Юлия Верба - Теплый пепел

Картина, которую мне довелось увидеть, поразила своим причудливым уродством (в минуты волнения я почему-то начинаю говорить, как филолог-Леночка, хотя никогда особым красноречием не отличался). Все предметы в большой майеровской «сталинке» были сдвинуты с мест, опрокинуты, разбросаны, поломаны или разорваны. Сам тесть неподвижно лежал на полу и безучастно смотрел на меня одним глазом, второй же скрывался под огромным багровым синяком.

Из воплей Нины Сергеевны постепенно складывалась общая картина произошедшего. Утром, когда домработница пришла на трудовую вахту, дверь квартиры оказалась гостеприимно распахнутой. А сам тесть и окружающие предметы находились в том же состоянии, что и теперь. Соседи (разумеется) ничего не видели и не слышали.

Приехавшие врач и следователь не слишком усердствовали, потому что случай был РЯДОВЫМ. Такое в последнее время с русскоязычными грозненцами случалось ежедневно, может быть, даже ежечасно. И было практически неизбежным следствием былого преуспевания владельцев жилых помещений и других видов собственности.

Процесс отчуждения частной собственности производился в три этапа. На первом устраняли владельца, на втором – присваивали собственность (в случае захвата квартиры это скромно называлось «занять квартиру»), а на третьем этапе происходило законное (или скорее незаконное) переоформление отчужденной собственности на имя нового владельца.

Все эти три этапа прошли быстро. Тесть скончался на четвертый день, квартиру «заняли» вскоре после похорон. Противостоять этому бессмысленно, да и невозможно. Мы не одни такие.

После большой «сталинки» Майера очередь дошла до маленькой Кошкиной «двушки». Ее ограбили и вынесли все что было. Только мебель и люстры на потолке остались (грабители были явно не сильны в электротехнологиях).

Правда, тут нам повезло: эту квартиру, пусть за бесценок, но все-таки КУПИЛ для своей незамужней сестры симпатичный торговец оружием Хамид. Во всяком случае, он нам даже деньги заплатил, хотя и с большой неохотой. Другое дело, что на эти деньги в России ничего не купишь.

А вот с нашим КОШКИНЫМ ДОМОМ проблемы возникли. Как там Кошка про него говорила? «Сочетание монументальности крепости с природным ландшафтом дачного участка». Вот это сочетание и стало для КОШКИНОГО ДОМА роковым: слишком заманчивым объектом для захвата он оказался.

(Лена)

В машине жарко, и рукам больно. Оглушительно орет радио – блатной шансон. На заднем сиденье тесно. ОНИ с двух сторон.

Толстый всю дорогу спит, мне на плечо заваливается. А другой все время смотрит и улыбается. УЛЫБАЕТСЯ?

– Кто вы такие? А вы? Я вас где-то ви…

– Я тебя тоже где-то ви… Когда ты пела «Благослови».

– Вы тоже в ЧИГУ учились?

– Учился, учился. С Маратом Идрисовым и Вахой Сулеймановым на одном курсе. А ты в СТЭМе играла с Вовкой Кацманом и этим, как его… Забыл.

Тут толстый проснулся.

– Давалла, Мовлад, а что такое «Бля-го-слови…»?

– Это песня, Абу.

– «Бля-го-слови» – песня?

– Ну да. Типа она разлюбила, просит, чтобы ее мужик отпустил.

– Что, эта Танька разлюбила? Вот сука!

– Я Лена.

Анекдот. Вчера вечером меня в подъезде какие-то мужики отметелили. Бьют и приговаривают: «Понял, Коля? Будешь теперь знать, Коля!»

– А ты что?

– Мне по фигу. Я ж не Коля!

Я тоже – не Таня, но от этого не легче.

– Слушай, Мовлад, что вообще происходит? Куда мы едем?

– В гости, Лена, в гости.

– К кому?

– Приедем – увидишь.

– Нет, я не понимаю…

– Слушай, Танька-Ленка, заткнись.

Это толстый Абу злится, в бок меня толкает. Мовлад отвернулся. Молчит, на дорогу смотрит.

Пожалуй, действительно надо «заткнуться». И хорошо подумать: что делать, что делать? Что-то надо делать! У меня дома муж и сын. Сын…

(Макс)

Мы с Козлом в школе каждый день деремся «на кругу».

Это когда ребята собираются в круг и следят, чтобы в драке все честно было (ну, там ножом не бить и всякое такое). А мы деремся один на один.

Вообще-то я драться не люблю. Последний раз я серьезно подрался с Зелей. Его все зовут «Зелим – железная ж. а», потому что однажды он целый урок просидел на подложенных под зад кнопках и ничего не заметил. Но в тот раз он меня так достал, что я его сильно ударил в живот, нас даже водили к директору, Псе Абуевичу. Отличный мужик. Не стал Кошку вызывать (Кошкой я маму называю, хотя папа упорно меня пытается от этого отучить). Так вот, директор поговорил с нами, а потом сказал, чтобы друг другу руки пожали. Мы и помирились.

Потом оказалось, что Иса Абуевич – из оппозиции (из тех, кто против Дудаева). Когда дудаевцы оппозицию разгромили, ему скрываться пришлось. Говорят, даже ногу прострелили, но вроде живой. А сейчас у нас директриса – противная толстая тетка. Вчера мне замечание сделала, что в клетчатой рубашке пришел, а не в однотонной. А что у меня глаз подбит и эта самая клетчатая рубашка сзади ножом разрезана – ей по фигу. Рубашка – кто-то на перемене постарался, я даже не заметил. Ну, глаз – другое дело: на кругу Козел подбил.

До этого Козел разбил мне нос и воротник порвал на куртке. Я, правда, тоже в долгу не остался. Кошку даже в школу вызывали. А что она скажет? Круг – это такое дело. Надо драться и драться, пока победителя не будет.

Достало уже – каждый день драка с уродом здоровым. И без толку! Я так с ним до самого выпускного продерусь (если доживу, конечно).

Нужно по-другому драться, что ли… Тут я вспомнил про Рамзика. Тот, когда дерется, прямо сумасшедшим становится. Рамзика сколько раз на землю ни сбивай, он все равно вскакивает и матерится – как птица Феникс. И ничего не сделаешь. С ним даже взрослые ребята справиться не могут. Потому что он, когда дерется – НЕНАВИДИТ (сам говорил). Так он и мне с Козлом советовал.

Только возненавидеть у меня все как-то не получалось. А сегодня утром я увидел: идет Козел в школу, а навстречу – чеченцы здоровые. Толкнули его, потом ногой под зад двинули. Он быстренько от них за угол побежал. А за углом – русский пацанчик маленький, в очках, под ноги ему подвернулся. Так Козел его мало что плечом двинул – у того аж очки слетели. Он еще очки пацану каблуком раздавил.

И я тогда понял, что Козла НЕНАВИЖУ. Подбежал и вмочил со всей силы. Сцепились мы, он меня с ног сбивает. А я, как ПТИЦА ФЕНИКС, тут же вскакиваю, матерюсь и – на Козла. Пока не победил и не надел ему на голову мусорку (пластмассовую урну, что в коридоре ставят).

Значит, правильный у Рамзика совет оказался.

(Лена)

– Эй, Танька, голову нагни!

Абу резко прижимает мое лицо к коленям и давит локтем. Потом разваливается на моей спине, как на диване. Дышать нечем, я хриплю.