Евгений Каштанов - Дума

– Господи, – говорила она. – Я никогда таких денег не получала…

На это я лишь улыбалась. Я была рада. Радость эта была тихая. Я гордилась подругой, своими родителями. Все они меня не посмели подвести. Все это досталось мне благодаря нашим общим усилиям. Они, когда нужно, поддерживали меня, когда нужно, подбадривали, придавали сил, когда хотелось упасть на колени и бросить все. Я не упоминала это? Хотелось бросить, очень хотелось. Но я не позволяла себе. Они не позволяли мне.

И вот, фирма эта начинает продавать не только посуду и кухонные приборы, но и канцелярские принадлежности, мебель. И все это и оптом, и в розницу. Фирма эта стала крупным поставщиком разного рода товаров. А в главе этой фирмы – девушка, которую все оскорбляли и гоняли в школе. Которая, казалось, ни на что не способна, кроме как читать свои скучные книжки и ненавидеть этот мир из-за несправедливости. А все это выросло из продажи булок. Вот так вот.

9.Пища для ума (продолжение)

– Но девушка эта не ненавидела мир, а приняла его, пересилила себя, верно? – сказал Василий, чувствуя, как солнце слепит его глаза.

– Можно и так сказать, – улыбнулась Кана.

– Думаю, думаю… Что это по истине история о девушке, добившейся успехов.

– Хм… – лишь мудрено изрекла она. – Кажется, ты говорил однажды, что, порой, тебе не о чем задуматься. Вот, будет тебе пища для ума. А я…

– Что? Уже уходишь? – глянул на неё Василий.

– Угу. Дела не ждут.

– Эх… Ну ладно, прощай.

– Пока, – она раскинула привычную доброжелательную улыбку.

Василий сам едва улыбнулся.

После этого он долго еще сидел в парке, раздумывая над тем или иным.

«Да уж… Жизнь Каны – та еще рулетка. Глядя на эту историю, можно сказать, повидала она всякого. Однако взошла на верх. Не на самый, но на возможный. Наверное, верх может быть бесконечным. Люди сами ставят себе пунктиры, чтобы определиться, где им нужно остановиться, сойти со станции. Кана же достигла своего верха. Это… Это достижение. Даже вроде бы это не было её мечтой, или чем-то таким, что будоражило в ней кровь и заставляло идти к этому, но что-то тянуло её к созданию этого предприятия. Непонятно что, но оно было. Может, тяга доказать в первую очередь себе, что она может достичь того, чего хочет, может достигнуть той дальней остановки, которая находится в тумане? Или, быть может, она всегда-навсего хотела сказать всему миру, что она не загнанная всеми и забитая в себе ботаничка? Что она такой же человек, как и все?..»

10.День не задался сразу.

Как всегда проснувшись в час дня, Василий, после того, как открыл один глаз для того, чтобы посмотреть на часы, свалился с кровати, ударившись локтем. Зашипев от боли, он вскочил с пола, взглянул на руку и заметил небольшие ссадины на ней. Досадно. Но ничего страшного не произошло. Он надел домашние шорты и натянул на себя белую майку. После резкого пробуждения он поплелся на кухню, навел себе кофе и приготовил бутерброды.

Пока он жевал бутерброды и пил кофе, светлые лучи солнца прорывались сквозь занавески и падали на пол кухни Василия. За окном вдруг послышались детские голоса. «Детишки», заключил Василий, выглянув в окно. Покончив с пищей, он решил сразу же прогуляться. Он почистил зубы, помыл голову, побрил бородку, которая так и мечтала вылезти. В общем, привел себя в полный порядок. После всех манипуляций он отправился в путь.

На улице стояла теплая, даже жаркая летняя погода. Василий любил теплую погоду. Осень, как примеру, он не любил, потому как в осеннее время погода особенно неприятная – дожди, сырость, холод, грязь – все это наводило его лишь на скуку, уныние, депрессию и непроглядную, словно тьма, окутавшая его настроение, лень. Осеннее настроение для него было слишком болезненным, бывало, он даже месяц мог не выходить из дома по причине простого нежелания видеть гадкую погоду. Перед этим он закупал кучу продуктов, и все равно их не хватало, и он перебивался чем мог, иногда и не питался вовсе. Василий мог голодать, лишь бы не видеть неприятнейшую осень, которая заставляет лишь грустить. Настолько сильно он не любил осень. А вот весну и лето он встречал с большой радостью. Весной начинает приятно теплеть, деревья начинают цвести, а бутоны цветов – распускаться. В такую погоду Василий начинал чувствовать жизнь на полную, он чувствовал приток сил, приток настроения творить и вершить, но все равно вечно чего-то не хватало…

Василий двигался в сторону парка, попутно наблюдая за светлым небом, из которого проглядывало солнце, словно сторонний, но постоянный наблюдатель.

«И правда, а вдруг солнце – нечто больше, чем звезда? – начал размышлять Василий. – Некий наблюдатель, сторожила порядка, но тогда зачем ты, солнце, даешь волю осени, этой гремучей грусти? Кому вообще может нравиться такая погода? Я понимаю прохлада, но грязь, слякоть и дожди? Что в них хорошего? Не понимаю. Но раз уж тебе так угодно, светило всех светил, то так тому и быть»

Дойдя до парка, он огляделся по сторонам, и не заметил ни одной души. Ни один человек не гулял в парке.

«Странно, обычно люди здесь частенько гуляют. Не то чтобы куча людей, но сколько-то гуляет, а сейчас их нет совсем. Будем надеяться, что хоть Кана придет» У василия не было с собой часов, но он точно помнил, что вышел с дома приблизительно в 13:30, а Кана сказала, что в парке бывает с 12:00 часов. Что же это получается? В парке не то чтобы нет Каны, здесь нет вообще ни единой живой души, хоть на улице и стояла теплая погода, которая прямо располагала лишний раз встать с дивана и прогуляться на улице. Казалось, будто люди разом решили не идти на улицу – решили показать свой протест.

Василий сидел на лавочке и размышлял о всяком, сложив руки в замок и положив на них свою голову, как вдруг он заметил какое-то движение. Движение происходило в траве, что росла в парке. Сначала Василий не придал этому особого значения, но это движение все происходило и не давало покоя, словно имея при себе желание всеми силами призвать его к себе, захватить его интерес.

Если так, то движению это удалось.

Василий встал с лавочки и медленным шагом направился к этой траве.

– Кто там? – спросил он

Ответа не последовало.

Василий приблизился к кустам максимально близко.

«Ну, что бы или кто бы ты ни был, я готов», бодрил себя Василий. Резким движением он развел кусты в стороны и увидел там обычнейшего ежа, коих можно было заметить не слишком часто. Вот уж чего-чего, а ежа он не ожидал увидеть.

– Вау, привет, дружок, – проговорил он. – Приятно с тобой познакомиться.

Ежик словно боялся произвести хотя бы какое-либо движение. Он лишь скромно фыркал, слегка показав свою черную вытянутую мордочку с малюсеньким носиком. Казалось, что вооруженный своими беленькими иголками ежик был готов в любой момент свернуться.