Александр Вовк - Десять рассказов

Степан всегда отлично выполнял любые нормативы, как бы тяжело это не давалось. Но в ходе последнего кросса – месяц назад – он едва дотянул до финиша. Да и то, лишь за счёт воли. И впервые заработал позорную тройку, поскольку голова на дистанции непривычно раздулась, невыносимо разболелся затылок, и походу его даже вырвало. Впервые перед собой он увидел спины удаляющихся товарищей. Но командир батареи тот срыв его заметил сразу:

– Ты с похмелья, что ли?

Степан тяжело дышал, опершись от бессилия на придорожное дерево и, наклонившись всем телом вперед, словно опять готовился вырвать. Он осуждающе мотнул головой. Мол, мог бы и не спрашивать, сам знаешь, что пьяным я не бываю даже в праздники. И даже после тактических учений, когда уже всё-всё благополучно закончилось, нервное напряжение спало и, как говорится, сам бог велел принять «по чуть-чуть», и редко кто-то из офицеров себе отказывает, Степан алкоголю не поддавался! Ни душа, ни желудок его не переносят!

– Если заболел, так сходи к врачам! Вообще-то армии нужны здоровые офицеры! – донимал его комбат.

– Где же здоровых взять, если остались лишь здорово замученные? – вытираясь платком, огрызнулся Степан.

Но и комбат не смолчал, будто нет рядом никого, к кому ещё можно прицепиться. Ему-то сейчас проще – он не бежал рядом со всеми, надрывая собственные жилы.

– Ты, старлей, не огрызайся, а служи стране на совесть! Хотя и не надрывайся! А то ведь так и до пенсии не дотянешь. Будто не знаешь, что не каждому офицеру это удается! Иные счастливчики всего несколько разок её и увидят… А кое-кто вообще не дотягивает! Потом почетный караул пальнет три раза – и начинай всё сначала! Так что сходи-сходи, Степан, к врачам, пока не поздно! Пусть проверят, какой предохранитель перегорел. В санаторий путевку возьми, наконец…

– Спасибо, товарищ майор! Я попробую заняться…

Никуда он, конечно же, не пошёл и не занялся. Не смог, даже если бы стремился изо всех сил. Просто нет никакой возможности выкроить на это время. И без врачей дел всегда навалом, от которых не отмашешься – вмиг задушат! Лечиться – лечись, но виноват во всём в случае чего, только сам и окажешься! Кому какое дело – больной ты или здоровый! Дело – прежде всего! И персональная ответственность! Да ещё накануне проверки! Однако незарегистрированное нигде женское военное агентство сработало исправно, и сведения о последнем кроссе без промедления достигли ушей Ольги. В отличие от супруга, она встревожилась не на шутку.

– Стёпушка, что-то мне страшно становится… У тебя же все симптомы гипертонического криза. Ну, сходи, пожалуйста, в госпиталь! Ну, ради нас с Сережкой! Сходи! И путевку тебе ведь предлагали – знаю!

– Не волнуйся ты так, Оль! Ну, не доспал я прошлый раз… Помнишь, всю ночь Сережка выдавал? Да наряды шли подряд… Отдохну немного и снова стану сильным, как лось или мамонт! А насчёт путевки – даже не думай! Во-первых, я без вас никуда не поеду. А семейную путевку, да ещё с маленьким ребенком, не дадут нам даже на январь! А во-вторых, мы же в отпуске опять к родителям поедем. К твоим – в Ленинград, а потом к моим, в Сумы. Просто обязаны! Иначе у нас и не получится.

– Можно разок и пропустить, ради такого дела. Я всем объясню! Они не станут обижаться!

– Ну и когда мы поедем? Зимой?

– Стёпушка! А ты попроси! Ты не гордись! Может в тёплое время путёвку дадут, а тогда тебя и со службы отпустят. С путевкой-то!

