Андрей Красильников - Избранные произведения. Том 2

– Помер! Давно помер! – с заставившей вздрогнуть от цинизма ноткой радости сообщила та. – Они все померли.

«Все» означало семью. Вот почему никто не отвечал на звонки по телефону.

Насколько давно скончался знаменитый ольгинчанин, бывшая кадровичка не помнила, но обещала выяснить через неделю.

У Лены возникло щемящее душу сомнение: а был ли в живых патриарх отечественной словесности, когда его избирали в высший творческий совет? Если человека с такими заслугами не удосужились почтить самым банальным некрологом, если не провели вечера его памяти, то где уверенность, что в список, розданный делегатам съезда, не включили покойника!

Эх, не оттого ли у нас такая литература и такое отношение к ней читателей, если сами творцы относятся друг к другу с холодной, ледяной формальностью, даже не интересуясь, не умер ли часом древний сосед за стенкой (жил ведь в ведомственном писательском доме)? Да что там лауреат Государственной премии, когда единственный на всю Россию лауреат Нобелевской собратьев по цеху настолько не волнует, что они не заметили и не оценили его последний жизненный подвиг: переезд с уютного, насиженного места в спокойной и сытой Америке на родную почву, в лес с внутренней стороны МКАД (и это на восьмом десятке)!

Строго-настрого засекретив тему фонда, Берестов не забыл предупредить Лену и о своей версии появления новой секретарши:

– А Викторию, Леночка, т ы мне разыскала. И очень хорошо сделала. Тебе её бывший начальник рекомендовал, старинный твой приятель или однокашник. Или сосед по лестничной клетке. На твоё усмотрение.

– Сын школьной подруги, – мгновенно уточнила Лена, придав легенде бо́льшую правдоподобность, поскольку реальный начальник был лет на двадцать младше.

Оставалось предупредить обо всём саму Викторию. Но делать это в рабочее время Александр не стал. По двум причинам. Главная: здесь нужна особая, поистине интимная обстановка. В том смысле, что никак нельзя допустить вторжения посторонних во время разговора. В банке и пяти минут полной отрешённости от внешнего мира не выкроишь.

Вторая причина – связь с Петей, дезавуированная лишь одной из сторон. Для Берестова по-прежнему оставалось загадкой: знает ли Вита, кто отец её ухажёра.

Отпустив Лену, Берестов позвал к себе секретаршу.

– Нам нужно серьёзно поговорить. Но не здесь. Предлагаю поужинать вместе в ресторане. Потом доставлю домой в целости и сохранности.

У девушки так и упало сердечко: конечно, она опять подумала о запрете встречаться с Петей.

– Я заеду за тобой в восемь. Распечатай мне с плана Москвы свой квартал и укажи стрелкой подъезд.

Виктория прикинула в уме: ужин займёт не меньше часа. Потом придётся возвращаться назад, и уже оттуда отправляться на свидание. Если её не увезут куда-нибудь далеко, то должна успеть. Впрочем, пора и самой показывать характер:

– Хорошо, но одно… (сказать: условие всё же в последний момент дрогнула) пожелание. Подобрать ресторан поближе к дому.

Александр и сам не собирался ехать в такое заведение, где бывают знакомые ему люди. Забегаловка на окраине его вполне устраивала. Отчего и не пойти навстречу:

– Конечно. Пойдём в первый попавшийся. Надеюсь: не отравят. И папарацци не набегут.

Намёк показался девушке подозрительным. Уж не собирается ли он отбросить своё джентльменство и сделать какую-нибудь глупость? Но мелькнувшие в сознании опасения она вслух высказывать не стала.

Остаток рабочего дня Берестов уделил самым разным делам, накопившимся за неделю из-за его полного, с головой, погружения в одну-единственную тему. Новая ситуация требовала особо тщательного радения к остальным банковским проектам. Он знал повадки начальства и прекрасно понимал: если захотят вырыть ему яму, то в самом неожиданном месте. Если не просто яму, а могилу, то уж никак не на кладбище: эти люди закапывают тех, кто им мешает, в уголках укромных, неосвящённых и неосвещённых.

Петя, как и планировал, занятия в тот день прогулял. Такое с ним случалось нечасто, и всякий раз он употреблял высвободившееся время для самообразования, частично очищая тем самым душу от греха.

Грех-то, положим, невелик: серьёзных лекций в тот вторник не предвиделось. И он решил засесть за материалы по самой новейшей российской истории. С недавних пор его стала преследовать одна навязчивая идея: негоже историку отступать в стародавние времена и оставлять потомкам бесконечные вопросы об эпохе, в которую жил сам. Пока не ушли в мир иной участники и свидетели событий, пытливый исследователь не вправе упускать шанса окинуть взором происходящее с колокольни каждого из них. И если возникают какие-либо разночтения, не выбирать одну из разных точек зрения, а пытаться прояснить спорный вопрос в общении с реальными людьми.

Родился он январским днём тысяча девятьсот восемьдесят второго, когда вершину правящей советской пирамиды залихорадило так, будто основанием ей служил ствол тонкого дерева, а не прочнейший, испытанный десятилетиями железобетонный монолит. Загадочные смерти, перемещения и назначения, казалось, вывели страну из многолетней спячки. Завершился бурный год сменой лидера коммунистической партии. Вместо почившего Леонида Брежнева генсеком избрали Юрия Андропова. Но маленький Петя даже не успел толком научиться говорить, как не стало и Андропова. Появился какой-то Черненко, просидевший полвека в канцеляриях и не знавший никакой другой работы, кроме писания разных решений и постановлений. Черненко тоже не замедлил присоединиться к двоим предшественникам, не став дожидаться, когда Петенька Берестов выучит хотя бы две-три буквы. Зато очередного руководителя, Михаила Горбачёва, он запомнил хорошо. Собственно, тот и олицетворял для него образ истинного правителя: умного, скромного, справедливого. Впрочем, хороший историк должен научиться избегать всяких оценок. Конечно, следующий первочиновник – прямая противоположность предыдущего. Но надо отринуть всякую брезгливость, подобно врачу, с равным усердием пользующему как образованного интеллигента, так подзаборного пьяницу, и судить о политике по делам его. Новый президент продержался ровно восемь лет, после чего ушёл на покой, оставив немало вопросов.

Итак, за двадцать лет жизни Петра Александровича Берестова страной правили шестеро. Редко кто из его сверстников в прежней России мог похвастаться, что жил при шести государях. Разве что родившийся в последние годы великого Петра и ухвативший к концу второго своего десятка начало царствования Елизаветы. Но одного из персонажей, оказавшихся в промежутке, грудного Ивана VI, едва ли можно считать за полноценного монарха. Хотя, что малый Иван Антонович, что старый Константин Устинович – оба ничего в государстве не решали.