Екатерина Андрусевич - 11 дней осени

© Екатерина Андрусевич, 2020

ISBN 978-5-4498-5398-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Что ждёт меня на дороге, по которой я не пойду.

Джек Керуак.

Я не знаю, кто я и как здесь оказался. Я стою на улице. На мне тёмный плащ, светлая рубашка, брюки и туфли. Позади подъезд типовой кирпичной пятиэтажки – хрущёвки. Всё, что я знаю и чувствую в этот момент – это то, как сильно ветер дует мне прямо в лицо. Солнца не видно.

Я не знаю, куда мне идти и что делать. Кто я? Мне бы хотелось найти ответ на этот вопрос где-либо извне, потому что я не нахожу его в своей голове. В совершенной растерянности я роюсь в карманах и не нахожу абсолютно ничего, кроме холодного стального овального предмета. Это раскладное маленькое зеркальце. Прямо на зеркальной поверхности нацарапаны три слова: «Зеркала. Беатрис. Звезда». Что значат эти слова? Возможно, они важны – ведь кто-то потрудился нацарапать их на единственном предмете, которым я обладаю. Я оглядываюсь вокруг и вижу справа от дома стальные прутья ограды. Внутри неё, словно лев в загоне, ходит полицейский. Он приветствует меня в ответ на моё приветствие и нехотя, словно опасаясь, подходит ближе.

– Помогите мне, пожалуйста, я не знаю, как я сюда попал, что я здесь делаю. Честно говоря, я не знаю, кто я такой. И что мне теперь делать.

Он осматривает меня с ног до головы, и я понимаю, что в его мироощущении что-то нарушается. С одной стороны, я прилично выгляжу, совсем трезв и вроде как адекватен. С другой – говорю просто нелепейшую чушь, на которую он не знает, как реагировать. Тогда я добавляю:

– Возможно, меня ограбили.

В его глазах появляется интерес, он ещё раз окидывает меня взглядом, видимо, чтобы разглядеть возможные повреждения на моей голове – это бы легко объяснило то, что я несу какую-то чушь, разворачивается и заходит в дверцу в глубине своего «вольера», на ходу крикнув мне «ждите». Через какое-то время он подходит к решетчатым дверям, открывает их и знаком приглашает меня внутрь таинственных помещений. Мы проходим комнаты с двухъярусными кроватями, затем подобие маленькой кухни и попадаем в «кабинет», в котором есть только письменный стол и два стула. Я сажусь на стул и испытующе смотрю на него. Он достаёт какие-то бумаги, ручку и так же важно спрашивает:

– Имя?

– Я же говорю, я не знаю.

– А документы у вас есть?

– Нет.

– Ключи от квартиры, кредитные карты, что-нибудь ещё?

– Нет, я уже искал, ничего нет.

Я с отчаянием смотрю на него. Он задумчиво сидит, глядя на меня, потом прячет бумагу в стол и встаёт.

– У меня есть зеркало! – цепляясь за последний аргумент говорю я.

– Что?

– Зеркало. Карманное зеркало. Там имя, слова. Я судорожно роюсь в кармане, достаю зеркальце, открыю и передаю ему.

– Понятно.

Он возвращает мне зеркало. Затем копается в столе, достаёт какой-то лист с напечатанными на нём телефонами и адресами, выписывает из него что-то на клочок бумаги, протягивает мне и говорит: «Вот адрес поликлиники района, попробуйте туда сходить, вдруг они найдут вашу карту, может вы к ним обращались».

– Как? Я даже имени своего не помню. Адрес не знаю. Может я вообще не отсюда?

– Да, действительно. Он молчит. – Могу предложить только два варианта. Но вам они не понравятся.

Через час мы поняли, что отпечатки пальцев я только что сдавал впервые – данных в базе полиции по ним не нашлось. Господин полицейский становился всё более задумчив, а меня всё больше охватывало отчаяние. Я чувствовал беспомощность. В данной ситуации оказаться преступником, находящимся в базе, мне было бы намного приятнее, чем быть «человеком из ниоткуда», каким я сейчас являлся. Оставался только один вариант, и он мне действительно не понравился – мы собрались и поехали в стационар больницы, чтобы обследовать меня на предмет скрытых травм и повреждений и попробовать узнать, куда делась моя память.

По пути в стационар я размышлял, словно перебирая библиотечные карточки в картотеке своей памяти. Я помню все названия предметов, названия вещей, чувств и эмоций, цвета. Пожалуй, я помню даже этот город, улицы, всё кажется невероятно знакомым. Но едва мои мысли касаются моей личности, наступает пустота. Есть ли у меня дом? Где он расположен? Что я ел на завтрак? Почему я оказался на улице? Чем я занимался все эти годы? Есть ли у меня жена, дети, близкие? Может быть они ищут меня?

Моё эго злилось и сопротивлялась реальности. Физически же я покорно следовал всем указаниям, которые мне давали – разделся и дал себя осмотреть, в который раз отвечал на вопросы о том, кто я и откуда, когда появились «симптомы», «что я помню из последних событий». Молодой врач хмурился и записывал что-то в медицинскую карту, новую и девственную, словно альпийские луга. С пометкой «не установлено» в месте, где у нормальных пациентов были написаны фамилия и инициалы.

Потом я сидел в коридоре напротив кабинета и рассматривал проходящих мимо людей. Их лица были озабочены – кто-то придерживал травмированную руку, у кого-то сочилась кровь. Все они имели несчастные и озабоченные лица, а я думал о том, какие они счастливые люди – ведь их раны залечат и на этом все неприятности для них закончатся. А потом они пойдут домой. И их жизнь снова станет понятной и определённой. Меня же затягивала неизвестность. И чем дольше она продолжалась, тем грустнее становилось, ведь существовала вероятность, что я вообще никогда не вспомню ничего, что мне сейчас так важно.

По коридору шёл среднего роста парень в очках с бородой и усами. Он оживлённо разговаривал с невидимым Коляном:

– Да, Колян, типичная зачуханная больница —травмпункт, нашёл случайно – просто проезжал мимо. Пфайзеру понравится, снимем отличный видос – каких у них ещё не было. Вот эти унылые стены, люди, а потом появляется их голубая таблетка и мир меняется. Да-да, я думаю с двух камер, только на общие планы, остальное доснимем на зелёнке. Мужика только надо типичного, ничем не примечательного.

Бородач встал напротив меня, безучастно глядя на моё лицо и продолжая разговор. Потом пошёл дальше, не обращая больше на меня внимания.

– Ничем не примечательного такого высокого мужика в каком—нибудь стандартном плаще, брюках и рубашке. Да, пусть Лёха поищет среди актёров. Да-да самого обычного, не надо известных лиц, это не та тема, чтобы селебрити снимать.

Я смотрел вслед удаляющемуся бородачу. Мне ведь не показалось – меня только что назвали обычным, ничем не примечательным мужиком? Списали образ. Ндааа…

Молодая медсестра привела и посадила рядом со мной пожилого мужчину. Он держал пакет с охлаждающей массой у правой брови. На его лице были кровоподтёки. Несколько раз он недоверчиво взглянул на меня, пытаясь понять – пациент я или ожидающий. Потом, видимо, решил, что я достаточно благонадёжный, скучаю и со мной вполне можно побеседовать, скоротать время: