Ирина Буторина - Кавказский роман. Часть I. Спасатель

– Не надо меня по отчеству называть, – улыбнулся Назим и перевёл разговор на другую тему: – Я вот давно хочу у вас, Юленька, спросить, что такое стандарт 90-60-90?

– Ну, это фигура такая. Как у меня: 90 в груди, 60 в талии и 90 в бёдрах.

– Да что вы, у вас 90-60-90? Вы же очень худенькая, неужели моему сыну такие вот худышки нравятся?

– Ой, Назим, это самый отличный комплимент, который я здесь слыхала, – обрадовалась Юля, – а то я всё время себя толстой считаю.

– Вы – толстая? – чуть не поперхнулся чаем Назим.

– Чего к девчонке пристал, хорошая у неё фигура. Стандарт! Я тоже таких люблю, – ответил полковник, поджимая живот.

– Женщина должна быть полненькой, – не сдавался Назим, – а сын твердит, что в Азербайджане все девушки толстые и поэтому он не женится. Хотел сюда ехать, но я не разрешил.

– Почему? – удивилась Юля.

– Потому что война. Я сам сюда через Москву летел.

– Как «через Москву»? – подняла бровки Юля.

– А так: самолётом Баку – Москва, а потом Москва – Минеральные Воды.

– Так это же крюк в пять тысяч километров! – удивилась я.

– Ну и что, зато так надёжнее. До войны мы сюда на машине ездили. Часа четыре нормальной езды – и Ессентуки, а теперь двумя самолётами. Слуший!

– Но война же уже закончилась, – пожала плечами девушка, – мне говорили, что тут уже спокойно.

– Конечно, спокойно, не волнуйся, малыш, – заверил её полковник, – но бдительности не теряй. Тут партизанская война ещё не кончилась. Взрывы ещё гремят. Тебя, конечно, не взорвут, а вот украсть могут, попользуют и бросят в пропасть.

– Не пугайте девушку. Здесь, говорят, на курорте ОМОНа больше, чем во всей Москве, – одёрнула я соседа.

– Да я и не пугаю, я этих абреков сроду не боялся. Это в последнее время они распоясались, а при Сталине тихо сидели. Сейчас тоже не лох к власти пришёл, пусть только сунутся – камня на камне не оставим.

После этих слов за моей спиной послышался резкий звук отодвигаемого стула, и громкий срывающийся женский голос сказал:

– Вы и так камня на камне не оставили! Больше разбивать нечего.

В проходе у нашего стола возникла фигура молодой женщины. Высокая, статная, одетая в длинную кожаную юбку, с горящими глазами, она вполне сгодилась бы в качестве модели для памятника кавказской Родины-матери, если бы кому-нибудь пришло в голову создать его. Я обратила внимание на её яркую красоту, блуждая по длинным коридорам лечебного корпуса санатория. Буквально вчера мы даже посмеялись вместе над одной занятной парой пожилых москвичей, где не муж – бывший капитан-подводник, – а его круглая, как шарик, жена была главой семьи. Когда я спросила, кто последний на получение процедуры, все кивнули на тихого старичка-отставника, но он смиренно ответил:

– Я не знаю, меня жена тут посадила, я и сижу.

– Ну, дорогой капитан, у вас прямо как в старинном анекдоте, – засмеялась я.

– В каком, позвольте спросить? – поинтересовался отставник.

– Построил капитан резервистов, – начала я и, увидав обращённые к нам головы скучающих в очереди отдыхающих, усилила звук, – и говорит: «У кого дома правит жена – шаг вперёд». Выполнил команду весь строй, не шелохнулся только один человек. «Вы что, дома командуете?» – удивился капитан. «Да нет, – отвечает резервист, – меня жена тут поставила и сказала не сходить с места».

Анекдот имел огромный успех, но больше всех смеялась эта кавказская красавица, открывая белые, ровные зубы и закидывая гордую голову вверх.

– А вы что, девушка, смеётесь? – с напускной строгостью посмотрела я на красавицу. – У вас-то на Кавказе, наверное, женщины так отвечают: «Меня муж здесь посадил, вот я и сижу».

– Нет, это раньше было. А теперь, по крайней мере в Чечне, не так. Пока мужчины воевали, мы сами научились себя и детей кормить, и нами уже не покомандуешь, – ответила та, посерьёзнев. – Вот мой муж остался дома, а я тут с сыном отдыхаю.

Познакомились. Красавицу звали Марина. Она приехала в санаторий из чеченского села с шестилетним сыном, который, несмотря на малый возраст, держался очень достойно, с характерной кавказской сдержанностью. Тогда, посмотрев на его белобрысую голову, усомнилась:

– Что-то ты на кавказца не похож, типичный Ванька.

На что малыш, подбоченившись и сведя в одну линию густые брови, ответил:

– Я не Ванька, а Анвар. Я чеченец!

– Ну теперь вижу, что чеченец, – удивилась я, – смотри какой грозный!

Сейчас Марина стояла в проходе, крепко держа за руку насупившегося сына, и её посуровевшее лицо ничего хорошего не предвещало. Оказывается, моя давешняя знакомая сидела буквально у меня за спиной и, по всей видимости, стала свидетелем нашего разговора.

– Что для вас эта война? – зло блестя глазами, продолжила чеченка. – Одному ехать далеко, другая – гулять боится. Вы эту войну только по телевизору видели, а для чеченцев война – это десятки тысяч погибших, сломанные судьбы и потеря всего и всех. В центре Грозного единицы не разрушенных домов, а ведь был большой красивый город. Что там ещё разбивать?

Первым нашёлся Михаил:

– Можно подумать, что мы первые начали эту бойню.

– А кто в декабре девяносто четвёртого войска ввёл? Разве не федералы?

– Конечно, надо же было защитить население от дудаевского беспредела, – взвился подполковник.

– Так, друзья, хватит этих митингов за столом. Предлагаю перейти на более нейтральные темы, а то скоро в наши дебаты включится вся столовая, и всё лечение пойдёт насмарку, – предложила я. – Думаю, нам стоит, как это и положено в приличной компании, не говорить за столом о политике, религии и национальном вопросе.

– Правильно, слуший, – обрадовался Назим, – а то я уже хотел за другой стол пересесть, так мне тяжело это слушать. Даже, слуший, сердце болит, да…

– Назим Ахмедович, скажите, а как на фарси «слуший, да»? – вдруг спросила Юля.

– Зачем тебе, слуший, это? – удивился Назим.

– Приеду в Питер и буду так приговаривать для прикола, хотя лучше на английском: «Listen, let».

– А разве я так говорю?

– Конечно, – ответила под общий смех Юля.

– Надо же, а я и не замечаю, слуший, – смутился Назим, чем ещё больше развеселил всех.

Улыбнулась даже Марина. Напряжение было снято. Перед ужином, собираясь на бювет, я услыхала деликатный стук в дверь. На пороге номера стояла Марина.

– Вы на источник идёте? – спросила она, смущённо улыбаясь.

– Да, конечно, только оденусь. Вам что, водички принести?

– Нет, я тоже пойду. Просто компанию себе ищу.

По дороге на источник я поинтересовалась удивлённо:

– А как вы узнали, что я в этом номере живу?

– Мы с Анваром рядом – в сорок седьмом. Я видела, что вы – наша соседка.

– Увы, я становлюсь невнимательной, может, видеть плохо стала? Раньше все замечала, – начала сокрушаться я.