Юрий Хамкин - Гарнизон

Килимнюк сильно поморщился и двинул газетчика к Иванову. Ввел в казарму. Дневальный отреагировал сразу и грамотно: – Смир-рно! Дежурный на выход!

– Занятия идут? – спросил Килимнюк.

– Так точно! В ленкомнате. Лейтенант Карташов проводит.

Подбежал дежурный по роте, доложил, представился.

– Где командир роты?

– Пошёл домой переодеться в поле на тактические занятия.

Корреспондент задал дневальному несколько трафаретных вопросов о службе («А как тебя, братец, кормят?"…). Солдат ответил («Правильно ответил», – мысленно одобрил Килимнюк), корреспондент черкнул в блокноте. Килимнюк повёл газетчика в ленкомнату, по пути обращая внимание на «твёрдый внутренний порядок» в помещении; гость согласно кивал, ему нравилось. В ленкомнате лейтенант Карташов поднял людей, представился, назвал тему занятий. Шли занятия по уставам. Корреспондент ходом занятий интересоваться не стал, спросил:

– А, извините, какое здесь подразделение? Это ваш взвод, да, товарищ лейтенант?

Карташов пояснил, что это «остатки личного состава роты, не задействованные на хозработах».

– Значит, тут представители всех взводов, – обрадовался корреспондент.

– Так точно!

И тут корреспондент невольно загнал Килимнюка в ловушку:

– Скажите, это хорошее подразделение?

Хвалить Иванова Килимнюк не собирался.

– Отличные солдаты! – вывернулся замполит. – Всё могут. Реально. В нашей части ни боевая, ни политическая подготовка никогда не хромали. Всё строго по плану.

Испытывая внезапное воодушевление, Килимнюк, бросив взгляд в окно, воскликнул:

– Кирпич!

– Ну…

– Вы понимаете – кирпич!

– Ну-ну…

– Берут рукой кирпич – р-ряз! И на две половинки!

– Что?!

– Кирпич!

(Бойцы во главе с лейтенантом разинули рты.)

– А… как, все? – моргал корреспондент.

– Ну, не все, конечно, – спохватился Килимнюк, – но есть, есть у нас такие.

– А… например, какие-то наставления, что-ли, есть? Можно ведь и руку… того, – гость вдруг тоже глянул в окно. – Ни-ни! Всё строго согласно инструкциям, наставлениям и технике безопасности. Реально. Бойцы сжимали губы, их глаза искрились. Газетчик начал задавать свои шаблонные вопросы про службу – дом -семью. Ответы звучали весело и звонко. Расстались, довольные друг другом.

Едва гости за порог, казарму сотряс громовой хохот: смеялись, хлопая друг друга, бойцы, смеялся, уткнувшись в стол, лейтенант, хохотал дежурный и, ничего не понимая, трелью заливался у тумбочки дневальный. Таким и застал родное подразделение капитан Иванов, заскочивший за полевой сумкой:

– В чём дело?

Карташов, прыская, доложил о посещении роты прессой. По ходу изложения лицо капитана каменело, в глазах плеснулась ненависть. Стало не до смеха. Иванов процедил сквозь зубы:

– Послал бы ты их… подальше. Ладно, продолжайте занятия.

Тем временем поход корреспондента по части продолжался. Проходили мимо поваленного дерева, печально взиравшего на белый свет огромным желтым глазом распила. Его пышная крона с увядающими листьями привлекла внимание гостя и он укоризненно заметил:

– Кругом голая степь, а вы такое дерево спилили. – Да кто его спилил! Боже упаси! – в момент отреагировал Килимнюк, – Само упало. От молнии. Молния кэ-эк шарахнет Какое ж тут дерево устоит! Планируем восстановить. Реально. Корреспондент удивлённо покосился на сопровождающего, но промолчал.

Был введён в медпункт. Здесь чисто, уютно. Замполит объяснил гостю, что забота о здоровье личного состава – приоритетная среди множества командирских забот: «Медики думают, что они властители над нашими бренными телами. Э, нет! Кому уставом предписано следить за гигиеной личного состава, закаливать его? Нам, командирам. Да мы просто не допускаем, чтобы солдат заболел! Вы посмотрите, как мало болеют, – подсовывал Килимнюк газетчику незаполненную книгу учёта больных.

Дело чуть не подпортил начальник медпункта. Костоправ начал чевой-то плести, мол, медиков-де постоянно отрывают от больных в пользу плаца, политмероприятий… но был своевременно блокирован Килимнюком: «Вы что, товарищ старший лейтенант, на службу жалуетесь?!».

Когда вышли на свежий воздух замполит предложил гостю отведать «наших солдатских щей с кашей», присовокупив, что, «как гласит старая солдатская поговорка – «щи да каша – пища наша», хе-хе.

В столовой их уже ждали, но старательно делали вид, что не ждут.

Килимнюк, войдя, потянул носом, оглядел залитый солнцем зал и к дежурному:

– Вы почему, товарищ лейтенант, мух развели? Кто вам дал право мух разводить? Последний приказ по округу гласит: кругом дизентерия. Вы что, хотите, чтоб весь полк дрыстал?

Рыжий лейтенант смущенно пробормотал, что с мухами борется. Замполит кивнул и чинно провёл гостя к столу. Корреспондент поинтересовался, почему в столовой дежурит офицер, «ведь положено сержанту».

– Ничего, пусть работает. Кормление личного состава – узловой момент. В целях повышения ответственности – пояснил замполит.

Присели. На стол были поданы щи, которые во всех газетах Вооружённых сил привычно проходят как «густые, наваристые». Отведав, газетчик про себя отметил точность эпитетов, а вслух похвалил поваров. Затем была подана каша, которая по тому же реестру числилась как «сытная». Журналист опять подивился точности армейского пера. Подали чай, который – «сладкий, ароматный». Стоит ли говорить, что всё это было съедено с «богатырским аппетитом» или, если любовно, с искоркой юмора – " с треском уплетено за обе щеки».

Килимнюк проводил корреспондента и вернулся в кабинет. Упал в кресло, несколько минут сидел неподвижно. Вид такой, будто паровоз поднимал.

Отдышался. Кажется, всё в порядке. Но успокаиваться рано, его уже «сориентировали»: к концу месяца следует ожидать Члена Военного Совета. С камарильей, естественно, а она весьма прожорлива. Надо готовиться. Килимнюк вздохнул, подошёл к сейфу, достал из недр список гарнизонных проституток (по алфавиту). Сел, положил перед собой и глубоко задумался.

(В окружной газете появится репортаж строк на триста, где подробно и восхищённо будет описан ход занятий по уставам. Журналист спишет методику его проведения с методического пособия, но наполнит материал реальными фамилиями, реакцией обучаемых, приведёт несколько разговоров «по душам». Не будут забыты «заботливые врачи», «густые наваристые щи», «сытная каша», «сладкий ароматный чай» и «какой-то очень простой, свойский, великолепно знающий солдатскую душу трудяга-замполит Василий Егорович Килимнюк». )

***

И всё же довести до конца занятия не удалось: позвонил дежурный по части, спросил, сколько человек осталось в роте.

– 11, – взял трубку Карташов.