Давид Сеглевич - Смена веков. Издание второе, переработанное и дополненное

…Я опешил. Ожидал чего угодно, но это уж как-то слишком… Замямлил:

– П… простите, но ведь… Вы действительно не знаете, что Ленин умер своей смертью?

– Да знаю я, знаю! Он умер в январе 1924 года. Но вы ведь факты приводите! Вот я и думаю: почему ж у тех, кто Ленина убил, и у тех, кто убили Кеннеди, так имена совпадают? Может, эти люди как-то между собой связаны?

И тут я понял удивительную вещь. Два факта: «Ленин умер в январе 1924 года» и «Ленина убили в апреле 1917 года» мирно сосуществуют в голове этого человека, никак друг другу не противореча. Он верит обоим! Воистину, странная это штуковина – человеческое мышление.

На днях довелось мне посмотреть забавный фильм российского телевидения. В фильме на полном серьезе утверждалось, что основные законы физики, на которых зиждется современная технология, – просто выдумка неких заговорщиков. А придуманы физические законы для того, чтобы наложить ограничения на возможности человека (и верно: ведь всякий закон есть некое ограничение). Таким путем заговорщики не позволяют людям полностью овладеть силами природы и держат народы в повиновении. Вначале я от души посмеялся, а потом подумал вслед за великим русским поэтом: «Плохая физика; но зато какая смелая поэзия!» И вот что у меня получилось.

Богат и славен город Акрагант в Сицилии. Куда до него захолустным Афинам! Народу в городе – что песчинок на берегу. И местных, и приезжих – многие сотни тысяч. Агора – более стадия в ширину и два стадия в длину, а как иначе вместить такую уйму людей во время народных собраний. Вот достроят с помощью богов-олимпийцев храм Громовержца Зевса – все прочие города Ойкумены склонятся перед славою Акраганта. (И то сказать: двадцать лет идет стройка, а конца ей пока не видно).

А базары, где с рассвета и до заката толкутся люди, где заключают немалые сделки под колоннами старой дорической стои! А порт, куда приходят многочисленные тяжело нагруженные суда! Из Ионии, Фракии, Финикии… С Родоса и Крита…

…Финикиец Гергий торопился. Был он дороден и немолод. И жарко ему было под августовским сицилийским солнцем. Пыхтел, отирал с лица пот полой дорогого льняного гиматия. Миновал стелу с изображением Аполлона Агиэя, покровителя дорог, и подошел к богатому дому Павсания. В портике встретил его раб-привратник и провел в мужскую залу. Павсаний вышел навстречу. Облобызались.

– Гергий, друг любезный! Входи скорее да устраивайся удобнее на ложе. Сейчас принесут нам вина и фруктов. Давно ли прибыл? Что нового у вас в Сидоне?

– Какие уж там новости из нашего Сидона! Меня сейчас больше занимает то, что творится тут, у вас. Я уж третий день в Акраганте. Все не было времени снестись с тобой, но сегодня мне рассказали такое, что почти сразу прибежал к тебе.

– И что же такого необычного ты услышал?

– Видишь ли, Павсаний. По всему городу идут разговоры, что можно творить субстанцию из ничего.

– Да мало ли о чем болтают рабы на базарах!

– Да нет, не только рабы. Свободные люди, и весьма почтенные. А рассказывают они вот что. Лекарь Акрон держит у себя дома множество снадобий, которыми исцеляет хворых. Но не только эти снадобья. Есть у него всевозможные соли и прочие минералы, над которыми производит он различные действа, кои называет опытами. Смешивает их в тех или иных пропорциях, нагревает, сдавливает в особых прессах. Происходят при этом удивительные превращения. Даже стихии переходят одна в другую: стихия воздуха – в стихию воды. И наоборот…

– Не иначе, как без вмешательства демонов не обошлось, – прервал Павсаний.

– Акрон утверждает, что такова природа самих стихий. Но дело не в этом. С месяц назад он начал получать субстанции буквально из ничего.

– Как это – из ничего? Величайший из мудрецов, Фалес из Милета, учил, что все вещи имеют первопричину. Кстати, говорят, что родители его – ваши, родом из Финикии…

– Так ведь нынче, любезный мой Павсаний, куда ни бросишь камешек – попадешь в финикийца. Наши люди ведут дела по всей Ойкумене, от Иберии до Египта, состоят на службе у царей и вельмож. А сколько среди них знаменитых лекарей и ученых! Да ведь и этот самый Акрон – тоже финикиец.

– Вот потому-то и говорят в народе о финикийском заговоре. Мол, миром правят уже не цари, а стоящие у их тронов финикийцы.

– Много чего говорят. И заметь: те же самые говоруны, как только захворают, бегут к финикийским целителям. Так вот. Акрон может создавать нечто из ничего. И это нечто появляется само собой в плотно закрытой посуде. Как только я про это услыхал, тут же отправился к нему. Не откажет же он в демонстрации своих опытов только что прибывшему собрату финикийцу. И верно: не отказал. Да он ведь любит похвастаться, как и все мы. В доме у него много всяческой посуды. Не только глиняной, а и дорогой, стеклянной. Берет этот Акрон посудину, переворачивает, дает мне в руки, дабы я убедился, что она пуста. Потом закупоривает, опускает в некий раствор. И – поверишь ли! – раствор этот вдруг закипел сам собою, хоть никакого огня под ним не было. Потом взял сосуд щипцами, поставил на гончарный круг, закрепил у самого края – и стал быстро вращать. Когда круг остановился, Акрон откупоривает посудину и высыпает прямо мне на ладонь с десяток пшеничных зерен.

– Наверно, стихия огня проникла внутрь, – задумался Павсаний.

– Говорю же: не было там никакого огня. А потом берет он другую посудину, тоже пустую, – и опять что-то с ней проделывает. Вот на этот раз он действительно прокаливал сосуд на огне, опять опускал во что-то, опять вращал. А потом остудил, открыл – и на ладонь мне упали листочки самого настоящего золота! Уж в золоте я толк понимаю.

– И когда же они успели появиться?

– Откуда мне знать? За стекло ведь не заглянешь. Хотя приходилось мне слышать, что египтяне умеют делать стекло прозрачным. Такое стекло почти невидимо, словно воздух. Я думаю, этот Акрон заполучил где-то древние знания египетских жрецов. Он ведь не один год жил в Фивах.

– И что же тебя так напугало, любезный Гергий?

– Как это – что? Да если люди научатся производить товары прямо на месте, то зачем будем нужны мы, торговцы? Зачем снаряжать корабли, чтобы везти хлеб из Беотии, медь с Кипра и пурпур из Киферы? Ты знаешь, сколько я зарабатываю на доставке серебра из Сидона и мечей из Фракии? Конец богатству, конец достатку. И уже не мы будем диктовать демосу наши законы, а сами станем рабами законов.

– Ха! Десяток зернышек пшеницы!

– Сегодня это – десяток зернышек и один производитель, а завтра – тысячи производителей, десятки тысяч медимнов зерна. И не где-нибудь в Беотии, а прямо здесь.