Екатерина Андрусевич - 11 дней осени

В этом же ящике я нашёл читательский билет Государственной научно-технической библиотеки, пару пропусков в медицинские учреждения Москвы. На всех документах значилось одно и то же имя – Нилин Виктор Николаевич. Потом обнаружился паспорт. Он был в ужасном состоянии, я едва узнал себя на выцветшей фотографии. Судя по дате рождения, указанной в нём, мне 37 лет. Странно, выгляжу я несколько старше. На странице с пропиской меня ждал неприятный сюрприз – огромная кофейная клякса, из-за которой чернила из штампа потекли и разобрать адрес я так и не смог. Страницы с информацией о браке и детях были пусты. Почему-то я облегчённо вздохнул. Хотя, конечно, мне было бы проще вернуть себе мою жизнь, если бы нашлись люди, которые знают меня уже какое-то время.

Например, если бы у меня была жена. Я сунул паспорт в карман плаща и присел на край кровати. С противоположного от меня края лежал простенький мобильный телефон.

Я принялся листать адресную книгу и не нашёл никаких особенных контактов – ни что-нибудь типа «брат», «отец» или «любимая», ни должностей или каких-нибудь специальных обозначений, какие обычно даются знакомым людям, ни людей с моей фамилией. Засунув мобильник в плащ к паспорту и зеркалу, я задумчиво сидел на краю кровати. Усталость накатила на меня внезапно и тяжело, словно грозовая туча. Еле дойдя до ванной, я быстро почистил зубы, разделся и лёг в холодную постель, твёрдо решив с утра продолжить осмотр квартиры и наконец разобраться, что же со мной произошло…

Девушка вышла из дома, подняла воротник плаща – ветер нещадно бил в лицо, будто пытаясь сильнее задеть. А то и схватить и понести подальше из этого серого города. В воздухе кружила мелкая пыль, в лицо летели грязные листья. Он переступала жёсткими ногами, чётко отбивая пятками каждый шаг. И ей самой начало казаться, будто ниже пояса у неё кувалды, которые дробят асфальт с каждым движением. «Как будто бурят нефть», – ухмыльнулась она.

Тучи сгущались, она следил за ними, изредка поднимая голову вверх.

Наконец, дошла до места, ради которого вышла из дома – впереди показалось серое мрачное здание.

Она быстро прошла вглубь здания, не обращая внимания на толпящихся у стойки регистрации людей, пока не дошла до нужного ей кабинета. Дверь в кабинет была открыта. Сидя за столом, и положив голову на руки, лежащие на столе, спал мужчина. Она оглядела его спящую фигуру и заговорила: «Здравствуйте, Виктор. Я пришла, чтобы напомнить вам – у вас есть всего десять дней. Десять! А потом я уже буду не в силах вам помочь. Вы должны найти ту, что вы ищете. Или всё пропало». Потом она развернулась и резко зашагала к выходу. Остановившись в дверях, ещё раз обернулась и повторила сухим голосом: «Десять, Виктор. И время уже идёт, первый день закончился». Она сделала движение рукой в воздухе, будто что-то отрубала, повернулась к двери, вышла и зашагала прочь.

Я проснулся от ужаса. Быстро и тяжело дыша открыл глаза. Всё моё тело покрывала испарина, волосы на голове намокли. Солнечный свет прорывался сквозь шторы на окнах, и когда я сел на кровати, неприятно ударил мне в глаза. Чёрт, приснится же такая хренотень, вроде ничего особенного, а жутко до сих пор. Это просто сон, но отчего мне было так жутко?

Невыносимо сильно захотелось умыться. Я плескал воду в лицо нескончаемо долго, словно, казалось, что ещё чуть – чуть и я смою кошмар своего непонятного сна. Отражение в зеркале всё так же оставалось незнакомым мне. Это начинало уже раздражать – кто этот длинный худощавый мужик с высокими скулами и уставшими глазами, смотревший на меня из глубины зеркальной поверхности? Словно повидавшая жизнь побитая собака, грустная и печальная. Сколько нужно времени, чтобы я вспомнил всё, что сейчас узнаю лишь смотря на это, приближаясь к предметам или людям? Я ещё раз взглянул в отражение и решил, что надо пытаться дальше порыться в вещах и собрать по крупицам мою личность, вернуть себе себя. И тут я услышал слабый звонок. Из плаща раздавался слабый писк допотопных динамиков моего телефона. «Наверно Василий» – промелькнуло в голове, но на экране высветилось «Жонка». Ей – богу, вчера в списке контактов не было такой записи.

– Алло, – мой голос предательски дрогнул, я кашлянул и попытался сказать более уверенно, – Я вас слушаю!

– Вить, ты что, с бодуна?

– Неет, – вкрадчиво проговорил я.

– Слушай, я соскучилась, оставила детей у мамы и решила приехать к тебе на выходные. Ты же там наверно совсем одичал, никуда не ходишь, ничего не видишь, отпуск почти закончился, а ты толком и не отдохнул, всё в своих думах и пациентах. В общем, встречай меня на Курском через час, пойдём в город, в люди. И никаких оправданий, я тебя жду. Да?

– Да.

В трубке раздались гудки.

Я одевался и думал о происходящем. Чертовщина. Затмение. Апокалипсис. Я не знаю, как назвать то, что сейчас произошло. Я сел на край дивана в гостиной и несколько минут пребывал в мыслительном трансе. Если «жонка» – это жена, то… То что? «Оставила детей у мамы». Её детей? Наших? Это моих что ли детей? У меня есть дети? У меня? А как же вчера? А…

Всё ясно, сомнений быть не может, я – псих. Налицо душевное расстройство: провалы в памяти, неадекватное поведение, галлюцинации. Особенно галлюцинации. Прямо как у Эдгара Алана По. Инстинктивно я потянулся к сигаретам в кармане. Я курю? Похоже на то, память потеряна, а рефлексы работают. Но сигарет не было, зато был паспорт. Я снова открыл его и долистал до четырнадцатой страницы. На ней красовался не очень свежий, но достаточно четкий штамп. «Зарегистрирован брак с Елизаветой Владимировной Разумовской 11 ноября 2009 года». В графе страницы «дети» я увидел два имени – Максим Викторович Нилин 2010 года рождения и Михаил Викторович Нилин – 2012го.

Трубка снова зазвонила в кармане.

– Вить, я тебя знаю, ты там копаешься и не выходишь. А я тебя жду! Ты готов?

– Дада, Елизавета, я уже выхожу.

– Нет, ну ей – Богу, ты там совсем странный стал, тебе определённо нужно развеяться. А то ты меня скоро и по имени – отчеству начнёшь называть. Жду тебя у палатки с газетами на вокзале. Поспеши! На полке рядом с дверью лежали новые ключи, я закрыл дверь и вышел из дома.

В электричке было полно народу – только что закончился часовой перерыв, и все, кто желали попасть из Подмосковья в Москву ринулись в недра вагона, заполненного до отказа. Начал накрапывать дождь. Несколько минут я просто смотрел в окно, забившись в угол сиденья, потом вспомнил про Василий и достал мобильный. В списке контактов его не оказалось. Тогда я откопал в своём кармане листок, который он сунул мне вчера, набрал номер и стал вслушиваться в длинные гудки.

– Да, аллё. Ответил мне нехотя Васин голос.