Ирина Буторина - Кавказский роман. Часть I. Спасатель

Торгуют только женщины, да и то только из тех семей, где нет кормильца. Остальным по чеченским обычаям не положено выходить за ворота дома без сопровождения, разве что в магазин или на базар. Многие из замужних женщин годами не бывают на улице. Их удел – рожать детей, готовить обед и молиться по мусульманскому обычаю пять раз в сутки. Если учесть, что детей в семьях пять-шесть, а для молитвы каждый раз надо переодеваться в просторную длинную рубаху, то времени на праздные прогулки у горянок нет. Хиджабы, а тем более паранджу, здесь никогда не носили, но с того момента, как девочка становится женщиной, голова ее должна быть покрыта платком.

В июле тридцать девятого года пришедшие на базар торговки увидели на ступеньках магазинного крыльца молодую женщину, почти девочку, с младенцем в руках. Она была едва прикрыта лохмотьями. Её стёртые, израненные босые ноги распухли и покрылись струпьями, руки и лицо почернели от грязи и загара, но, даже несмотря на это, любой, глядя на неё, сказал бы – красавица. Точёные черты лица и голубые глаза, тонкие запястья и щиколотки выдавали в ней породу, которую несколько поколений оттачивают богатые и облечённые властью люди, выбирая себе в жёны самых красивых, самых привлекательных женщин. На вопрос о том, кто она, нищенка только плакала, утыкаясь лицом в ребёнка, который не подавал признаков жизни.

Сердобольные женщины дали ей кусок лепёшки. Половинку её девчонка буквально проглотила, а остаток затолкнула в рот младенцу, который молча глядел в небо такими же голубыми, как и у матери, глазами. От слабости сосать лепёшку он не мог, и мать, разжёвывая её, заталкивала кашицу в рот младенцу.

– Может быть, с гор смыло? Там недавно оползни были, – сказал шофер остановившегося у базара грузовичка. – Явно смыло, вон какая грязная. Хорошо хоть, не погибла с мальцом.

Услыхав его слова, девочка едва заметно кивнула.

– Точно оттуда, – обрадовался шофёр, – вишь, кивает.

Среди женщин случилась тётка Зина, которая, по чисто русской привычке, привыкла лезть не в свои дела и принимать решения. Она и предложила отвести девчонку к фельдшеру, чтобы он посмотрел девушку и младенца. Степан Иванович установил полную дистрофию у матери и младенца и положил их на единственную в фельдшерском пункте койку, оставив выяснение личности до лучших времён. Однако даже после того, как у мамы и младенца порозовели щёки, добиться от девочки, откуда она и почему здесь, не удалось никому. Она односложно отвечала с сильным чеченским акцентом:

– Смыло с гор, оползень.

На вопрос, как называлось их разрушенное село, отвечала ещё неопределённее – Аул.

Всё, что смогли узнать, – так это то, что зовут её Лейла, а малыша Гейдар. Времена были смутные, и по всем законам Лейлу надо было передать властям, но ни староста села, ни тем более фельдшер делать этого не стали. В то же время по селу поползли слухи, что девчонка сбежала из дома, нагуляв ребёнка, что по мусульманским законам было великим грехом, за что пришлую следовало изгнать из села. Несколько раз с этим предложением приходили к фельдшеру сельские старики, но тот стоял на своём: «Они больны и должны ещё подлечиться». В конце концов, когда уже стало понятно, что девочка и малыш здоровы, и надо было решать их судьбу, Степан Иванович вдруг заявил, что он в свои семьдесят лет решил жениться на этой девочке, и что она согласна. Селяне не стали спорить. Для всех это был выход. В сельсовете выдали им свидетельство о заключении брака, и Лейла поселилась в фельдшерском доме на правах жены и хозяйки.

Новоиспечённый муж Степан Иванович Долгов не стал хоронить свою молодую жену за забором, а, наоборот, пристроил её к делу, взяв в штат фельдшерского пункта на должность санитарки, приговаривая: «Учись, голубушка, кусок хлеба у тебя будет, когда помру, а, даст Господь, ещё и выучу тебя на врача». Однако Господь дал не учёбу, а войну, которая грохотала в Кавказских горах долгие два года.

Наступление на Кавказ началось в августе 1942 года, когда после неудачи под Москвой Гитлер понял, что война будет затяжная, а для танков необходимо горючее. Ближайшие нефтяные вышки были в Грозном, откуда недалеко было уже и до бакинской нефти. Немец наступал на Кавказ и по его предгорьям и штурмовал Кавказский хребет в лоб, желая выйти в Закавказье через горные перевалы. Гитлер был уверен: Кавказ будет лёгкой добычей, так как населён горцами, уже полтора столетия воевавшими с Россией. Однако всё оказалось далеко не так. Только небольшая часть местного населения встречала фашистов с радостью и дарами. Остальные дрались за свою землю отчаянно. Поднялись все – от военных до гражданских. На подступах к Грозному были сооружены мощные укрепления, построенные руками мирного населения. Много полегло здесь солдат, но город врагу не отдали. Не покорился Кавказский хребет и знаменитой немецкой горной дивизии «Эдельвейс». Уже больше полувека, как отгремели те страшные бои, но до сих пор всех, кто прикасается к этой теме, поражает, как смогли не обученные вести военные действия в горах, плохо одетые и плохо вооружённые советские солдаты разбить немецкие войска, набранные из спортсменов-альпинистов, хорошо вооружённых и одетых в комбинезоны с подогревом?

Война подкатилась практически под самые заборы Боевого, и в этом прифронтовом селе был размещён полевой госпиталь, куда перешёл работать Степан Иванович с молодой женой. Раненых и обмороженных бойцов сотнями сгружали с санитарных машин в Боевом. Обмороженные были особенно несчастны. Их отрезанные отмороженные конечности зарывала в больничном дворе помогавшая в госпитале Зинаида. Нередки случаи были, когда от бойца оставался один обрубок без рук и ног. Этих тётка Зина и Лейла особенно жалели и много отдавали сил, чтобы уменьшить их страдания. Лейлу любили все. Редкая красота санитарки не оставляла в покое ни старого, ни молодого. Чуть солдат отходил от боли, он непременно влюблялся в санитарочку, называя её на русский манер Лилей. Много судачили по поводу её откровенно старого мужа, но никому из ухажёров не удалось увидеть на её лице хотя бы подобие интереса к себе. Один только раз дрогнуло спокойное лицо горянки, когда в госпиталь привезли обмороженного лейтенанта-кавказца. Утром, придя на дежурство и увидев в палате лежащего бойца, она вскрикнула: «Магомет!» – и метнулась к кровати раненого, но тут же, поняв, что обозналась, отпрянула и, закрыв лицо руками, со слезами выбежала из палаты.

Раненого звали Руслан. Звание лейтенанта он получил на фронте за храбрость и умение командовать людьми. Командирские замашки были у него в крови, так как происходил он из семьи потомственных военных, служивших верой и правдой вначале русскому царю, а потом народу в Красной Армии. Детство Руслан провёл под Самарой – в военном городке, где служил его отец. Русский язык, который он осваивал одновременно с черкесским, был ему практически родным, но гортанные звуки, характерные для жителей этих мест, выдавали в нём кавказца. Руслан не захотел стать военным, так как с того самого момента, когда семья вернулась в родные места, заболел горами и ещё мальчиком совершал восхождения, участвовал в дальних походах и спасательных операциях. Так что выбирать специальность ему не пришлось, и сразу после школы Руслан поступил в педагогический институт на физкультурный факультет, а после его окончания стал инструктором по горному туризму.