Николай Рябцев - Велесова ночь

Что и говорить, внутриполитическая борьба обещала быть не простой перепалкой, но нешуточной битвой, хотя чему тут удивляться, если история развивается по спирали…

– Слушай, Молчан, – проснувшись Антоныч начал теребить кузнеца.

– Что стряслось? – встрепенулся Молчан.

– Да ничего не стряслось, просто хочу нашу машину перегнать в деревню.

– Что за машина такая?..– не понял Молчан.

– Да колымага, на которой мы приехали, – уточнил водитель.

– А, эта та таратайка, что осталась на тропе у болота? -догадался кузнец.

– Ну да, она…

– Ну сейчас кобылу запрягу и перегоним, – начал одеваться Молчан.

– Да какую кобылу? Она сама доедет! Ты меня только к ней проводи.

– Иди ты! Это как сама доедет?

– Ну проводи меня, там всё и увидишь.

Молчан недоверчиво посмотрел на Антоныча, но стал одеваться, при этом хитро улыбаясь.

Солнце только поднималось над полосой леса, петухи в деревне горланили во всё своё петушиное горло, хозяйки шли на утреннюю дойку каждая в свой хлев, но, в основном, вокруг было тихо и покойно. Наши путники, не встретив никого, дошли до ворот, где их приветствовали Бажен и Алёша:

– Далёко ль путь держите, молодцы? – заинтересовался Алёшка.

– Да вот, упросил Молчана до машины меня проводить. Пригнать её сюда надо, – ответил Антоныч.

– Так кобылу надоть запрячь, – засуетился Бажен.

– Сама приедет, – с видом знатока резюмировал Молчан.

– ??? – только и смог ответить привратник.

– Так, мужики, я с вами, – засобирался Алёша, – Бажен, айда с нами, покатаемся?

– Ивана и Богшу надо предупредить, что отлучимся, – Бажен полез в сторожку и вскоре был полностью готов.

Из сторожки вышел заспанный доктор:

– За машиной никак собрались?

– За ней родимой, Сергеич, – отозвался Антоныч.

– Ну скатертью дорога. Алёша, ты с ними?

Алёша согласно кивнул. Иван затворил ворота за четвёркой друзей и отправился досыпать в сторожку. Путь до машины был недолгим, и наши герои очень скоро пришли на место.

Машина стояла с открытыми дверями, габаритные огни и противотуманки были включены, а ближний свет уже еле светился.

– Блин! Так и знал, что аккумулятор сдохнет! – посетовал Антоныч.

– Кто сдохнет? – поинтересовался Молчан.

– Не заморачивайся. Давай сначала попробуем её завести, а потом я тебе полный курс по автоделу прочитаю, – пояснил Антоныч.

Пока Антоныч колдовал в кабине, Алексей проводил ревизию оборудования в салоне машины:

– Представляешь, Антоныч, всё на месте, даже мой мобильник! – обрадовался фельдшер.

– Да кто его здесь возьмёт, если только какой-нибудь продвинутый леший, – ответил Антоныч.

После манипуляций, известных одному Антонычу, двигатель машины зачихал и, о чудо, завёлся. Молчан с Баженом бросились было бежать, но видя, что новые друзья не проявляют ни малейшего беспокойства, и чтобы поддержать собственный статус в глазах друг друга, остались на месте.

– Сейчас движок малость прогреем и поедем, – заявил Антоныч, вылезая из машины.

– А она правда сама поедет? – спросил Бажен.

– А что же, кузнец её толкать должен? – подчеркнул Молчан значимость своей персоны.

– Так, ладно, движок прогрелся, можно ехать. Молчан, ты со мной в кабине, а Бажен с Алёшкой поедут в салоне, нечего молодёжь баловать, – засмеялся Валентин.

Друзья погрузились в машину, кто с опаской, кто привычно, и автомобиль тронулся с места, подминая колёсами пожухлую траву. Надо сказать, что в родной словесности нет определений, чтобы описать восторг, отразившийся в глазах Молчана и Бажена. Для обитателей деревни езда на машине была, чем-то сродни полёту в космос для современного человека.

Прибытие в деревню необычного аппарата вызвало немалый переполох, но когда селяне увидели собственными глазами гордо выходящих из машины Молчана и Бажена, то эмоции несколько утихли, но престиж последних среди односельчан моментально взлетел до заоблачных высот. С тех пор Молчана стали звать не иначе, как Молчан Силович, а Бажен, волшебным образом, превратился в Бажена Славича, но не для старшего Богши. Тот, как и в прежние времена, продолжал отвешивать брату оплеухи и называть его Блаженкой.

Машину припарковали под навес возле кузницы, и закрыли на все замки, чтобы любопытные (а их было достаточно) не лазили.

После этого Антоныч взялся исполнять обещание данное кузнецу, а именно читать курс по автоделу. Ну надо сказать, что курсант из Молчана получился весьма приличный, чем ни мало порадовал своего учителя. Наконец, ученик настолько преуспел в науках, что начал ставить своего наставника вопросами в неловкое положение. И вот, пришло время, когда от слов надо было переходить к делу, то есть обучать Молчана водительскому мастерству. Не смотря на все опасения Антоныча, курсант Молчан Силович и первое, и все последующие практикумы по вождению выполнил безупречно и был удостоен звания водителя третьего класса. Даже напряжённый учебный график не помешал Молчану забыть о своей основной работе кузнеца, но тут уже потеть приходилось Антонычу, ведь работать приходилось возле жарко пылающего горна. Валентин Антоныч, как это и положено настоящему десантнику, стойко переносил все тяготы и лишения кузнечной работы. А Молчан стал замечать, что сестра его Велена чаще, чем прежде стала захаживать в кузницу: то позвать к столу, то квасу принести, да и сама как-то приосанилась.

В один прекрасный день, перехватив долгий взгляд Антоныча, устремлённый вслед Велене Молчан поинтересовался:

– А что, Антоныч, глянулась тебе моя сестрёнка?

– А что, очень заметно? – смутился Валентин.

– Да уж, шибко заметно, – усмехнулся кузнец, – только слепой не увидит.

– И что мне теперь делать? -Антоныч взглянул прямо в глаза кузнецу.

– Тут я тебе не судья, друже, – вздохнул Молчан.

– А почему она с тобой живёт, детишек двое, а муж где? – поинтересовался Антоныч.

– Десять годков тому, как мы отдали её в соседнюю деревню, мужик был справный, работящий, деток двоих нажили, да придавило его когда лес валили сосной, помер сердешный… Велену свекровь невзлюбила, стала наветы на неё наводить, что, мол, со свёкром блудит, ну сестра ребятишек забрала да ко мне пришла, вот так и живём вместе уже года четыре, – загрустил кузнец.

– И что, такую красавицу за всё время никто не просватал? – Удивился Антоныч.

– Да кто же на старуху позарится, да ещё с приплодом, ведь ей уже двадцать восемь годов исполнилось? – горестно отрезал Молчан.

– Погоди, Молчан, двадцать восемь- старуха? – изумился Антоныч.

– А то кто? Конечно старуха…

– Да в своём ли ты уме, такую красавицу в старухи записывать? Да ты на неё посмотри не глазами брата, а глазами мужика? – возмутился Антоныч.