Анна Минибаева - Отец мне ревизор

Она знала, этот мир был лишь агрессивной средой, в которой ей приходилось зубами прогрызать себе путь. Остановись на секунду, сверни не туда – и он вопьется в глотку, раздерет мягкую плоть, перережет артерии и выпьет всю кровь. Так случилось с ее мамой. Она была на вершине мира и уже собиралась переезжать на работу в Москву, как ее сокрушили, отправили обратно в деревню, где она снова стала обычной главой администрации. Уже несколько лет мама сидела там, как лягушка в болоте, ждала, когда власть потеряют люди, сокрушившие ее. Вилена ощущала лишь разочарование – раньше она боготворила маму и во всем старалась подражать ей. Наблюдать ее падение и сохранить благоговейный трепет перед этой женщиной, теперь будто сникшей и опустившейся, было сложно. И Вилена старалась реже приезжать домой.

В коридоре вновь послышались быстрые шаги. Кто-то приближался к двери профкома. Вилена поправила юбку и сделала вид, что чем-то занята в компьютере. В кабинет без стука ввалилась Вика Крылова. Она задыхалась, как от долгого бега.

– Привет, – выдавила она, вывалила на стол перед Виленой свою сумку и потянулась к кулеру.

– Ну, привет, – Вилена с плохо скрываемым раздражением смотрела, как Вика наливает себе воды и тяжело глотает ее.

– Ты сейчас офигеешь, – Вика, наконец, выпила воду.

– Ну?

– Мне только что позвонил Витька. В общаге тако-о-о-е творится!

Вика очень любила делать драматические паузы. Вилена выжидательно смотрела на нее, давая понять, что на уловки не поддастся.

– Ладно. Короче. Там помер кто-то. От передоза.

Вилена резко выпрямилась в кресле и подалась вперед. «Этого еще не хватало», – подумала она.

– Кто?

– Не знаю. Витя был так взволнован! А сейчас он не берет трубку, гад.

– Беги в общагу и немедленно выясни его имя, факультет и курс. Сразу позвони мне, нужно проверить, являлся ли он членом профкома. Как все не вовремя!

Вика кивнула, налила себе еще стакан воды и бросилась в общагу.

Вилена вышла вслед за ней, закрыла профком и побежала в ректорат. «Вот ведь черт, как не вовремя, как же все не вовремя», – думала она на бегу. Она так торопилась, что чуть не врезалась в Вадима Жумадилова, который перекрыл ей дорогу, раскинув руки. Вилена не успела увернуться и попала прямо в пахнущие потом и кислой капустой объятия бывшего председателя спортивно-оздоровительной комиссии профкома.

– Ви-и, – воскликнул он, ухмыляясь. – Все бежишь, все торопишься? Притормози, жизнь никуда не денется, это я тебе говорю как человек, освобожденный из этой шара… эээ… тюряги.

– Вадим, извини, но я тороплюсь.

– Погодь, подруга. Ты мне нужна.

– Чего тебе?

– Подпиши-ка обходной.

– Ты что, до сих пор свой диплом не забрал? Прошел почти год!

– Я так обрадовался, что, наконец, все это закончилось, что ушел в загул на полгода. Вот, оклемался и пришел, – усмехнулся Вадим. – Да шучу, так получилось. Подпиши, а.

Пока Вилена подписывала обходной лист Вадима, ей пришлось выслушать пространный монолог о том, как срок действия его карты закончился, и его не хотели пропускать в вуз через главный вход, и как он вспомнил, что боковой вход практически всегда открыт и что здесь редко сидит вахтерша, и вот он, наконец, прорвался в дорогую сердцу alma mater и теперь вынужден ходить и подписывать обходной лист, потому что просто так ему кровью и потом заработанный диплом не отдают…

Наскоро поставив прочерк, Вилена дождалась паузы в речи Вадима и быстро перебила его:

– Вадим, мне правда пора.

– Меньше работай, больше отдыхай, подруга, – крикнул Вадим ей вслед. Она махнула рукой и припустила в ректорат.

В ректорате ее встретил иконостас проректоров: в центре в рамке из темного дерева висел портрет ректора, который улыбался во все тридцать два зуба с глянцевой фотографии, а вокруг него расположились четыре фотографии с проректорами, из которых лишь один был мужчиной. Под иконостасом за столом, заваленным бумагами, сидела доброжелательная женщина-секретарь.

– Елена Николаевна на месте? – спросила Вилена у секретаря.

– Как слышишь.

Из кабинета Мартышкиной доносились громкие возбужденные голоса. Судя по всему, она снова ругалась с Зайковым. Утром Вилена спряталась за стеной коридора и с большим наслаждением подслушала, как проректор отчихвостила его за опоздание. Вредный преподаватель не признавал общественную работу Вилены за уважительную причину для прогула и отказывался ставить ей зачет без отработки. На третьем курсе из-за этого она чуть не лишилась стипендии. Если бы не Мартышкина, которая подписала приказ о том, что зачет Вилене может поставить другой, менее принципиальный преподаватель, девушка сильно подпортила бы себе репутацию. С тех пор Вилена затаила злость на Зайкова. Впрочем, его самого это не особенно задевало, а мстительную Вилену раздражало.

Девушка присела на кожаный диванчик и откинулась на спинку, вольготно забросив ногу на ногу. Постаралась прислушаться, о чем говорят за стенкой, делая вид, что рассматривает свой изящный сапожок на невысоком каблучке, но слов было не разобрать. Тогда Вилена открыла ленту новостей на смартфоне и начала бездумно ее листать. Внимание ее привлек пост Маргариты Поповой: «Ты справишься – ты ведь сильная. С утра макияж и стильная прическа, деловое платье и легкий завтрак. А потом – жесткий график. Но каждое испытание – лишь бонус к твоему опыту и твоей зарплате. Будь сильной, слабой быть опасно. Закури тонкую женскую сигарету и вперед – летящей походкой беги решать рабочие моменты. А наградой будет две морских недели следующим летом». Вилена фыркнула, прочитав эту запись до конца – она посчитала это лишь еще одним признаком слабости этой безвольной дурочки, называющей себя проректором. Душу в соцсети выливают в первую очередь, чтобы убедить в чем-то самих себя, а не аудиторию бесстрастных подписчиков.

Зайков выскочил из кабинета багровый от злости, чуть не споткнувшись о ножку председателя студенческого профкома, которую она ловко успела убрать.

Мартышкина выглянула в приемную, и Вилена тут же, заулыбавшись, встала с дивана, чтобы подойти к ней, но проректор покачала головой:

– Вилена, зайдите ко мне позже, сейчас я должна закончить с одним делом. Скажем, через час, хорошо?

– Но дело очень важное!

– Все дела, которыми я занимаюсь, исключительно важны, поэтому зайдите попозже, будьте добры.

Больше не обращая внимания на председателя профкома, Мартышкина передала какие-то бумаги секретарю и ушла обратно в кабинет. Вилена же развернулась на каблуках и, нарочито громко стуча ими, выскочила из ректората.

***

Маргарита спешила к входу в общежитие, стараясь не смотреть на полицейский бобик, припаркованный неподалеку, будто не обращай она на него внимания достаточно долго, он растворится, как мираж в пустыне.