Андрей Добжанский - Ополченец

– Ну как же. Сейчас сюжеты о тебе в топе новостей, – неприязнь звучала в каждой произнесенной букве.

– Мне нужно решить все эти вопросы. Мне надо встретиться с ними.

– А как мы можем помочь-то? Народный гнев – он неуправляем, сам понимаешь.

– Хватит меня за идиота принимать. Я заплачу много денег, взамен мои предприятия должны остаться и работать.

– Много – это такое неконкретное число.

– Тебе лично я заплачу пять миллионов долларов, если замолвишь за меня словечко.

– Лет десять назад я бы даже не задумывался. Но сейчас для меня это не такие уж и большие деньги. Все твое добро стоит в тысячи раз дороже. Лучше я получу часть от твоего пирога.

– Да пошел ты!

Илларион Романович мало верил в то, что удастся договориться полюбовно, но попытаться стоило. Понятно, из него решили сделать показательный пример. Наверняка, у многих его соратников начались или начнутся похожие проблемы.

Буквально в считанные дни его империю, если действительно представить ее в виде пирога, значительно понадкусывали и поделили. Практически все значительные компании и имущество на западе Украины забрали. Помочь, понятное дело, ни прокуратура, ни милиция не могли. Да и навряд ли хотели. Но крупные промышленные гиганты на территории Донбасса оставались еще в его руках. Он понял, что надо договариваться с людьми на местах. Даже лучше самому туда отправиться, чтобы лично вести дела.

Несколько часов усиленной работы мысли привели к возникновению, в принципе, неплохого плана. Он собрал некоторые важные документы, паспорта и деньги из сейфа. После этого вызвал своего водителя. Направились они в аэропорт, небом и быстрее, и безопаснее. По дороге можно встретить кучу неадекватных отморозков. Все прошло без сучка, без задоринки, и самолет взмыл в облака.

В Донецке его встретили управляющие компаниями, повезли в ресторан, где можно было и поговорить, и поужинать. Илларион Романович сразу выделялся среди этих солидных мужчин. Видно было, кто вожак в стае. Окружающие понимали, что весь их успех и богатство – благодаря Ерофееву.

– Ну что будем делать, Романыч? – сказал Федор Леонидович, пожалуй, самый авторитетный после самого олигарха.

– Мы должны во что бы то ни стало сохранить все наши заводы на Донбассе. С запада страны нас вытесняют. Егор Пономар из Винницы до меня в Киев так и не добрался. Не могу ничего узнать про то, куда он делся… Надеюсь, с ним все в порядке… Но на востоке мы сильны, это наша вотчина.

– Что конкретно надо делать? – влез нетерпеливый и самый молодой Ростик.

– Конкретно? Продолжать вести бизнес.

– К власти приходят люди из народа. Это чревато, они нас не особо любят…

– Это понятно, – моментально отреагировал Илларион Романович, и будто стал еще больше, нависая над всеми горой. – Мы должны продумать шаги, быть очень аккуратными. Все должны быть осторожны в своих политических высказываниях. Никто на словах не должен поддерживать киевский режим, там я сам буду разбираться. Не высказывайтесь и в поддержку Донбасса. Любое ваше слово в такое время может уничтожить все, над чем мы так долго работали.

– В общих чертах все понятно, – протянул Федор Леонидович. – Но как избежать эксцессов.

– Никак. Они в любом случае будут. Надо быть готовыми морально и физически к этому. Без моего ведома не предпринимайте никаких важных шагов, потому что это аукнется всем. Я всем буду заниматься лично, – Илларион Романович окинул присутствующих внимательным взглядом. – С Киевом надо разговаривать с позиции силы.

– Да, Романыч, – поддержал Федор Леонидович. – Мы должны выстоять, другого выбора у нас нет. Будем царапаться до конца.

– И я так подумал. Нам есть, что терять. И свалить нас не так-то просто, как они думают.

Затем олигарх попрощался со своими бизнес-партнерами. Вместе с ним ушел и Федор Леонидович, в машину которого они сели. Илларион провел рукой по седым волосам и вздохнул. Товарищ сделал вид, что не заметил его усталого жеста. Водитель-телохранитель завел иномарку и медленно покатил по широким улицам Донецка. Богачи молчали. Вроде бы обсудили все дела, все понятно и без слов.

– После церкви направо поверни, – сказал Илларион Романович водителю. И обратился к другу. – Ты детство вспоминаешь?

– Конечно. Сейчас все чаще, – отозвался Леонидович. – Родителей вспоминаю, как с ними было хорошо в детстве. И сердце так щемить начинает. Так тяжко становится. Время-то уже прошло…

– И как ты с этим справляешься?

– Переключаюсь на мысли о внуках. Сразу легчает. Семья должна процветать.

– Семья, – протянул олигарх, вспоминая о своей жене и детях. – Не всем повезло так, как тебе.

Ерофеев попросил водителя остановиться возле многоэтажки, окруженной небольшими домами. Он сказал, чтобы они ждали его здесь, а сам уверенными шагами ушел и потерялся в глубине строений.

Дух здесь сохранился тот же, что и пятьдесят лет назад. Да и облик родного двора практически не изменился. Видно, что дороги ремонтировали, но они снова износились. Видно, что люди стали чуть богаче жить, вставили пластиковые окна и отделали балконы. Для детишек места стало меньше из-за обилия машин, припаркованных то на площадке, то на газоне, то еще где. Но воздух… он пьянил. И олигарх почувствовал себя снова мальчишкой, счастливым и непоседливым. И причудилось ему, что вся жизнь еще впереди. Неописуемый восторг нахлынул на него волной. Такое же чувство, как перед прыжком с большой высоты в воду – небольшая тревога и радость, когда выныриваешь и делаешь первый глоток воздуха. Того самого.

Удивительно подействовал на Иллариона Романовича этот нечаянный приезд в родной двор. Он отогнал сомнения и укрепился в решении, что нужно бороться. Он уже не сомневался. Олигарх почувствовал себя обновленным, молодым, готовым сломать хребет любому, кто покуситься на его добро. Все еще впереди.

Дорога в Киев показалась быстрой и даже приятной. Возвращаться назад всегда почему-то быстрее. Он был готов бороться за свое место под солнцем, но не предполагал, с какими неприятностями столкнется. Но все это будет потом.

Сейчас, находясь уже в своей киевской квартире, он набрал набивший оскомину номер, выученный наизусть.

– Алло, Вика. Привет. Очень хочу тебя видеть, приезжай немедленно. Папочка соскучился.

От любительницы красивой жизни не последовало ни одного возражения. Ее достоинство… Собственно, его никогда и не было. Через полчаса они кувыркались в постели, Илларион Романович проявлял юношескую прыть, а красавица выполняла все его прихоти. И вроде все было как всегда.

* * *

Внешность его не особо располагала. Нельзя сказать, что он был симпатичным или хотя бы приятным. Он походил на какого-то грызуна, людей это отталкивало на подсознательном уровне. Черты лица – острые и резкие. Спина сутулая, телосложение худощавое. Единственное, что в нем могло привлечь внимание – это голос, совершенно не соответствовавший внешности. С таким голосом можно было работать диктором на радио или заниматься озвучкой фильмов. Чистый, спокойный и бодрящий, как холодная вода поутру. Поэтому его всегда слушали в компаниях, хотя рубахой-парнем он не был. Но голос его имел магические свойства; как только он начинал говорить, внимание друзей поневоле оказывалось у него в кармане. Он словно гипнотизировал. Сквозь веселый шум его слова без препятствий проникали прямо в мозг.