Ирина Буторина - Кавказский роман. Часть I. Спасатель

Башню не башню, а вот рюкзак в такие рейтузы вмещался свободно, что доказал на одной из стоянок смехач и балагур Витёк, засунув в сохнущие на верёвке Верины доспехи самый большой рюкзак со спальником и палаткой. Вообще, эти интимные предметы Вериного гардероба, которые время от времени показывались из-под ситцевого подола, очень волновали воображение Витька и давали ему пищу для новых хохм и выдумок. То он доказывал Вере, что эти рейтузы являются основной причиной не сложившейся личной жизни, так как вряд ли кто-то из мужчин справился бы в ответственную минуту с такими «бомбардяками». То предлагал уступить этот «пояс невинности» другой туристке – Раисе, которая неоднократно исчезала из освещённого костром пространства то с одним, то с другим кавалером. Витёк считал, что Верины доспехи вполне могли бы, если и не усмирить неуёмный Раисин любовный пыл, то по крайней мере распугать поклонников. Но самой навязчивой идеей Витька было испытать рейтузы в качестве парашюта и, привязав к ним рюкзак, сбросить с горы, чтобы не тащить эту тяжесть на горбу. Вера на все выпады в адрес любимых рейтуз заливалась звонким смехом, забавно тряся выдвинутой вперёд нижней челюстью с веером мелких, жёлтых зубов.

Другим поводом для шуток были различные сценарии похищения Веры, в которых участвовала практически вся группа, однако только Лизавета смогла воплотить эти невероятные планы в жизнь. Простодушная Вера верила и не верила в возможность похищения, но когда это произошло, то перепугалась и выла белугой. Только миг длилось замешательство, потом начался повальный хохот. Глядя на сидевшую на полу «невесту» в нелепой длинной рубашке с забавным бантиком у ворота, смеялись все: и Верины соседки, и прибежавшие на шум остальные туристы и подоспевшие инструктора. Смех был такой заразительный, что Верины слёзы быстро высохли, и она, многократно повторяя подробности несостоявшегося похищения: «А я лежу, а он меня, а я кричу, а он лезет», вначале смущенно заулыбалась, затем начала похихикивать, и в конце концов всё её пышное тело стало сотрясаться от смеха, заражая всех собравшихся незатейливым весельем.

Веселье кончалось, когда на турбазу возвращались измученные восхождением группы альпинистов. Мужчины искали острых ощущений в возможности покорить очередную вершину. Альпинизм в стране только зарождался, но с каждым годом число претендентов на покорение кавказских вершин увеличивалось. Выручать из беды отчаянных, но неумелых альпинистов посылали группы специально обученных спасателей, укомплектованных из числа инструкторов турбаз. Они собирались быстро – по-военному – при первом же сообщении о случившейся беде. Так что рисковой работы у Руслана хватало. В мае перед самой войной он с другом, рискуя сломать шею, участвовал в поисках, пропавших на двуглавом Домбай-Ульгене, альпинистов. Забраться на вершину они смогли, но вот для спуститься вниз не сумели. Когда спасатели добрались до них, только один из альпинистов был способен двигаться самостоятельно. Остальных троих пришлось спускать завязанными в палатки и спальники с помощью верёвок и забитых в скалы крюков. Одной из спасённых была девушка. Её, почти бездыханную, было спускать особенно тяжело. Спуск длился около четырёх часов, и был момент, когда только чудо спасло Руслана от падения в пропасть вместе с этой девчонкой. Когда же на безопасном месте девушку извлекли из палатки, она была уже мертва. Руслана долго потом преследовало её юное заиндевелое лицо. Спустя годы на фронте он видел множество таких мёртвых молодых лиц, но то, первое, так и осталось в тайниках его памяти как самое страшное воспоминание.

Руслан попал на фронт практически сразу после объявления войны. Он был откомандирован в пехотный полк и вместе с ним прошёл, прополз болота Смоленщины, воевал под Москвой и оборонял Сталинград. Дисциплинированный, тренированный и умеющий управлять людьми, Руслан быстро стал двигаться по служебной лестнице, тем более что младший офицерский состав долго на фронте не задерживался. Уже в боях под Сталинградом он командовал ротой и был в звании лейтенанта. Когда немцы двинулись на Кавказ, все солдаты и офицеры, имевшие опыт горного туризма и альпинизма, были отозваны с фронтов и направлены в специальный полк, который должен был остановить знаменитые элитные войска «Эдельвейс». Бои шли тяжёлые, но родные горы помогали. Они же упокоили на своих склонах десятки тысяч крепких парней с обоих воюющих сторон. Среди советских солдат было мало тех, кто умел вести войну в горных условиях. Они особенно часто гибли, проваливаясь в пропасть, попадая под лавины, скатываясь со склонов вместе с пушками и миномётами и боеприпасами. Руслану приходилось не только воевать, но и учить солдат выживать в горах. Зима в тот год стояла суровая. В горах, когда выходило солнце, было даже жарко, и многие бойцы в спокойные дни загорали. Когда солнце заходило и поднимался ветер – трудно было найти укрытие, где бы он не пронизывал тело своими ледяными пиками.

Батальон Руслана закрепился на одном из самых высоких перевалов Кавказа и несколько долгих недель вёл кровопролитные бои. Силы были на исходе, а главное – кончались боеприпасы и провиант. В занесённых снегом палатках скопилось много раненых и обмороженных. Обеспечить спуск этих несчастных своими силами было невозможно. Каждый солдат был на счету, а тут ещё оборвалась связь с «Землёй» – так называли в батальоне расположившееся на равнине командование.

– Спасай, лейтенант. Надо идти за подкреплением, иначе нам тут всем хана, – прохрипел сорванным и застуженным голосом командир батальона. – Ты здесь свой, дорогу найдёшь, бери своих разведчиков – и вперёд.

До войны Руслану не раз приходилось ходить по этим склонам. Он прекрасно знал их коварный нрав. Особенно опасны они были в снегопад, который валил уже неделю, собирая на склонах огромные массы снега, готовые в любую минуту обрушиться вниз, увлекая за собой всё, что встречалось на пути. Сход лавин, чтобы отрезать русских от тыла, постоянно провоцировали немцы, обстреливая склоны из пушек и гранатомётов. Понятно, что дойти в таких условиях было сложно, но невозможно было не идти. После недолгих сборов его рота вышла в жидких утренних сумерках, надеясь к ночи добраться до долины, где был расположен командный пункт.

Над горами стояла низкая облачность, которая разделяла горы пополам. Над облаками в лучах восходящего солнца сверкал занесённый снегом перевал с нависшей над ним скалой, за которой укрылся батальон. Впереди белел густой туман облака, за которым была неизвестность. Ступая шаг в шаг по глубоким сугробам, ориентируясь только по компасу, к полудню вышли из облака и тут же попали в снежную пургу. Облако высыпало на склон остатки накопленного снега, который белым вихрем носился над головой, забивался за воротник, залеплял глаза и рот. Ориентироваться было сложно, но и немцам в такой метели невозможно было обнаружить отряд. Однако через пару часов спуска, как это часто бывает в горах, снег вдруг прекратился, и из-за туч выглянуло яркое солнце, осветив великолепную панораму гор с белыми клыками вершин и бесконечный склон с чернеющим внизу лесом. От строгой и безмолвной красоты гор перехватило дух и стало удивительно легко и празднично. Война осталась там, высоко в горах, а здесь царил ослепительный мир и покой.