– Просил уже я как-то… Словно каждому обязан! А меня всё равно только пожевали да и выплюнули! Комбат ещё и поиздевался:

– Смотрите на него! Ребёнок у него оказывается маленький! А потому, видите ли, отпуск ему летом нужен! Ну и ну! Лучше бы ты сразу бы большого сына родил, как у меня! И засмеялся. Надо мной засмеялся!

– Я, конечно же, взбрыкнул, а он в ответ – подумаешь, какой обидчивый! Уже и пошутить нельзя! Я же знаю, подрастёт твой Серёжка, ты опять придёшь ко мне за летним отпуском, чтобы школу не пропускать! Выходит, что тебе отпуск всегда летом нужен? А планировать отпуска положено равноме-е-е-рно! Чтобы не подрывать боевую готовность! Всем нужно летом, но если на дворе январь холодный – едет в отпуск Ванька взводный; если на дворе июль палит – едет в отпуск замполит! То есть, как я понимаю, не ты, Степан Петрович! А у тебя в октябре отпуск уже был! И в марте, насколько я помню, тоже был! А в прошлом году ты вообще в мае отдыхал, как настоящий буржуй! Значит, сам бог тебе велел готовиться на январь-февраль! И, пожалуйста, без обид! Всё – по справедливости!

Дорожка, оттесняемая излучиной реки, вильнула вправо и окунулась в жиденький перелесок. Степан продолжал нажимать, зная, что впереди вот-вот появится просвет – выход на улицу Ленинградскую, а уж она и есть заветная финишная прямая. Она протянулась на тысячу триста сорок шагов до самого КПП (контрольно-пропускной пункт), то есть, до конечной цели. Шаги, конечно, подсчитываются – плюс-минус, ибо абсолютной точности всё равно не достичь. Хотя теперь трудно вспомнить, сколько раз приходилось это делать! То, возвращаясь в одуревшем от усталости состоянии после завершения учений, то с перегрузки ракет – и то, и другое всегда приходится на ночь – то после проведения вечерней поверки в казарме…

В таких случаях от усталости и сонливости думать не хочется. Да и не получается как-то. Всякая клеточка измученного организма мечтает сию же секунду – промедление есть истинная пытка – оказаться в постели. Под легким, но тёплым одеялом. И чтобы соскучившаяся супруга до поры не донимала, и чтобы сын своим сонным криком не беспокоил. Однако достаётся такое благо не сразу – к нему ведёт изнурительная дорога через мирно спящий город. И придётся ещё долго, почти смирившись с безнадежной реальностью, монотонно проталкивать потяжелевшие сапоги к заветной цели. И тупо считать свои шаги, чтобы морально облегчить тягостный путь и наполнить его хоть каким-то практическим смыслом.

И всё же, случается иногда, силы и нервы сдают настолько, что так бы и сел, казалось, где придется, прямо на дороге, и мгновенно отключился бы от бесконечной и опостылевшей суеты столь несправедливого к нему мира! Но ведь не сел ни разу! Более того, всякий раз продолжал настойчиво, хоть и уныло, почти с физической болью в душе, брести всё дальше и дальше от части, и всё ближе и ближе к дому, к жене, к нормальной человеческой жизни, которая, как известно, войсковым офицерам в полной мере недоступна.

– Боже мой! – накатывало иной раз на Степана. – Да любой же штатский, изнеженный правами на труд и отдых, о которых офицеры и вспоминать-то не имеют права, с ума бы съехал, если бы пришлось отработать несколько суток подряд! И днем! И ночью! Без перекуров и перерывов! И без сна, и без нормальной еды, в холоде или в поту, и мокрым насквозь… А ещё ведь и нервишки несколько всё усложняют… Они всегда натянуты до собственного стона. И всё оттого, что конечный результат всей твоей непростой работы, а также действия подчиненных тебе людей, и миллион нелепых случайностей, всё это способно в любой миг и с легкостью поломать твою карьеру, самоощущение и всю последующую жизнь…