Дамир Шапсугов - Проблема свободного мышления в юридической науке

Усилиями ряда выдающихся мыслителей, посвятивших свои специальные труды человеческому мышлению (Анаксагор, Сократ, Платон, Аристотель, Ф. Бэкон, М. Монтень, Д. Рикардо, Джон Локк, Г. В. Лейбниц, А. К. Гельвеций, Ф.В.Г. фон Шеллинг, И. Г. Фихте, Г. В. Гегель и др.), было создано целостное учение об уме, которое уже в XIX веке стало «расползаться» по своим разным направлениям, утратив свою, казалось бы, уже устоявшуюся прежнюю целостность, но зато заполняя образовавшиеся в нём пробелы, устраняя неясности и заблуждения, свойственные общей концепции, тем самым поставляя необходимый материал, обеспечивающий большую, чем раньше, достоверность общей концепции. Но этот последний материал до сих пор предстаёт в своей разобщённости, в фактическом отрыве от исторически развивающегося учения об уме, обособленности от него, которая становится источником многочисленных «мелких» концепций, осознающих себя как единственно истинное учение, дающее достоверное знание. Каждая такая концепция, например, в сфере юриспруденции, как бы она не называлась: естественно-правовая, историческая школа права, позитивистская, либеральная, либертарно-юридическая, интегративная, буржуазная, социалистическая, материалистическая, идеалистическая и т. д., с их многочисленными разновидностями, возникает, развивается в критической борьбе, приводя аргументы своей исключительности, не считаясь с тем, что содержащаяся в ней небольшая частица истины является элементом целостного учения об уме, открытого для «приёма» всех «долей» истины, содержащихся в каждой концепции познания и мышления.

Сказанное, пожалуй, более всего относится к юридической науке, выделяющейся из многих других наук отсутствием какой-либо заметной тяги к этому целостному учению, постоянно ищущей уединения и успокоения в своей обособленности, а иногда набирающей столько инонаучного материала в свой состав, что оказывается на грани утраты своей независимости и полного поглощения другими науками, утрачивая свой специфический предмет, не приобретая способов его познания.

Сложившееся состояние юридической науки часто называют кризисным. Признавая известную обоснованность такого утверждения, как нам представляется, нельзя не видеть того, что за этим громким, уничтожающим термином на самом деле стоит «зачаточный» этап в становлении этой науки.

В самом деле, если кризис понимать как перепроизводство доброкачественных товаров, то в современной юридической науке, опутанной плагиатом и многообразными типами правопонимания, не так легко найти достойную научную продукцию. Убедительная взаимная критика представителей разных типов правопонимания является лучшим доказательством того, что мы, скорее, имеем дело с типами непонимания права, чем с его пониманием.

По большому счету, юриспруденция еще не сделала серьезным и осознанным предметом своего исследования право, ограничившись выявлением его многообразных видимостей, став, таким образом, на путь непонимания права.

При таком подходе выход из кризиса все же выглядит достаточно оптимистично, поскольку речь идёт об определении этапа развития человеческого ума, на котором находится юридическая наука, и возможности определения путей ее развития.

Для ответа на данный вопрос необходимо реконструировать исторически развивающееся учение об уме. Решив эту задачу и зная современное состояние юридической науки, можно с достаточной достоверностью установить точку отсчёта в её развитии, с учётом уже разведанных путей движения человеческого ума.

Уже давно ощущаемый недостаток в психологических исследованиях ума в наше время весьма существенно преодолевается широкими обобщениями данных психологической науки, опирающимися на серьезную опытную базу. К числу такого рода исследований, бесспорно, относится исследовательская деятельность нашего современника А. Курпатова 3 3 Курпатов А . Мышление. М., 2019; его же . Чертоги разума; его же . Красная таблетка; его же. Троица. , продолжающего осуществлять «психологическую вспашку» всего поля знаний об уме и мышлении. Она позволяет критически осмыслить весь исторический опыт познания человеком самого себя, сделать новый шаг и перейти к новому уровню самопознания, многие особенности которого уже достаточно четко зафиксированы в его концепции.

Вместе с тем нельзя не заметить, что семена, «высаживаемые» в рамках этого направления, являются, по преимуществу, психологическими, и сбор урожая будет проходить по старому принципу «подобное познается подобным», который, как отмечал еще Аристотель, был свойственен его предшественникам в сфере познания. Неподобное (в нашем случае непсихологическое) не войдет в достаточной мере в сферу интересов психологических исследований, так же, как раньше обходились без продвинутого психологического знания процесса познания. Поэтому, с благодарностью отмечая заслуги современной психологической науки в познании процессов познания и мышления, все же не следует забывать о его недостаточности для полноценного познания мышления, как это имело место прежде в отношении философского, логического, опытного, рационального научно-отраслевого понимания мышления.

Психологическая наука, нейрофизиология, психофизиология сегодня позволяют выйти на новый уровень общенаучного осмысления кажущегося бесконечно актуальным тезиса «познай самого себя». Сказанным, разумеется, никак не может быть принижена значимость того, что делает современная психология, которая, возможно, и опережает сегодня инонаучные подходы к исследованию мышления, но исчерпывающе не закрывает всю его проблематику, особенно в частно-научной сфере.

Психология дает, по преимуществу, непосредственное знание о предмете, создаваемые в ее рамках теоретические конструкции в основном необходимы для ее развития и полезны при формулировании общих определений о мысли, мышлении и знаках, в которых они выражаются. Сведение воедино психологии, философии и конкретной науки (например, юриспруденции) это уже задача эпистемологии, которая, как нам представляется, сегодня к этому не готова.

Психологи обоснованно уделяют большое внимание влиянию социальности на формирование нейрофизиологических схем, моделей, алгоритмов в мозгу человека, в который социальность естественным образом и необходимо проникает. И здесь важно не забывать, что социальность первобытного, античного и средневекового обществ, а также нового и новейшего времен так же, как и современная социальность имеют разное содержание, много разновидностей, и задаваемые этими многообразными социальностями программы постоянно изменяются.

Свободное мышление и свободное поведение человека не носят врожденного характера, возникают и развиваются как выражение свойств социальностей, находящихся на высоких ступенях развития, постепенно вытесняя алгоритмы и программы старого мышления, свойственного несвободным социальностям. Эти проблемы не решаются одномоментным актом, каким бы мощным ни было бы его воздействие на общество.