Андрей Добжанский - Ополченец

После долгого пути он ощутил, что находится на своей земле. Почувствовал ее сверхъестественную силу, могущество, влияние. Через час его остановка – Станица Мироновская. Егор редко уезжал из дома, но всегда с удовольствием возвращался. Поезд сбавлял обороты, колеса крутились все медленнее. Маленькая полузаброшенная железнодорожная станция приветливо встречала. Вот ты и дома. Составы снова двинулись в свой непрекращающийся вояж, а он остался стоять на асфальте, который был сплошь покрыт ямами со снегом и водой.

– О, Медный! – окликнули его знакомые голоса. – Ты что ли? Давно тебя не видно было… Где пропадал?

К нему подошла небольшая компания, с пивом и сигаретами. Подростки кутались в старые куртки, шмыгали носами и терли замерзающие руки.

– Да в Киев ездил.

– А, точно. Кто-то говорил. Ну и что там, в столице-то?

– Да ничего, беспредел сплошной. Майдан очередной. В этот раз они-таки скинули власть.

– Уроды. Слышал, в Крыму уже вежливые человечки. Скоро там референдум проведут о присоединении к России.

– Нет, я как-то пропустил это.

– Да весь юго-восток гудит. В Луганске недавно стрельба была, разборки. Харьков бунтует, Донецк, Одесса.

– Судя по всему, не утихнет скоро, – резюмировал Егор.

– Медный, давай бухнем. Деньги-то есть?

Выпить ему сейчас не помешало бы. Не хотелось ни домой к матери, ни к Нике. Но и денег не было.

– Я с дороги, устал. Потом как-нибудь.

– Ну смотри сам, как знаешь.

– Вы это, Нику мою не видели? – зачем-то спросил Егор.

– Да нет, она же не выходит. Холода, а у нее уже пузо какое.

Медянов махнул рукой местным подросткам и побрел к своему дому. Уже вечерело. В домах Станицы Мироновской включали свет. Дым густо валил из труб, согревая одинокие стены. Где-то еще весели новогодние гирлянды, возле некоторых дворов были украшены елки. Но это только усугубляло убогий вид поселка. Вот появятся свежие листья, раскроются цветы, разыграются птицы, тогда и разруха будет не такой заметной.

Он дошел до своего тупичка. Улица, на которой жил Медянов, заканчивалась высоким кирпичным забором, за ним умирали пустующие цеха небольшого заводика, который раньше кормил всю станицу. После развала Советского Союза завод пришел в упадок и закрылся через несколько лет. Но даже после этого предприятие продолжало кормить население, растягивающее его на металлолом. Медный тоже лазил туда с друзьями и забирал все, что плохо лежит. Сдав непонятные детали и установки на металлолом, молодежь получала копейки, достаточные, чтобы погулять.

Мать уже спала, окна не горели. Он присел на лавочку за двором и закурил. Облокотился на холодный шифер и посмотрел на красный кирпичный забор в тупике, его еще можно было разглядеть. Егор размышлял, почему все пришло в запустение, кто виноват в этом. Распавшееся государство или распадающиеся люди? Вот и сейчас Украина рушится. А может быть нет? Может, мы слишком пессимистичны? В чём смысл этих рассуждений, ведь ты все равно ни на что повлиять на самом деле не способен. Это действительно так. Ведь ты неудачник. Тебе осталось только смотреть истории успешных людей по телевизору. И оставаться неудачником. Я запамятовал: я тебе уже говорил, что ты неудачник? Да? Хорошо. Запомни это.

У Егора были ключи от дома, но он предварительно сильно постучал в окно. Зайди он в дом без стука, сонная мама могла бы просто испугаться. Услышал, что в доме начали ходить, в дальней комнате зажегся свет. Открыл калитку и вошел в небольшой дворик, поднялся по хлипким деревянным ступеням, споткнувшись, и вошел в сени. Мама уже вышла к нему навстречу.

– Привет, мамочка. Ну чего ты плачешь? Хлебом тебя не корми, дай поплакать.

– Сынок. Да ты с того Киева проклятого вернулся. Знал бы ты, как я переживала.

– Ну с Киева. Не с войны же.

А сам снова вспомнил про оборону церкви, про живую цепь, защищавшую храм от националистов.

– Да нам тут показывали, что творилось у вас там. Как я переживала.

– Мамуль, ну что ты, в самом деле. Это все только в центре было. Я этого Майдана и не видел толком. Раз только прогулялся на Площадь Независимости.

– Ну, главное, что живой. Ты кушать хочешь?

– Да утром уже. Устал я что-то с дороги.

Нормально поспать не получилось. Он то проваливался в сон, то снова накатывали переживания и мысли о дне завтрашнем. Все сходилось в одной точке – Веронике. Не повезло ему, просто так случилось. Не всегда получается, как хочется и мечтается. Впереди предстояла встреча с главной девушкой его жизни. Не было никого до нее, не будет после. Она единственная. А он ее разочарует. И снова упреки: «Ты не мужик. Вон на других посмотри. У всех машины, дома, работы. А ты нищеброд». Вот такие тупики постоянно образовываются в жизни, думал Егор. И кто так криво строит дороги, что они постоянно приводят в тупик? Взять бы базуку и разнести его.

Пасмурное утро давило на голову. И давление скакало, как любители Европы на Майдане. Вставать не хотелось. Мать Ульяна, которую все называли Уля, пришла в комнату, и они долго говорили. Он позавтракал свежеиспеченными пирожками, запив их компотом. На улицу не хотелось. Казалось, что прямо за дверьми стоит Ника и ждет его, а в руках у нее древнегреческий пергамент с сакральными претензиями, написанными еще во времена сотворения мира. Он побродил по дому, пытаясь найти себе применение. Сел у окна и смотрел на капающий дождик. Не хотелось ничего.

Ощущение ненужности заполонило его. «Вот говорят, что нужно ценить каждый день, использовать каждую свою минуту, чтобы она не пропала даром. По-моему, это бред. Я, наоборот, хотел бы промотать несколько лет, как на кассете. Несколько неприятных лет», – думал Егор. Однако сам он не мог ответить на один простой вопрос: какие годы надо промотать, предыдущие или последующие?

Выйдя покурить за двор, он встретил Андрюху Шишкова, который жил у самого кирпичного забора. Они учились в разных классах, Андрей был на пару лет старше, но всегда были дружны. После того, как Шишков окончил школу и уехал учиться в Луганск, они редко общались, виделись всего пару раз.

Егор обрадованно улыбнулся, увидев старого друга. Хоть какие-то положительные эмоции! Андрюха сначала не поверил своим глазам.

– Медный, ты что ли? – наигранно выпучил глаза.

– Ну, а кто еще?

Андрей подбежал к нему, подхватил в объятиях.

– Старик, сколько я тебя не видел, а? Года три уже! – с широкого лица Шишкова не сползала улыбка. – Как поживаешь, брат? – тоже достал сигарету.

– Да… Могло быть и лучше. Только из Киева вернулся. Да вот ни копейки там не заработал. Только потратил. Короче, не буду тебя грузить. Нормально все. Все, как всегда, Андрюха.

– Ты все так же с Никой встречаешься?