Анатолий Егин - Повести о совести

Лидия поцеловала Шинкаренко в щеку и обняла, он тоже обнял девушку, и какая-то очень-очень нежная искра проскочила между ними, достав обоих до самого сердца.

Выпили заздравную, закусывали с аппетитом. Виталий старался не спешить, но у него это плохо получалось, водка подстегнула потребность в закуске. Дарья Михайловна обратила на это внимание и добавила в тарелку парня побольше сала, а позже, когда подавала гуляш с гречневой кашей, положила ему двойную порцию.

Не прошло и часа, как в зал вошел мужчина лет пятидесяти, среднего роста, аккуратно подстриженный, в прекрасно сидящем на нем темном костюме. Это был отец именинницы Василий Трофимович.

– Здравствуйте, доктора! – Раскланялся Поспелов, подошел к Виталию и крепко пожал ему руку. – В компанию примете?

– С удовольствием! – хором ответили хозяйки и гости.

Жена принялась накладывать мужу в тарелку еду.

– Не суетись, мать. Я сыт. Только что гоняли чаи с архитекторами, корректировали планы строительства города. Хотя под водочку бутерброд с сальцом съем с удовольствием.

За столом говорили о будущем, мечтали о работе в хороших больницах, о необходимости скорейшего строительства социалистического общества, о настоящих людях, которые ради идеи готовы жертвовать собой. Потом пели, танцевали под патефонные мелодии. В доме царила веселая, раскованная атмосфера. Василий Трофимович и Виталий выпили еще по паре рюмочек. Студент смотрел на секретаря обкома, который рассказывал байки из своего дореволюционного детства, и убеждался, что он простой, открытый мужик и совсем не страшный, как ему представлялось.

На стол подали чай, хороший, настоящий китайский, а к чаю печенье «Привет» и сливочное масло. Лида взяла печеньице, намазала маслом, сверху положила второе и подала Виталию. Боже мой! Лучшего десерта он не пробовал никогда. Какой вкус, всем вкусам вкус! Мечта! Лида заметила, что ее другу понравилось угощение и преподнесла его еще раз. Шинкаренко поймал себя на мысли, что влюбился не только в печенье с маслом, но и в именинницу, угощавшую его.

Гости засиделись допоздна, глянули на часы и засобирались по домам.

– Куда же вы в столь поздний час пойдете? Пешком в Бекетовку? Время двадцать три часа, транспорт уже не ходит, а у нас квартира просторная, всех на ночлег устроим, а утром вместе с Лидой поедете на занятия.

Дарья Михайловна подтвердила слова мужа.

– Вы давайте, девчата, со стола убирайте, а мы с Виталием у меня в кабинете в шахматы поиграем.

Мужчины зашли в небольшую комнату с большим письменным столом и книжным шкафом, студент признался, что в шахматы он не играет.

– Ничего, так поговорим, без шахмат. Расскажи мне, кто ты, откуда, где воевал, как воевал?

Шинкаренко, теперь нисколько не смущаясь, начал рассказывать о себе. Рассказ был недолгим, как и его жизнь.

– Так, значит, ты николаевский. А родители твои чем занимаются?

– Отец заведует чайной, что в ста метрах от переправы, мама там же и кухарка, и официантка.

– Постой-постой, так твой отец Карп Петрович?

– Так точно.

– Бывал я у вас осенью в сорок втором году и весной в сорок третьем. Ночевал в вашем доме. Мать у тебя хороший повар, я ее борщ прекрасно помню. А о тебе и слыхом не слыхивал.

– Я с лета сорок второго в военном училище был, а с января сорок третьего взводом командовал.

– Что ж, родители у тебя люди достойные, трудолюбивые. И это хорошо. Даже очень хорошо для нас всех.

Виталий тогда не придал значения этой фразе, он просто не понимал, что опытный партийный работник, едва присев за стол, увидел, какими глазами смотрит его дочь на однокурсника. Больше ему объяснять ничего было не нужно.

Василий Трофимович достал из ящика стола бутылку армянского коньяка.

– Давай, Виталий Карпович, выпьем за наше светлое будущее.

– А голова болеть не будет?

– Нет, не должна. Коньяк по крепости не уступает водке.

Шинкаренко впервые в жизни попробовал этот приятный ароматный напиток, который позже станет для него основным.

– Ну, а планы у тебя какие?

– Хочу стать хирургом.

– Что ж, это похвально, работа достойная мужчины, тяжелая, но благодарная. Полагаю, ты на правильном пути.

Мужчины говорили еще около часа. Поспелов выяснил о будущем зяте все, что хотел и решил, что это подходящая пара для его дочери.

В дверь постучали.

– Извини, Вася, всем отдыхать пора, девчата уже в постели. Виталию, думаю, поставить раскладушку здесь, в твоем кабинете. Не возражаешь?

– Стели, мать, стели. – Поспелов поглядел на часы. – Ты посмотри, уже двенадцать. Мне пора, завтра рано утром на пленум горкома в Камышин ехать надо. До встречи, хирург, надеюсь до скорой встречи. – На прощание он крепко пожал Виталию руку.

Именинница с гостями чуть не опоздали на лекцию, приехали минуты за три до начала. Виталий, как всегда, сел рядом с Олегом.

– Ну, ты и ходок, брат!

– Да никакой не ходок. Хозяева оставили ночевать всех гостей. Я спал отдельно в домашнем кабинете секретаря обкома, – с гордостью ответил Шинкаренко.

В это время в аудиторию вошел доцент Глезер, началась лекция по хирургии. Студенты примолкли.

– Хорошо, потом расскажешь.

«Потом» затянулось надолго, до вечера. Сначала занятия, затем, как всегда, всей комнатой по одному учебнику штудировали новую тему для завтрашних практических уроков. Виталия все время подмывало рассказать Олегу о дне рождения Лиды.

После вечернего чая Шинкаренко не выдержал:

– Олег, пойдем покурим.

Оделись, вышли на улицу, пошли гулять вдоль бараков по протоптанным дорожкам, потому что кругом была грязь и лужи от недавно растаявшего снега. Виталий подробно пересказывал все события вчерашнего вечера, сделав особый акцент на встрече с секретарем обкома, почти откровенно хвалясь знакомством с сильным мира сего.

– Ну, а Лида-то как? Как она реагировала? Ей-то самой понравился свой праздник?

– А что Лида? Лида как Лида. Подарил ей «Молодую гвардию», была очень довольна, и вообще весь вечер у нее было хорошее настроение.

– Так, значит, изюминкой вечера была твоя встреча с Василием Трофимовичем.

– Изюминкой вечера было печенье с настоящим сливочным маслом, – уточнил после короткой паузы Шинкаренко.

– Не понял! – удивился Олег.

– Что не понял? Знаешь, есть такое печение квадратное, на нем написано «Привет», берешь его, намазываешь маслом, а сверху другое печенье, вкуснота необыкновенная.

Олег ничего не ответил, может, не хотел обижать друга, а может, подумал, что Виталий шутит.

«Но такого тонкого юмора в голове у Шинкаренко родиться не может, значит, он так полагает и говорит, что думает. Печенье с маслом! Неужели печенье с маслом – это кредо его жизни. Тупо и глупо», – думал Боголюбов.