Анна Минибаева - Отец мне ревизор

Серое здание девятиэтажного общежития словно нависало над ней, грозилось обвалиться и навсегда скрыть под своими обломками ее холеное тело. Перед общагой на заборе сидели двое парней – один из них высокий симпатичный студент с третьего курса факультета журналистики, кажется, Женя, а второй – худенький и невзрачный второкурсник, который несколько раз натыкался на нее в коридорах, краснел и сразу же опускал глаза. Женя тихо сказал что-то второму мальчику и хмыкнул, смело глядя прямо на нее. Она непроизвольно приосанилась и пару раз грациозно взмахнула бедрами, на секунду забыв о цели своего визита – ей нравилось внимание молодых парней.

В холле пахло кислой капустой и горелым молоком. Привыкшая к чистоте и дорогим ароматам, Маргарита поморщилась. Прямо напротив входа располагалась застекленная будка вахтера. Сама вахтер – грозная тучная женщина неопределенного возраста с коротко подстриженными волосами и агрессивной лиловой помадой на губах – возвышалась рядом. Она была одета в балахон грязно-серого цвета, который придавал ей вид подтаявшего городского сугроба.

– Куда прешь без пропуска? – рявкнула вахтерша на Маргариту.

– Я проректор по воспитательной работе, – она двумя пальцами достала свое удостоверение и ткнула женщине в лицо, нарочито оттопырив мизинец. Маргариту раздражало, когда ее не воспринимали всерьез.

– А, здрасьте, – промямлила вахтерша и развязно показала на лестничный пролет, ведущий в правое крыло общежития. – Они там.

Маргарита с замирающим сердцем поднялась на восьмой этаж. Лифт не работал, и она несколько раз останавливалась передохнуть, проклиная свои высокие каблуки и недостаточное финансирование бюджетных организаций. В холле восьмого этажа было многолюдно: студенты толпились, громко обсуждали произошедшее, старались заглянуть в злополучную комнату, у входа которой стоял полицейский.

– Так, ребята, чего толпимся? – громко спросила Маргарита. – Здесь нет ничего интересного, расходитесь по комнатам.

Студенты притихли, но уходить никуда не стали. Маргарита показала удостоверение полицейскому, и тот освободил проход для нее.

Маргарита окинула взглядом помещение. Стандартный общежитский блок на две комнаты и санузел. Крашеные бог знает когда стены в прихожей, старые межкомнатные двери с хлипкими замками…

В свои студенческие годы Маргарита жила в подобном блоке вместе с тремя другими девочками. Они постоянно составляли расписание уборок, чтобы не спорить, чья очередь сегодня, и старались сделать комнату уютнее: покупали цветы, включали теплые желтые гирлянды, развешанные на стенах, украшали помещение плакатами знаменитостей, собственными фотографиями и мотивирующими фразами, вырезанными из журналов.

Этот же блок был явно мальчишеский: спартанская обстановка, обеденный стол в крошках и разводах от чая, а единственное украшение – возвышающийся на полке с посудой кальян, насмешливо блистающий полированными стеклянными боками. Парни явно были в панике, когда вызывали коменданта и полицию, раз не спрятали кальян в самый темный угол комнаты. В большой комнате, куда Маргарита зашла, стояли три кровати. Одна была аккуратно застелена стареньким затертым покрывалом. На ней сидели комендант общежития Мария Петровна – тучная большая женщина предпенсионного возраста, работавшая некогда в силовых структурах, и тощий длинный парень в очках, кажется, Витя из профкома – сирота, которого вечно шпыняла Вилена. Рядом с ними на стуле расположился полицейский, записывающий что-то в какой-то бланк. Напротив Витиной кровати стояла еще одна – незастеленная, с брошенным комком одеялом и примятой подушкой, на вид пустая и холодная, как покинутое птичье гнездо. На третьей кровати возвышался ком сваленной одежды, покрывал, книг, тетрадей – она явно была нежилая и служила обитателям этой комнаты чем-то вроде склада.

Увидев Маргариту, Мария Петровна вскочила и подбежала к ней, схватив за руки:

– Маргарита Алексеевна, какая же беда случилась, а? – запричитала она.

– Где мальчик? – вместо ответа спросила молодой проректор.

Комендант кивнула на раскрытую дверь санузла, на которой болтался вырванный с корнем шпингалет. Маргарита осторожно, будто боялась, что из туалета выскочит мертвец, прошла по узкому коридору с облезлой краской на стенах и заглянула внутрь. Тело полулежало на унитазе, белое и страшное, в рвотных массах, совсем не похожее на когда-то живого человека. Маргарита отвернулась, ее замутило. Внезапно на нее со всей силой обрушилось понимание всей сложности ситуации, в которую попал вуз. И в самом ее эпицентре была она, Маргарита, никогда ранее не оказывавшаяся в кризисных ситуациях.

– Присядьте, присядьте, – комендант подвела Маргариту к единственному незанятому стулу, и та рухнула на него всем весом. Мария Петровна налила в заляпанный стакан воды из фильтра, и Маргарита жадно выпила все до последней капли. Тошнота понемногу отступала. Она автоматически отвечала на вопросы следователя и кивала, когда он объяснял особенности процедуры.

– Тело увезут в морг для опознания родственниками и вскрытия, – говорил полицейский, а Маргарита в панике думала: «Господи, мне же придется звонить его родителям. Что им говорить, как утешать?»

Потом в блок ввалились парни из второй комнаты:

– Мы пришли в гости к… Никите, выпили немного пива. Потом Никита достал какие-то странные таблетки. Нет, мы не употребляли. Нет. Только он. Потом его затошнило, а мы пошли спать. С утра хотели его разбудить на пары, но он сказал, что не пойдет…

Маргарита почувствовала, как на ее плечо легка тяжелая рука коменданта. Женщина вывела Маргариту из блока. Студенты до сих пор толпились в коридоре. Увидев коменданта, они замолчали.

– Чего стоим тут? Бесплатную раздачу пончиков захотели? А ну все по комнатам, пока не выселила! – рявкнула Мария Петровна.

Потом, стоя в пустом холле, комендант тихо говорила Маргарите:

– Возьмите себя в руки. Вы бледная, как восковая кукла. Вы же проректор, решайте проблему. Мальчики сейчас в шоке, им нужна помощь. А родители? Позвоните родителям мальчика, попросите прощения, что не углядели, предложите любую помощь, оплату всех расходов по транспортировке тела. Понимаете? Нужно как-то сгладить эту ситуацию. Возьмите себя в руки.

И Маргарита кивала, одновременно раздраженная снисходительным тоном женщины и благодарная за советы.

***

Университет всегда был тихим местом: студенты апатично ходили на пары, тихо учились или просиживали штаны, потом так же тихо выпускались. Преподаватели смотрели им вслед, слабо надеясь, что смогли внести в их дремучие головы хоть немного света знаний. Тихо здесь проходили и федеральные проверки: ректор встречался с комиссией в приватной обстановке и, спокойно улыбаясь, протягивал председателю туго набитый белый конверт. Комиссия уезжала, а университет продолжал свою тихую, ничем не взволнованную жизнь.