Сергей Миронов - По мотивам того, чего не было

– Как ваш день?

– Простите? – испуганно произносит пассажир, и я повторяю свой вопрос.

– Ничего, спасибо.

– У меня тоже ничего, – отвечаю я. Вот и поговорили.

Мужик уже давно убежал. Я медленно карабкаюсь по ступенькам до тех пор, пока позади не раздается низкий басовитый голос:

– Ти вибач! – передо мной стоит та самая особа, что прогнала меня с Верхней станции, – я не хтіла! – заявляет она и протягивает десять гривен. – купи собі щось поїсти.

Прекрасная малолюдная ночь. Я не спеша двигаюсь по пустой улице, наслаждаясь полуночным городом. Проходя мимо дома, в котором родился, я ненадолго заглядываю во двор, затем выруливаю на БЖ и беру курс на Львовскую площадь. Добравшись до небольшого скверика с артезианской скважиной, я решаю немного передохнуть.

Метро я достигаю около трех часов ночи. Базарчик пустует, и лишь ночной сторож, время от времени совершающий обход, напоминает о том, что никакой вселенского масштаба катастрофы не произошло и человечество все еще существует. Я огибаю здание метрополитена и обнаруживаю себя под сияющей вывеской: «Макдональдс».

Внутри полным ходом идет уборка. Прижавшись лицом к стеклу, я наблюдаю за моющим полы мужиком. Любопытно, работает ли забегаловка в столь поздний час? Я дергаю ручку – закрыто. Мужчина жестом показывает, что нужно обойти с другой стороны. Я послушно следую его указаниям и на торце здания обнаруживаю небольшое оконце, на котором написано: «Макдрайв – цілодобово».

Я рассматриваю большой рекламный плакат «Суперпропозиція – чизбургер і картопля», c изображением неправдоподобно аппетитных бургеров и золотистой картошки, на которой поблескивают крупные кристаллы каменной соли. Когда в последний раз я ел что-то вкусное? Сейчас у меня в кармане лежит около пятидесяти гривен, и, пожалуй, возможность снова почувствовать себя человеком стоит значительно больше. Толкая впереди себя коляску, я подхожу к кассе.

Стучать перед тем, как появляется заспанная женщина, приходится довольно долго. Зевнув и даже не удосужившись прикрыть рот рукой, работница безучастно спрашивает:

– Чего тебе?

– Мне «суперпропозицію», – указав пальцем на рекламу, отчеканиваю я.

– А деньги есть? – я протягиваю скомканные купюры.

Схватив их, дамочка недружелюбно захлопывает форточку и скрывается из виду. Я несколько раз заглядываю внутрь, пытаясь что-либо разглядеть, но кроме большого бутерброда и картошки на плакате «Суперпропозиція – чизбургер і картопля», ничего разглядеть мне не удается. Спустя минут пять я понимаю, что меня обманули. Прихватив тачанку, я в расстроенных чувствах даю задний ход, пытаясь вырулить на тротуар, но вдруг слышу:

– Эй! Ты куда пошел? Иди сюда!

Барышня теперь торчит по пояс из точно такого же окошка, располагающегося чуть дальше первого. Она улыбается пуще прежнего, и я, не вполне понимая, что во всем происходящем смешного, подхожу к ней и тоже улыбаюсь: простая улыбка, которая почти ничего не стоит, на самом деле может стоить очень много. Женщина протягивает мне увесистый бумажный пакет и большой стакан с жидкостью, после чего пожелав «приятного» захлопывает окно и растворяется в чреве ресторанчика.

Аромат еды всю дорогу терзает мой желудок: единственное, что я за весь день съел – это поллитра кефира да булка не первой свежести, которую я узрел в одном из мусорных баков столицы. Когда я добираюсь до Лукьяновского, времени уже пятый час. На улице ветрено, и температура медленно опускается вниз – в угоду зиме.

Я миную центральный вход на территорию комплекса и по окончании забора заворачиваю налево – к моргу, под входом в который замечаю одиноко курящего мужчину в белом халате. Я вежливо с ним здороваюсь и уточняю, не будет ли он так любезен угостить меня сигареткой. Он лезет в карман халата, достает из него пачку красного «Мальборо» и вытягивает из нее сигарету. Сердечно его поблагодарив, я прошу прикурить. Мужик протягивает коробок спичек, однако заметив огромный пакет из «Макдональдса», застывает. Он удивленно окидывает взглядом тележку, затем меня.

– «Суперпропозиція», – кивнув на еду, поясняю я. Врач с облегчением выдыхает и, улыбнувшись, протягивает мне пачку сигарет.

Достигнув прорехи в заборе, я пристраиваю коляску таким образом, чтобы ее не было видно с улицы и, прихватив еду, пробираюсь на территорию комплекса. У креста я обнаруживаю свежий букетик и очередное письмо, которое решаю прочесть после ужина. К моему удивлению, в бумажном пакете находится не один бутерброд, а целых три. Помимо сандвичей, там обнаруживаются две большие картошки фри и что-то неясное в продолговатых красного и зеленного цвета упаковках с надписями «Пиріжок». Все это совершенно точно не входит в суперпредложение…

С огромным аппетитом я приступаю к ужину. Несмотря на то, что еда давно остыла, она кажется необыкновенно вкусной. В особенности по сравнению с утренним кефиром.

Разумеется, доесть все за один присест не получается. Пожалуй, при всем желании у меня не получится вспомнить, когда в последний раз мне удавалось так пожрать – я едва могу дышать и уж совершенно точно не могу двигаться. Глаза постепенно слипаются, а остатки сил, направленные на переваривание пищи, стремительно тают. Не в состоянии противостоять сну и усталости, я укладываю голову на руки и закрываю глаза.

Душа Сережи, пожалуй, требовала продолжения праздника, в то время как тело – уже нет. И хотя он не разделял издевательств над бродягой, готовым унижаться за пару гривен, наблюдать за происходящим было довольно забавно.

Бездомный, лицо которого показалось Сереже знакомым, честно отработал каждую копейку, да так лихо, что компания затребовала продолжения плясок, однако танцор заартачился. Такая несговорчивость здорово расстроила вошедших в раж весельчаков, ожидавших от отщепенца полного повиновения. Парни наперебой стали предлагать все больше денег, но это, кажется, только расстраивало бродягу. В результате палку перегнули, и на глазах у бомжа блеснули слезы. Сережа хотел было за всех извиниться: мол, никто не хотел оскорбить его чувства и все получилось случайно – выпили лишнего, однако обитатель улиц принялся грубить. Сережа разозлился. Он полез в карман за ксивой, но бродяга поступил очень мудро и умотал со своей коляской прочь.

Пребывавшие в раздражении мужики молчали до тех пор, пока на горизонте не появилась парочка патрульных. Кто-то из ребят крикнул, чтобы они подошли, и менты послушно направились к ним. Сережа притих, ожидая, чем все закончится. Полисмены, возмущенные шумным поведением компании, попросили объяснить, что тут происходит. Сережа, предвкушая ту еще забаву, закурил любимые «Каритан Блек» с вишневым ароматом – предмет зависти коллег, куривших более дешевые и менее качественные сигареты, и насмешек друзей, наслаждавшихся дорогими кубинскими сигарами.