Андрей Красильников - Избранные произведения. Том 2

– Хорошо, – согласилась она. – Кто из нас ему позвонит?

– Конечно же, ты, – мгновенно отреагировал Александр Петрович. – Я ненадолго отлучусь, а вы пока поговорите.

Чтобы не смущать девушку, он сделал вид, будто ему нужно в туалет. Впрочем, такой визит действительно оказался нелишним.

В последние дни Берестов стал постоянно задумываться над проблемой продолжения своего рода и поймал себя на мысли, что ему небезразлично, с чьей помощью это произойдёт. Иными словами, выбор сыном матери будущего внука касался косвенно и его. Даже не косвенно – прямо: ведь старший в роду сегодня он. Наспех брошенное семя плод, безусловно, даст. Но человек не дерево. Садовод-селекционер может умирать спокойно после первого урожая, зная, ч т о вывел, а старейшине хорошей фамилии мало дождаться потомства: ему надо ещё сформировать личность наследника, привить тому чувство сопричастности предкам. Как сделать это сегодня, когда влияние матери огромно, а браки часто распадаются, ещё чаще – не заключаются вовсе? Значит, очередной Сашенька Берестов может быть либо выношен в недостойном чреве, либо, из-за капризов, обид и ссор родителей, вовсе не оказаться в своей семье. Да и где гарантия, что какая-нибудь фифа не настоит на другом имени для ребёнка? И будет мальчик не Александром, а каким-нибудь Стасиком, хотя такого святого у православных нет, и будут пестовать его другие дед и бабка, и он даже понятия не получит о роде, продолжателем которого останется при любом развитии событий. Вот и разорвётся цепь времён. Разве это не трагедия! А как её избежать? В прежние времена детей сватали и женили родители. И то случались промахи. Сейчас же папу с мамой ставят перед свершившимся фактом. Иногда объявляют post factum и такое: между прочим, ты уже дед.

Александр чувствовал с первой минуты знакомства, что Виктория послана ему свыше. Но в то же время понимал: не как объект вожделений, не как преемница Маши, не как повод для развода с Катей. Лишь сейчас до него стал доходить смысл её предназначения в его жизни. Неспроста же стоящая над нами сила, столкнув их вместе, тут же свела её и с сыном.

Он вернулся к столику. Вита встретила его слегка игривым и несколько интригующим сообщением:

– Петя обещал приехать в начале одиннадцатого. Но про вас я ему ничего не сказала. Пусть это станет для него сюрпризом.

– Сюрпризом? Ты хочешь, чтобы мы с ним столкнулись? А я рассчитывал оставить вас наедине.

– Вам всё равно придётся столкнуться: не бросите же вы меня одну?

Об этом он и не подумал. Уйти заранее, не ставя девушку в двусмысленное положение, невозможно. Значит, надо дожидаться сына. И как-то объясняться с ним. Впрочем, оно и к лучшему.

– Хорошо. Посидим немного втроём, а потом я поеду. Договорились?

– Договорились.

Петя получил приглашение в ресторан по дороге с дачи. Поначалу звонок его смутил: рядом сидит Нина, не настолько же она глупа, чтобы не понять, кто звонит и о чём идёт речь. Но тут же успокоил себя очевидной истиной: особы типа его спутницы, срывающие цветы удовольствия с разных клумб без разбору, обычно не ревнуют. Они пользуются свободой нравов сами и другим не мешают. Цветов нынче много, хватит на всех.

И действительно, не успел он отключиться, как Нина равнодушно спросила:

– Твоя девчонка?

– Угу, – пробурчал Петя.

– Ну, ты даёшь, многостаночник! Неужели поедешь к ней?

– Поеду, – не стал скрывать плотоядных намерений вошедший во вкус новоявленный донжуан.

– Как говорят в таких случаях наши девчонки: ладно, чай не обмылится, – повторила Нина расхожую пошлость.

Петя не очень понял, как к нему может относиться это творение позднего фольклора, если он не связан никакими обязательствами ни с одной из партнёрш, особенно с говорящей. Вот уж она точно останется для него одноразовым объектом запланированного эксперимента.

Прощаясь, они ни малейшим образом не намекнули на возможность нового свидания. Молодого человека даже посетила обидная мысль: уж не рассчитались ли с ним таким образом за дёшево доставшуюся книгу.

Охваченный раздумьями о Нине, он так и не придал значения смыслу Викиного звонка. Но она снова становилась для него самой желанной, поэтому по её зову он отправился бы куда угодно. Лишь когда дачная визитёрша высадилась из машины, в голове стали прокручиваться разные варианты, вызвавшие неожиданное приглашение. Возможно, из-за позднего часа девушка решила перенести встречу поближе к дому. Возможно, она испугалась ехать одна в незнакомое ей Марьино. Возможно, решила на сей раз сама его угостить.

Паркуясь у ресторана, он набрал её номер:

– Выходи встречать, хозяюшка сих палат.

Каково же было его удивление, если не сказать – испуг, когда вместо Виктории на пороге заведения он увидел собственного отца. Хотел даже шмыгнуть назад, но тот громко окрикнул, отрезая все пути к отступлению.

– Барышня твоя в полной целости и сохранности. Сидит за последним столиком у окна. Я уже всё заказал и оплатил. Приятного вам аппетита! И помни: с утра она нужна мне в самом лучшем виде, поэтому отвези её домой пораньше.

С этими словами Александр Петрович отправился к своему автомобилю, не дожидаясь ответной реакции сына, который долго провожал его ничего не понимающим взглядом.

Убедившись, что родитель отъехал на почтительное расстояние, Петя чуть ли не бегом ворвался в зал, сразу же отыскал взором Вику, быстрым шагом подошёл к ней и с ходу выпалил:

– Я сейчас встретил при входе отца. Объясни, что это всё означает?

– Это означает старую как мир истину, – нараспев ответила Виктория, пожирая Петю любящими глазами: – даже очень умные мальчики бывают иногда круглыми дурачками.

Поначалу он хотел дождаться сына, немного посидеть с ними втроём и произнести на прощание какую-нибудь выспреннюю фразу типа: «Дети, я вас благословляю!»

Но Петя позвонил из машины при подъезде к ресторану, и необходимость в исполнении роли сторожа при Виктории отпала. Тогда Берестов понял: ему надо встать и уйти. Он здесь явно лишний. Говорить назидательную речь – смешно и бессмысленно: новое поколение пафоса не ценит и не любит. Да и вряд ли он сможет произнести эти слова недрогнувшим голосом: отдавая сыну Виту, он дарит не куклу, не наскучившую игрушку, а очень дорогого ему человека. Девушка до сих пор вызывает у него греховное желание, и ему ещё предстоит перебороть в себе это чувство.

Почему-то вспомнились последние строки первой половины «Саги о Форсайтах». Трагедию Сомса Джон Голсуорси описал гениальной фразой, навсегда отложившейся в памяти:

«Сколько бы он ни желал, сколько бы к ней ни тянулся, – не будет он ею владеть, красотой и любовью мира!» [1] Перевод Надежды Вольпин.