странная, – думал он, – что-то не то… Зачем ей вообще всё это? Не понимаю».

Он пошёл дальше по коридору, зашёл в свою соту. Стянул джинсы.

Со всей этой неразберихой с девушкой он даже забыл про инъекцию. Но, вроде, организм уже сам понял, что будет. И его начало клонить в сон. «Ладно, что думать зря. Скоро она окажется внутри Улья и сама всё объяснит. Хотя, почему скоро? Она может оказаться прямо сейчас». Он усмехнулся и плюхнулся лицом в подушку. «Ну ок, крошка. Блин, даже не знаю как её зовут. Впрочем, какая разница. Рыжая – вполне подходящее имя. Для первого раза».

Некоторые не двигались. Лежали связанные на земле. Грязные, лохматые, очень худые, раскинув руки и ноги, уже не пряча свою наготу. Он ходил между ними, разглядывая без любопытства, лишь убеждаясь, что они ещё живы. Иногда для этого он тыкал в их измученные тела краем ботинка.

Почти у каждой был жар. Кто-то чуть слышно или беззвучно плакал. Почти все стонали. Кто громче, кто тише. Лежали в неудобных позах, с подвёрнутыми под себя руками и ногами, словно тряпичные куклы, брошенные на землю. Безучастно смотрели перед собой, почти не реагируя ни на шаги, ни на его голос. Запертые. Забытые.

– Ну вот, птички, дочирикались. Давно я вас не проведывал. Даже успел кое-кого подзабыть. Кто тут у нас?

Он присел на корточки над одной из них, лежащей на животе. Перевернул её лицом вверх. Она приподняла веки, увидела его и тошнота подкатила ко рту так быстро, что девушка едва успела повернуть лицо набок, чтобы не захлебнуться в собственной рвоте.

Он отпустил её плечо и отпрянул.

– Фу, какая ты грязная. Мерзкая. Мерзкая девка.

От раздражения его голос срывался на фальцет.

Встал, ещё раз окинул своих узниц взглядом. Подошёл к тем, кто смог отползти чуть в сторону от других. По очереди взял их за ноги и рывком подтащил к другим, к центру кучи из обнажённых женских тел. Их волосы спутались. Лица, тела, ногти были испачканы землёй.

Одна девушка, очень худая и измождённая, подняла голову, собралась с духом и постаравшись улыбнуться и придать голосу максимальное спокойствие и нежность, сказала:

– Милый, Вадим, ты такой красивый сегодня. Как насчёт того, чтобы пойти погулять вместе в реальном мире? Мне ужасно надоело здесь лежать.

Он подошёл к ней и наотмашь ударил по лицу. Она охнула и отключилась.

Он одёрнул руку, стряхивая кровь, вытер руку об штанину. Поднялся и зашагал в сторону, вереща на ходу:

– Вы мне надоели! Тупые страшные куклы. Грязные. Грязные куклы. Я хочу себе новую. Дверь!

В одной стене комнаты появилась огромная деревянная дверь. Он пнул её ногой и шагнул в голубой туман.

Одна из жительниц Улья, лёжа на большом металлическом столе, абсолютно голая, застонала во сне. Из её носа потекла кровь. Она не просыпалась уже больше трёх недель.