Юрий Хамкин - Гарнизон

– Послал бог замполита…

– Килимнюку стучит… Они два брата-акробата, один хрен, другой лопата… – раздражённые ядовитые словечки с разных сторон подсказали Карташову, что замполит батальона Черник «большой любовью и доверием сослуживцев» не пользуется.

Но Рогуля зорко следил за настроением:

– Господа! Что за тон: на службе о бабах-с, при бабах-с о службе. Анекдотец: встречаются два солдата. Один жалуется: ты знаешь, какой у меня командир дурак. Даёт рубль: «Бегом две бутылки водяры, закусь.» А того не соображает, дурак, что сегодня воскресенье и водку не продают. (Смешки.) Второй солдат: «Это что, вот у меня изверг, в штаб погнал: «Бегом, говорит, узнай, я в штабе или нет. А у самого телефон под рукой.» (Хохот.)

… – Солдат, это такой человек, которому нельзя давать ни спать, ни есть, ни пить. Ото сна он тупеет, от еды борзеет…

… – Через месяц приезжает в свою бывшую часть уже генералом. Из «волги» вышел, величественно огляделся: «Это ж надо, месяца не прошло, как передал полк и вот: до какой степени всё развалили!»…

… – Да-а, Балашов уже в округе. Он едва прибыл, сказал: «В этом полку мне делать нечего, я буду там. Прогибался как осина под ветром. И вот он – там, в штабе округа. Правда, пока шестёркой, но пролезет и на подполковничью.

– Уже пролез. Там вилка: майор-подполковник…

… – Сомов уже генерал?! Помню его – кремень! Ох, дрючил! Ох, дрючил! Ох, дрючил!..

… – В казарму раз заходит, папахой едва поток не скребёт. Во всё лезет: «Товарищ капитан, а почему у вас батареи с этой стороны греют, а с той – нет? А я – чёрт его знаёт!

– И отправили подальше потому что во всё лез…

… – Да мне сам генерал Косоротов сказал: «Плохо, товарищ лейтенант! Отвратительно!»

… – Клянусь, я два часа без конспекта могу говорить о социалистическом соревновании…

… – А командир с замами как раз в сауне парился, там, знаете, у озерка. До Нового года буквально полчаса. Врываюсь: пиво пьют. Ору: «Солдат погиб!». Немая сцена, потом командир как завопит: «Оживить! Немедленно оживить!», слюной брызжит, ногами топает…

Бутылки с пивом опорожнялись и тут же заменялись новыми, офицеры с треском очищали воблу. Рогуля время от времени вскрикивал: «По чуть-чуть!» извлекал из-под стола водку и разливал всем «на два пальца». Карташов почувствовал, что и ему пора рассказать что-то весёлое.

– А я вчера пришёл в парадной форме в штаб части представиться, как положено. Командир ещё не подошёл, стою, жду. В сторонке два капитана, связисты, тоже в парадке. Тут подходит начльник штаба Орлов. (Офицеры сдвинулись: про «Орла» всегда интересно.) И к связистам: «Кто такие?» Ну, один руку к головному убору: «Капитан Мамочкин, прибыл для прохождения дальнейшей службы…» Орёл странно посмотрел и к другому. Тот тоже: «Товарищ подполковник, капитан Лапушкин…". Орёл аж пятнами пошёл и, чуть не плача: «Чёрт знает что! Присылают всяких мамочкиных, лапушкиных… а связи как не было, так и нет!». Махнул рукой и пошёл.

Карташов было хихикнул, но осёкся. Офицеры помрачнели.

– Вот так, – сказал комбат Медюшко, – не успели парни шагу ступить по части, а уже – мнение.

***

Командир 1-й роты, «направляющей роты полка», капитан Иванов с тремя офицерами трясся в кузове ГАЗ-66. Впереди пылил «уазик» командира полка – Черных вёз в поле «командиров и начальников штабов батальонов». Таких в части числилось десять человек, но явились четверо. Из них трое символически представляли означенные должности, натуральный комбат – майор Меркулов.

…После повторного развода Медюшко попросил Иванова: «Петрович, съезди, поприсутствуй. Сил моих больше нет слушать всякую безграмотную чушь, а тебе всё равно скоро в отпуск.»

Отпуск тут был, конечно, не при чём, но они понимали друг друга, и Иванов ответил: «Хорошо. Какая разница, где дурью маяться.» И вот 66-й. Общий трёп, но Иванову не до трёпа.

…Вчера он беседовал с прибывшим в роту лейтенантом. Лейтенант как лейтенант (как он сам семь лет назад): телячий восторг, святая наивность, отличная профессиональная подготовка. (Интересно, каким образом училищам всё ещё удается сохранить себя от распада. Что же будет, когда уйдут последние воспитатели и преподаватели-фронтовики?). Что же останется от лейтенанта, скажем, года через три? (Что осталось от него самого?). Восторг сменится апатией, наивность ожесточением, багаж знаний сведётся к десятку расхожих истин. И ждут лейтенанта три дороги: а)«вперёд и вверх» – «по трупам», как любит выражаться «лучший друг» Алексеев, б) «употребление спиртных напитков», в) «лямка», которую надо «тянуть» до пенсии. Кстати, последнее не так скучно, как кажется. Большинство приспособилось: на службу «ходят», дома «живут», кто собак прогуливает, как Меркулов, кто по чужим жёнам, как Сазонов, кто в меломаны подался, как Федин. Если сегодня Карташова бросить в бой, он станет героем. А через три года? И что вообще случится, когда он поймёт, что цель, которой он решил посвятить себя никому не нужна? Что продвижение по службе абсолютно не зависит от добросовестности и профессионализма, а совеем от других, подловатых качеств. (А что случилось с ним самим?). Карташов умён, имеет убеждения, вдобавок честен. Вот и крышка Карташову: собак прогуливать не станет, «по трупам» не полезет. Что остаётся? (А что остаётся ему, Иванову? Он своё отпил, выбрался из ямы. Куда? Покажите, где свет Божий!)

…Черных, объявив тему занятия – «Мотострелковый полк в обороне», неторопливо, со вкусом, развернул карту на бруствере окопа. И все чинно развернули карты на бруствере окопа. Черных взглянул на часы. И все взглянули на часы. Последовало значительное и торжественное: «Ввожу в тактическую обстановку. (Все навострили уши.) Противник силами 8 МПД, прорвав оборону наших войск на рубеже село Елховка – село Высокое (все уткнули носы в карты), развивает наступление в направлении железнодорожного узла Прохладный. Наш полк занимает оборону с передним краем излучина реки Сок, западные скаты высоты 160 и 3…» Черных живописал «сложную, быстроменяющуюся" обстановку перед фронтом полка: действия тактических воздушных десантов, разведывательно-диверсионных групп, наличие у противника ядерной артиллерии… Иванов слушал, а в мозгу вертелось из «Тёркина»: «На полу у старой хаты сапогом своим чертил наступления и охваты, клинья, фланги, рейды в тыл…»

– Доложите, товарищ старший лейтенант, когда ожидаете противника перед фронтом батальона, – обратился Черных к командиру 8-й роты Капустяну, изображавшему НШ 3-го батальона. Капустян, стрельнув глазами, с ходу выдал:

– Через 4—5 часов! Обосновываю: в условиях прорыва обороны при непрекращающемся сопротивлении наших войск скорость наступающего противника, согласно нормативам, не превышает 4—5 кэмэ в час. До рубежа прорыва по карте 20 километров!