Надежда Грода - Белый Ковель

Она встала и двинулась к мужчинам. Офицеры, уловив шелест ее платья, обернулись и замолчали. Катерина бесстрашно и с легкой улыбкой от недавней забавной досады шла к ним и неотрывно смотрела на самого старшего. Высок. И статен. Непривычно светлые волосы забраны в короткую косицу. Или они седые? В таком свете не разглядеть. Он что-то произнес, Катерина не вслушивалась. Она уже успела рассмотреть серые глаза, глубокие и чуть прищуренные, высокий породистый лоб, приятно очерченные губы. Остановившись, она ждала дальше. Может мимика, схваченное на лету выражение глаз выдаст ее участь? Скорее бы. Она так измучалась этой неясностью. А его взгляд оставался прежним – доброжелательно-внимательным. Странно.

– Его величества короля Швеции Карла XII генерал-адъютант Георг Канифер со свитой и охраной, – еще раз терпеливо повторил офицер, ожидая от нее хоть какой-нибудь реакции.

Она что, стала понимать шведский язык? Катерина изумленно уставилась на него, совсем невеликосветски открыв рот.

– Пани не разумеет по-белорусски? – переспросил он на польском, чуть насмешливо изломав бровь.

– Извините, генерал, – опомнилась она и отчаянно покраснела. Наверное, он принял ее за деревенскую дурочку. – Никак не ожидала услышать свой родной язык от шведского генерала. Даже местная шляхта уже предпочитает говорить по-польски.

– Я не швед, я родился в Лифляндии, – объяснил он. – Впрочем, это не имеет значения. На войне всегда предпочитаю знать язык противника. Простите.

Непонятно, за что именно он извиняется? За эту войну? Хотя она ужасна и жестока, но навряд ли воин станет стыдится того, что он воин. Или за то, что он лично для нее является врагом? Но с чего бы ему было важно ее мнение о нем? Просто любезность воспитанного человека? Или… Интересно, а могла бы она ему понравиться? Катерина вообразил себя рядом с этим высоким, статным мужчиной, представила свою руку в его сильных пальцах. Они бы неплохо смотрелись… «Ой, кажется, меня куда-то не туда занесло!» – Катерина схватилась за щеки, опять запылавшие, как спелая калина на снегу. Просто беда с этой светлой кожей. Она подняла взгляд на генерала. Ну, конечно! Невозмутим, а глаза смеются! Не дай Бог, он читает по ее лицу, как по раскрытой книге! Этот мужчина слишком взрослый. Слишком опытный по сравнению с ней. Ей тридцать два, а она все еще ощущает себя девчонкой, особенно перед ним – ему, наверное, лет на десять больше. Единственный положительный момент – кажется, он не насмехается над ней. Или просто привык, что барышни на выданье млеют перед ним? Господи, да о чем она опять думает?! Катерина почувствовала, что сейчас расплачется. Как умудрился этот человек, ничего не сказав, так уязвить ее гордость? Или все дело в ней? Как сказала бы ее старая нянька – «мужа тебе, девка, надо». Странно, но эта грубоватая, в общем-то, мысль принесла ей облегчение. Да, все дело в этом. Она просто слишком давно лишена мужского внимания. Даже просто мужского общества. Вот и смущается от взгляда первого встречного-поперечного. Но кроме нее об этом знать никому не обязательно.

Катерина расправила плечи и безучастно, даже несколько надменно, взглянула на генерала. «Кажется, ему понравилось, что я так быстро справилась с собой», – мелькнула у нее мысль, но она тут же ее отогнала. Нечего вообще думать о нем. Недостоин. И Катерина еще выше задрала остренький подбородок.

Легкая улыбка чуть тронула губы генерала: «Молодец, девчонка. И как же хороша! Стройна, грациозна, но в глазах прячется возраст не юный. Сколько же ей? Двадцать? Двадцать пять? Впрочем, – одернул он себя, – надо вернуться к насущным проблемам».

– Пани, мои солдаты разместились в местечке и, кажется, уже оприходуют запасы местного населения. Мы ждем обоз из Курляндии, который собирает генерал Левенгаупт, а пока… – и он слегка виновато развел руками.

Катерина неопределенно кивнула, не совсем понимая, какие выводы ей следует сделать из его сообщения. Генерал, между тем, продолжил:

– Мы же вынуждены воспользоваться вашим гостеприимством. Охрана осталась внизу, они заняли какое-то помещение. Господа, – он повернулся к офицерам и по-очереди представил их хозяйке замка.

Один, помоложе, молча поклонился ей, второй что-то сказал, вежливо-любезное, судя по тону, но совершенно непонятное. Генерал улыбнулся, но не счел нужным перевести. Наверное, это был комплимент, который он посчитал неуместным по отношению к хозяйке захваченного замка. Что ж, довольно деликатно. А захваченного ли? Пока статус Белого Ковеля – и ее самой тоже! – совершенно не ясен. Да и шведы эти ведут себя скорее как путники, застигнутые непогодой и просящие приюта, нежели как завоеватели. Что ж, будем вести себя соответственно. Даже если это иллюзия, то она рада такой передышке.

На чем они там остановились? Ах да, верительные грамоты и все такое! А вот ее представить вновь прибывшим некому, придется это делать самой. И заодно проявлять гостеприимство – раз уж ее никто не торопится убивать. Катерина незаметно перевела дух и сообщила, стараясь, чтобы голос звучал ровно и отстраненно:

– Катерина Радзивилл. Урожденная Сангушко. Если вам будет удобно, можете занять главную вежу у ворот. Там пять этажей, жилые покои с каминами, библиотека. Башня имеет отдельный вход и соединяется с караульной, где, по-видимому, устроилась ваша охрана.

– Благодарю вас, нас это вполне устроит. С вашего позволения… – генерал слегка поклонился, и офицеры, развернувшись, направились к выходу.

Катерина обессилено опустилась на ближайший стул и только теперь смогла разжать судорожно сцепленные пальцы. На тонкой коже ладоней остались полукруглые следы от впившихся ногтей. Этот обмен любезностями ей дорого дался. А ее незваные гости, кажется, не чувствовали никакой неловкости – со стороны, так действительно, обыденное представление хозяйке дома шляхтичей, прибывших на пир. Интересно, это все шведы такие? «Хотя нет, – тут же с горечью одернула она себя, – это мне повезло. Иначе не горели бы города по всему Княжеству». Видимо, Господь решил дать ей шанс спастись. Значит, надо его использовать и бежать при первой же возможности. Пережив ужас неминуемой беды в тот миг, когда тихо открывалась дверь перед шведами, теперь Катерина страстно хотела жить.

В тот день она их больше не видела. Только слышала пару раз, как простучали дробно копыта по мосту через ров, окружавший замок. Очевидно, генерал налаживал связь с оставшимися в Смолянах солдатами. Или им привезли провиант. А вот Катерина осталась без ужина. Служанка все еще где-то пряталась, а может, и вовсе улизнула из замка, а за припасами в подвал она так и не спустилась. Впрочем, ей и не хотелась есть.